Война крыш - Страница 4

— На Истре.

— Место отличное… Лет сто назад министр здравоохранения Семашко предложил его Сталину как экологически наиболее чистое…

Мысли ее где — то блуждали. К ней с трудом пробивалось главное из того, что я объяснил.

— Дачу мы оценили в сто пятьдесят тысяч. Естественно, в баксах. Договор на пятьдесят. Из — за налогов. Сто наличными я должен отдать сейчас. Остальное мой представитель передаст уже в присутствии нотариуса…

— А где покупатель?

— Они оба тут, в офисе. Покупатель и мой представитель с генеральной доверенностью. Заодно увидите, где мы работаем. Между прочим, я сейчас Вам открою одну тайну, а Вы можете это принять, как захотите.

— Вся внимание!

— Я всю жизнь мечтал иметь частную охранную фирму, а моим постоянным клиентом — такую женщину, как Вы. Бразованную, обаятельную, энергичную.

— Вы ставите на первое место образование?

— Некий сплав. Внутреннего и внешнего, с обязательным знанием языка.

— Одного? Двух?

— В идеале — трех. Вы кто по образованию?

— Лучше не напоминайте. Экономист со знанием языка.

— Английский…

— Еще иврит.

— А это с какой стороны?

— Она процитировала расхожее теперь: «Тайна сия есть…» и так далее, что заменило модное прежде шекспировское — «Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось нашим мудрецам!»

Наш офис значился как дочерняя фирма охранно — сыскной ассоциации «Лайнс». В многоподъездном доме. С чем — то вроде КПП. С высоким охранником снаружи у автостоянки. И вторым охранником за дверью, у телевизора. На черно — белом экране, когда проходили внутрь, было одна и та же картинка — прилегающая часть двора, две «девятки» — моя и моего партнера Петра. Появившись из коридора, он ткнулся взглядом в Марину и тут же замер. На нем был узкий костюм, готовый лопнуть. Тесная, по меньшей мере, на два размера сорочка. Галстук. Простое хитроватое лицо деревенского жителя, короткие рыжеватые усы. Впечатление, которое Марина произвела на партнера, легко читалось на красном вытянутом лице: словно к нам в офис приехала Клаудиа Шиффер или принцесса Диана.

— Петр, — представил я их — Госпожа Марина.

— Очень приятно.

Они кивнули друг другу.

— Как дела? — Я вернул его на землю.

— Покупатели уже здесь

— Ты готов?

— Да, ждали тебя. Сюда…

Петр открыл дверь своего кабинета, пропустил Марину, потом меня. Я отдал ему кейс, который вез с собой в «девятке». Марина женским придирчивым взглядом оглядела кабинет и как будто одобрила наш вкус. Ничего особенного внутри не было — обычная офисная мебель, белые шторы, искусственные цветы в простенках. Продавцов дачи было двое — мужчина лет тридцати пяти и шестидесяти. Сын и отец. Им предстояло получить сто тысяч долларов сверх суммы, обозначенной в договоре. Один из них — по — видимому, сын — должен был увести деньги. У его ног стояла спортивная сумка, второй — отец отправлялся с Петром в нотариальную контору для оформления сделки. Оба сидели в креслах друг против друга по разные стороны приставного стола, напряженные, готовые к любому повороту событий. В Москве могли убить и за сотню баксов. Я показал Марине на свободное кресло у окна. Поздоровался с каждым из клиентов.

— Как дела?

— Вроде нормально…

Продавцы бодрились.

— Возьмем быка за рога. Прошу…

Петр поставил кейс на приставной столик и открыл. Доллары были в новых сотенных купюрах. Пачку за пачкой Перт извлекал из кейса и складывал на столе. Отец и сын пересчитали деньги.

— Все точно… — Отец поднял голову. Петр вышел, вернулся с двумя бутылками — шампанского и кока — колы.

— Кто что будет пить?

Отец и сын от шампанского отказались.

— Верите ли, уже месяца три стоит. — Петр показал на бутылку. — Все вокруг завязали…

— Расписку? — Отец обернулся ко мне.

— Зачем?!

Можно было ехать к нотариусу… Петр налил на дорожку полный стакан колы. Выпил. Протер усы.

— В путь?

— Не рискуете? — Марина с любопытством взглянула на меня, когда оба продавца и Петр вышли. Все — таки сто тысяч долларов. Расписка не помешала бы…

— Да нет. Ничего.

У меня на этот счет было свое мнение: «Что я буду делать с их распиской? Пойду в суд?! Скажу: „Я хотел обмануть казну на сто тысяч баксов! А меня самого кинули! Помогите!“ Меня — формального главу фирмы, которая занимается возвратом долгов!»

— Можно было оформить как заемное обязательство.

— А — а… — Я махнул рукой. — Сейчас не то время. И отец, и сын это знают. Честность — самое верное, если хочешь жить. Куда они денутся! Вам кофе, чай?

— Чай, пожалуй.

Я распорядился.

— А теперь, если Вы не против, давайте поговорим о Вас. Что случилось? Вы вернулись в машину неузнаваемая… По случаю покупки дачи я намереваюсь давать советы и оказывать помощь совершенно бесплатно…

— Хорошо… — Она посмотрела на часы. — Только… Вы позволите мне сделать от Вас короткий международный звонок?

— Господи! Пожалуйста… — Я, не снимая трубки, набрал 8 — 10… — Код?

— 972.

— О, Израиль!…

День в Иерусалиме выдался знойным еще с рассвета. Перед тем несколько дней подряд дул хамсин — жесткий, с песком, душный ветер пустыни.

Улица Бар Йохай в районе Катамоны, прибежище местной бедноты, поднялась, как ей и положено, спозаранку. Ицхак Выгодски — пейсатый, с утонувшим в бороде рыбьим коротким ртом, в прикиде религиозного ортодокса хасида — черный костюм, черная шляпа, белоснежная сорочка, — спустился с четвертого этажа, направляясь к машине. На «карке», буквально «на дне», нижний ярус, по израильским меркам, этажом не считался, входная дверь в квартиру сбоку была приоткрыта.

— Амран!… — позвал хасид.

Никто не ответил. Металлическая дверь в это время была обычно закрыта, как, впрочем, и почти во все другое время суток. За дверью обитал профессиональный нищий Амран Коэн. В это время его не должно было быть. Рабочий день нищего, как и любого труженика, начинался рано. Около семи часов, небольшого росточка, с высоким яйцеобразным черепом, чернявый, вымазанный чем — то вонючим — против шелушения кожи, Амран Коэн уже гремел кружкой с монетами в центре, на Кикар Цион…

— Амран… Ата бе сэдер? ( Ты а порядке? )

Выгодски тихо открыл дверь. Внутри было тихо. Хасид был тут впервые. Любопытство погнало его дальше внутрь. Планировка квартир была, в принципе, стандартной: салон, переходящий в кухню, «удобства», спальня… В квартире горел свет. Салон выглядел просторным. Центральную его часть занимал пестрый машинной работы ковер. Другой такой же спускался со стены на тахту. Низкий квадратный стол посередине, холодильник большой — «Амкор де люкс — 15». На стенах — книжные полки наполовину пустые. Лишь кое — где за стеклами блестели корешками золоченные переплеты религиозных книг. Треть салона занимала американская кухня со стойкой. Отсюда исходил вкусный запах натурального кофе.

— Амран!…

Сбоку была еще комната неясного назначения, коробки, сумки — дверь из салона в нее оказалась открытой. В ней тоже никого не было. Хасид прошел через прихожую в другую часть квартиры. Туалет, совмещенный с ванной, был пуст. Оставалась спальня. Можно было предположить, что Амран Коэн открыл дверь на лестницу, а сам что — то вспомнил — вернулся назад в спальню. Хасид открыл дверь. Здесь тоже горел свет… Амран Коэн, узкоплечий, похожий на подростка, лежал одетый, в брюках, в пиджаке, лицом вниз на цветном покрывале поперек большой двуспальной кровати против двери. Худые ладони прикрывали макушку. Руки и голова были в крови. Кровь виднелась и на постели. Затылок представлял собой застывшее кровавое месиво.

Ицхак Выгодски молнией, словно за ним гнались, бросился к двери, его истошный крик врезался в ранний привычный гомон на Бар Йохай…

Иностранные рабочие слиняли с работы первыми, до обеда. Вечером предстоял праздник Лаг ба — Омер. По преданию, в этот день несколько тысячелетий назад прекратилась эпидемия, унесшая много жизней. По такому случаю румын отпустили раньше. Они ушли со стройки, мечтая о первой с утра бутылке пива, которая ждала их уже за углом, тут же на Яффо.