Война 2030. Атака Скалистых гор - Страница 6

– Издеваетесь, майор? – Герман все еще кипит, а организм гонит по крови повышенные порции адреналина, так что ему покуда не до сравнения ощущений.

– Почему – сразу издеваюсь? Я провожу демонстрацию и проверку снаряжения нового вида, только и всего.

– Только и всего?!

– Конечно, Герман. И все-таки как ощущения? Видишь ли, в ТТХ утверждается, что этот новый «панцирь» прочнее тех, что вы использовали ранее, не просто в разы, а в десятки раз. Потому и интересуюсь. Ты что-нибудь почувствовал? Давай, снимай. Поищем синяки, ссадины.

– Ну, Епифаныч, у вас и шуточки! – ворчит Герман. – Точно решили занять мою штатную должность. Травмируете командира отряда перед важнейшим заданием.

– И тем не менее, лейтенант Минаков, мне все же не ясно, как восприняты пулевые попадания вашей доблестной плотью?

– Нет, правда, требуются показания? Или вы все шутите?

– Какие шутки могут быть с настоящим патронташем, а? Я ведь не холостыми стрелял. Калибр девять миллиметров, скорость пули на столь плотном расстоянии, как положено, четыреста пятнадцать метров в секунду. Правильно? Вот и покажи синяки.

– Да, не чувствую я вроде.

– Тем не менее поглядеть надобно. Разоблачайся, товарищ аэромобильник.

В процессе осмотра подвергнутого экзекуции тела, они продолжили дискуссию.

– Вот видишь, действительно ничего нет, Герман Всеволодович, – совсем без удивления констатируют Драченко. – Знаешь, утверждается, что этот сверхлегкий панцирь способен устоять при попадании снаряда.

– Снаряда?! Ну, это уж…

– Понятное дело, энергия отдачи киданет человека-мишень так, что костей уже не соберешь, – спокойно поясняет Епифаныч, – однако сам «панцирь» будет цел, невредим. Такие дела.

– Да ну, не может того быть, Потап…

– Я рассказываю то, что мне самому довели. И речь, к сожалению, идет не о какой-нибудь кумулятивной сложности, или там о бронебойной дуре, калибром «сто двадцать» или даже «сто». Но все же тут совершенно новые технологии. Думаешь, куда девается энергия ударов при попадании пуль и прочего?

– Как, «куда»? Отражается, разумеется, – теряется Герман.

– Да отражается, но о том разговор особый. А уходит она за счет послойного испарения. Этот материал называется «тысячеслойка». На самом деле слоев там – миллион, может и десять миллионов, точно не скажу.

– Стоп, Потап Епифанович! – соображает Герман. – То есть «панцирь» становится тоньше и тоньше при каждом новом попадании?

– Да, что-то вроде этого. Но слоев миллионы, так что ничего страшного.

– Ну конечно, совсем ничего?

– Ладно, Герман, не нуди. Знаешь, из чего вся эта штука, все эти слои?

– Вот еще, Епифаныч. Я что же, по-вашему, «химическое» заканчивал?

– Понятное дело, нет. Ты обыкновенный тупой аэромобильник – все в курсе.

– Оскорбляете подчиненных за так? Нехорошо!

– Туг ты стал на простые солдатские шутки, Герман Всеволодович. Ну да ладно, издержки долгого нахождения в некогда очень цивилизованной стране.

– Да, наверное, есть маленько. Все равно, вы когда шутите – предупреждайте. И значит, из чего же сие непробиваемое чудо состоит?

– Представь себе, из углерода.

– Ага, значит, опять матушка-нефть. Вообще-то вроде бы не броня.

– Это так званые суперфуллерены, – с умным лицом толкует Драченко.

– Очень красиво звучит, – кивает Герман. – И с чем же это едят?

– Вижу, сами шутить умеем, – констатирует майор. – Это уже хорошо.

– Ну, мне до ваших острот с девятимиллиметровым калибром еще расти и расти.

– И это правильно, лейтенант, – запросто соглашается Потап Епифанович. – Так вот, это самое звучное словечко значит, что материал «соткан» из специальных полых изнутри молекул. Стой, Герман, без перебивки! Он потому и такой до невероятности легкий. Не знаю, сколько там, сотня или больше углеродных атомов выстраивают такие ячейки с пустотой посередине. Так что это чудо, по большому счету, вроде бы состоит из ничего. Весело, правда? В общем, когда-нибудь – хотя может тепереча и никогда – из таких панцирей будут делать звездолеты. И знаешь, почему? Потому что эта структура не рассыплется, даже если ее садануть об стену с первой космической скоростью. А может, и со второй.

– В смысле, эти будущие звездолеты будут, так сказать, без тормозов? То есть можно приземляться сразу и без парашютов?

– Ну, что взять с благовещенского аэромобильника, а? Ты случайно там, на Амуре, с китайского вертолета не сваливался, с относительно приличной высоты?

– Нет, Епифаныч, у меня же не имелось этих чудо-одежек.

– Ну а вот теперь они у тебя будут. Только смотри правда не сигани, а то скафандру, конечно, хоть бы что, а вот твои прямоточные мозги будем из шлема совочком выскребывать.

– Ой, товарищ старший офицер, какие все же у вас шутки аппетитные.

– Издержки профессии, лейтенант, – разводит руками Драченко. – Так вот, при столкновении эти самые пустоты на некоторое время уплотняются, а после атомные силы возвращают их на место. Понятно насчет объяснения чудес?

– Ну да, хотелось бы верить.

– А что, еще не верится? Так давай, облачайся по новой – я поднесу пулемет.

– Ладно, я пошутил, Епифанович. Не напрягайтесь.

– Как скажешь, Герман Всеволодович. А правда, умею я убеждать не хуже вымерших когда-то замполитов?

И оба русских офицера ржут.

Чекануться! Наш Лидер в TV! «Бесстрашный телекорреспондент» берет у него интервью.

– Но ведь ты же бьешь по людям, – говорит «бесстрашный корреспондент», от природы не обученный обобщать что-то словом «вы».

– Имеются в виду ослы, одурманенные «ящиком»? – спрашивает Лидер. – Нет, наша цель не они?

– Что, только «Ти-Ви»? – «бесстрашный» попросту неумолим.

– Да нет же, даже «Ти-Ви» не наша главная цель.

– Что же? – «бесстрашный» наивен до жути, явно доброкачественный продукт многолетнего TV-облучения.

– Система в целом. Мы должны расша… – кто-то более догадливый обрывает запись на полуслове. Идет смещение кадра. Ну, это уж они не могли не показать. Пройдет по всем каналам новостей и наверняка повторится завтра, послезавтра.

Красивой хромированной монтировкой Лидер крушит маленького переносного «Соню». Лепота! Но пластмасса поддается плохо, не летит осколками, просто сминается; приходится использовать рычаг. Чертовы япошки чего-то напридумывали. Но все равно лепота! Лидер просто молодец. Надо же, сумел пролезть в TV. Что с того, что интервью где-то на улице. Хотелось бы пожать ему руку. Но все-таки значок, гаденыши, крупным планом не показали.

Кстати, теперь он в моде. В ларьках продается. Давай грошы и цепляй. Иногда полицаи хапают «левых» мальчиков. «А я что? Мы просто значок купили. А я, дядя, ничего». Ну и пусть! Пусть «гансы» распыляют силы. Конечно, остаться с чистыми ручками не получается, никто и не планировал. Тогда в «Слоне» этот дядя – Матросов. Потом в «Громкой дудке» пришлось разделать охранника похлестче TV. Но ведь за дело? Он, гад, подстрелил двух ребят.

Пожать руку Лидеру не удается. Куда-то он пропал. Потом, через месяц, пошли слухи, а может, и правда выяснилось – в доме умалишенных. Загнали, гады, к психам. И главное, по демократическому, свободному TV ни гу-гу. Где вы, бесстрашные операторы и борцы с тоталитаризмами? Ничего, без лидера не останемся. И к психам наведаемся. Может, там не только сумасшедшие на содержании?

– Так вот, товарищ лейтенант, как уже говорилось, воевать придется с «железяками». Подземный суперкомпьютерный центр прикрыт не только обычной охраной, но и специальной роботизированной системой, – просвещал младшего офицера особо приближенный к новому командованию майор. – Она очень многофункциональна. Все ее плюсы-минусы, а так же подвохи мы, к сожалению, не ведаем. Но предположительно это достаточно пластичная машинерия. К сожалению, никто за эти годы не делал нападения на «Прыщ», так что насколько эта штуковина эффективна в действительности, мы знать не знаем. Кстати, мы так и не выяснили, подчинена ли обычная охрана, состоящая по старинке из людей, этой же компьютерной премудрости или же действует независимо. Мы даже не ведаем, что для нас было бы лучше, то есть общее подчинение или несогласованность действий.