Война хаоса - Страница 4
Не проходит и минуты, как мы с Желудем отъехали от армии «Ответа», а впереди уже показывается поворот. Я узнаю дорогу. Она ведет к лечебному дому, где прошли мои первые недели в Нью-Прентисстауне и откуда мы с Мэдди однажды попытались сбежать…
Лечебный дом, где я обмывала труп Мэдди, убитой сержантом Хаммаром без всякой на то причины.
– Вперед, Желудь, – говорю я, отгоняя эти мысли. – Дорога к башне где-то здесь…
Темное небо за моей спиной внезапно озаряется светом. Я оборачиваюсь, Желудь тоже: хотя Нью-Прентисстаун остался далеко и за деревьями его не видно, вспыхнувший над городом свет такой яркий, что на несколько секунд он выхватывает из мрака дорогу и тех немногих, кому удалось сюда добраться. Что произошло? Откуда эта вспышка?
И как там Тодд?
Снова, как гром среди ясного неба, вспыхивает адское пламя…
ВЖИИХХ!
Несется по полю, хватая бегущих солдат, плавя винтовки, сжигая тела, десятками швыряя трупы на землю…
– Бежим отсюда! – кричу я мэру, завороженно наблюдающему за битвой.
Сам он сидит в седле неподвижно, зато глаза его бегают из стороны в сторону, жадно вбирая происходящее.
– Эти белые жезлы, – тихо говорит мэр, – явно пневматика, но какая мощная!
Я таращусь на него, не веря своим ушам.
– ЧЕГО ТЫ ВЫЛУПИЛСЯ? – ору я. – Сделай что-нибудь! Их убивают!
Мэр приподнимает одну бровь:
– А что, по-твоему, происходит на войне?
– Спэклы теперь вооружены гораздо лучше нас! Мы не сможем их остановить!
– Неужели? – смеется мэр.
Он снова переводит взгляд на поле боя. Я тоже. Спэкл на рогатом звере готовит факелы к очередному выстрелу, но один из обожженных солдат, поваленных второй волной огня, поднимает винтовку и стреляет. Спэкл хватается за шею, куда угодила пуля, и падает на землю.
Наши солдаты радостно ревут.
А мэр говорит:
– У каждого оружия есть недостатки.
Тотчас выжившие солдаты начинают перестраиваться, и на сей раз первым на врага бросается мистер Морган, ведя за собой уже всех бойцов. Снова гремят выстрелы, и снова спэклы осыпают наших градом стрел и белых вспышек, но теперь падают и они: глиняные доспехи с треском взрываются, летя под ноги другим спэклам, марширующим следом…
И все-таки враг наступает…
– Их гораздо больше, чем нас, – говорю я мэру.
– Примерно десять к одному, – кивает тот.
Я показываю пальцем на холм:
– И огненные орудия у них еще есть!
– Но они пока не готовы, Тодд, – отвечает мэр.
Он прав: твари с белыми рогатками на спинах стоят позади целой армии и вынуждены на время прекратить огненные атаки, иначе они рискуют спалить половину своих.
Но все же ряды спэклов уже смешались с нашими рядами, и бой идет не на жизнь, а на смерть. Мэр оценивает наши силы и бросает взгляд на опустевшую дорогу за нашими спинами.
– А знаешь, Тодд, – говорит он, – нам сейчас пригодится каждый боец. – Он поворачивается ко мне: – Пора вступить в бой.
Мое сердце уходит в пятки. Раз уж сам мэр решил рискнуть жизнью…
Значит, дела очень плохи.
– Вон там! – кричу я, завидев впереди дорогу, которая должна вести к башне на холме.
Желудь бросается вверх по склону, с его спины и шеи летит белая пена.
– Знаю, – шепчу я промеж его ушей. – Мы почти на месте.
Жеребенок, думает он, как будто даже снисходительно. А может, он просто хочет меня утешить.
Когда мы огибаем холм, вокруг воцаряется кромешная тьма. На минуту меня полностью отрезает от всего мира, от звуков города, от света битвы, от малейших обрывков Шума. Мы с Желудем словно несемся по черному небу, мы – маленький кораблик на необъятных просторах космоса, где свет, излучаемый нами, так слаб по сравнению с окружающей чернотой, что его словно и нет вовсе…
Но потом с вершины холма доносится какой-то звук…
Очень знакомый…
Пар вырывается из воздухозаборников…
– Система охлаждения! – радостно кричу я Желудю, словно это самые прекрасные слова на свете.
Звук становится громче по мере того, как мы приближаемся к вершине, и я уже рисую корабль в своем воображении: два огромных воздухозаборника, благодаря которым двигатели охлаждаются при входе в атмосферу…
На нашем корабле эти воздухозаборники не открылись, и перегретые двигатели вспыхнули.
Те самые воздухозаборники, из-за которых погибли мои родители.
Желудь наконец одолевает подъем, и первые несколько секунд я вижу лишь огромную пустую поляну, на которой раньше стояла радиобашня – госпожа Койл взорвала ее, чтобы мэр не смог первым связаться с кораблями переселенцев. Большую часть обломков собрали в большие кучи, и я сперва вижу только их: три здоровенные горы, успевшие за несколько месяцев покрыться пылью.
Три груды металла…
А прямо за ними – четвертая…
В форме огромного ястреба с расправленными крыльями.
– Вон они!
Желудь делает последний рывок, и мы бросаемся к кораблю-разведчику, из-под днища которого в небо поднимается густой пар. Скоро я начинаю различать полоску света – должно быть, он падает из открытого люка под крылом корабля…
– Это они, они прилетели! – кричу я.
Да, это правда. Я уже не надеялась их дождаться и теперь буквально готова взлететь от переполняющей меня радости: они правда здесь, они здесь!..
Рядом с открытым люком виднеются три силуэта; заслышав топот лошадиных копыт, прибывшие оборачиваются…
Краем глаза я замечаю сбоку телегу и быков, мирно пощипывающих траву…
Мы подъезжаем ближе…
И ближе…
Наконец мы с Желудем влетаем в пятно света, и я вижу все три лица…
Да-да, как я и думала, это они! Мое сердце трепещет от радости и тоски по дому, на глаза наворачиваются слезы, горло спирает…
Потому что это Брэдли Тенч и Симона Уоткин с «Гаммы», они прилетели за мной и моими родителями…
Они пятятся, ошарашенные моим внезапным появлением, и секунду-другую пытаются разглядеть под слоем грязи и запекшейся крови мое лицо…
К тому же я выросла…
Я почти взрослая…
Их глаза удивленно распахиваются…
Симона открывает рот…
Но первой заговаривает не она.
Первой произносит мое имя та, чьи глаза распахнулись еще шире, и от неподдельного потрясения в ее голосе меня всю пробирает приятная дрожь.
– Виола! – охает госпожа Койл.
– Точно, – киваю я, глядя ей прямо в глаза. – Она самая.
Мэр пришпоривает Морпета и вслед за солдатами бросается в самую гущу битвы. А я, не успев даже толком подумать, тоже пришпориваю Ангаррад, и она послушно кидается за ним.
Я не хочу здесь быть…
Я больше не хочу сражаться…
Но ради нее…
(Виола)
Ради нее я сделаю все что угодно…
Мы несемся мимо бегущих солдат. Поле боя вздымается передо мной людьми и спэклами, а с холма продолжают наступать все новые и новые вражьи силы, и я похож на муравья в муравейнике, потому что нигде не видно голой земли: она вся покрыта извивающимися телами…
– Сюда! – кричит мэр и резко уходит влево, в противоположную от реки сторону.
Наши солдаты оттеснили спэклов к берегу и подножию холма. Пока им удается сдерживать наступление…
НО ЭТО НЕНАДОЛГО, раздается голос мэра прямо у меня в голове.
– Не смей! – ору я, вскидывая винтовку.
– Будь внимательней, мне бестолковые солдаты ни к чему! – кричит он в ответ. – Если от тебя нет толку на войне, зачем мне тебе помогать?
Ха, так мэр уже считает, что сам решил мне помогать. А ведь я схватил его и связал, я победил…
Но времени думать у меня больше нет, потому что я вижу, куда он скачет…
Наш левый фланг оказался самым слабым и малочисленным, спэклы это заметили и направили туда отряд.
– ЗА МНОЙ! – кричит мэр, и солдаты, мимо которых он проезжает, разворачиваются и бегут следом.