Война 2011. Против НАТО. - Страница 11

Тот, кто представляет современный воздушный бой как свалку в воздухе, пусть и не бестолковую по результату, – сильно ошибается. Обычно все расписано посекундно. Уж для бомбардировщиков-то и вообще подавно. Четкий алгоритм действий для всего этапа. Двигать на такой-то высоте, в эдаком коридоре столько-то минут, секунд. Снижение высоты до такой-то, полет с эдаким-то азимутом. Выход на кабрирование, или «горка» или что-то там еще. Пуски по цели изделиями такими-то и такими-то. Это в случае если передовой нападающий уже сделал работу. Если нет, тогда отставить «горку» или поворот «все вдруг», или еще чего-то там, и пуск изделием эдаким с дистанции такой-то, азимут эдакий. Затем уход на сверхмалые такие-то, разгон на форсаже. Пара «два» подход к цели на высоте, коридоре, скорости (схема, как и ранее, прилагается), пуски с дистанции… Цель «два». Работает группа «четыре». Подход, поворот, еще поворот. Заход с ракурса… Группа «три». Трудится только в случае выполнения задачи предыдущими отрядами. Подход на средней высоте такой-то. Визуальное определение результатов (вот тут уже инициатива). Работа по дымам изделиями такими-то и такими-то. Поворот «все вдруг», азимут, высота, подход к цели «восемь». Оценка результатов предыдущего удара, работа по дымам…

Примерно в таком плане. Само собой, истребителям-перехватчикам дают больше инициативы. Понятно, об автономности БД[42] тяжелого Миг-31 можно только мечтать. Они одинокие киты с большими амбициями. Перехватчики меньшего пошиба наводятся с наземного КП. Цель номер эдакая, подход высота, скорость, азимут такие-то. Пуск изделием эдакий, на дистанции такой-то. Оценка результата. В случае ожидаемого, разворот, возвращение, в коридоре таком-то. Если вдруг… Вот тут снова некоторая автономия решений.

Разумеется, случайному прохожему, задравшему в верхотуру голову, все представится несколько другим образом. Возможно, он даже не будет вполне уверен, что наблюдал бой. В самом деле, разброс фигур по небу такой, что требуется поворачиваться. Иногда вроде бы – на уровне чувствительности сетчатки – что-то от боевых машин отделяется – можно идентифицировать как ракету, особенно если на начальной стадии сверкает дюзой, либо пускает инверсионный дымок. Но где уследить, когда она шандарахнула у цели? Конечно, если после облачка белой мороси на голубизне, что-то самолетообразное пойдет совсем кувырком, да с подвыванием впилит в шоссе поблизости, тогда «да», точно война, хотя может и боевые ученья, приближенные к реальности. Бог знает, как в этих НАТ-ах тренируются, может свалить чего-нибудь с хрустальной лазури, это в порядке вещей? Да ведь и беспилотное наверняка. Не, случатся пилотируемое. Кто-то на парашюте, вероятно без сознания, идет возвратным ходом к маме-земле. Благо, она за ним не очень соскучилась. Тогда уж, да, явное ЧП в стратосфере, а может все же и война. Черт его знает? Но в газетах напишут. Однако речь не о буратинках все еще верящих в какую-то независимость СМИ, а о происходящем в небе атаках и перехватах.

Если первичный выход на скоростную цель у перехватчика не получился, или не принес желаемого результата, то, да не покажется это странным все тем же деревянным дядям, преследование цели он не предпринимает. В большинстве случаев такое попросту бессмысленно. У истребителя не хватит ни времени, ни ресурса нагнать утерянный истребитель-бомбардировщик.

Посему вся надежда у командира авиаторов Добровольского была на первый заход.

Штирлицы бывают разные. К тому же имеются господа, работающие в гораздо более сложных условиях, чем товарищ Исаев. Понятно, что штандартенфюреру было трудно – он был один в окружении врагов, и в ситуации провала рассчитывать в плане личностного спасения ему было просто-напросто не на кого. Однако у давно, почти в эмбриональные времена покинувшего семью и страну разведчика имелся все же один немаловажный фактор психического преимущества. Он доподлинно знал, что где-то, за семью нашпигованными немецкими Крисмарине морями и тридесятью сметенными фашистскими ордами царствами, его любимая Родина все же однозначно существует. В этом плане ему могли позавидовать все верующие мира скопом и в розницу. Райские кущи и дежурящий у их порога Бог-Отец все же посылал из заоблачных далей весьма расплывчатые подтверждения своей истой реальности, вовсе неоднозначно трактуемые, большая же и непоколебимо стоящая на планетарном севере Россия-Мама бомбардировала Штирлица не только криптографическими головоломками поступающими через вполне осязаемую и даже пахнущую дефицитными духами радистку Кэт, но и неумолимо, назло специальным техническим отделам глушения СС, изливающимися из радио-эфира обращениями Верховного Главнокомандующего к дающему сверхплановые снаряды и танки, но покуда частично, хотя и явно временно, попавшему в оккупацию народу. Случись с полковником Исаевым хоть самая большая неприятность – поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся в средневековье камеры пыток гитлеровской контрразведки – он все едино ведал, что его любезное Отечество вскоре еще более поднатужится, освободит плачущие народы мира и поставит по ранжиру у стеночки всех фашистских палачей. Что не говори, а со столь подкрепленными истиной убеждениями, жить на свете куда веселей и работа спорится.

А вот генералу-майору Редьке было куда несподручнее. У него не существовало ни далекой, ни близкой Родины, которая бы пусть и перспективно, не в текущей пятилетке, но завершила бы за него правое дело и поставила на истории большую круглую печать с надписью «Наше дело правое! Победа будет за нами!» Нет, вообще-то истовое Отечество находилось от него не за семью, заставленными там и тут фишками авианосных соединений морями – оно расстилалось прямо здесь, разбегалось по округе, охватывая города и веси. И вроде бы, по крайней мере, до сегодняшнего момента, над ней не покачивали хищностью клювов бомбардировщики карателей, а в райцентрах покуда не открылись рейх-канцелярии колонизаторов. И тем не менее, его Родина уже была надежнейше оккупирована, причем не первый год кряду. Там, в стольном граде Киеве, привольно расположились марионетки-гомункулусы, запросто, двадцать четыре часа кряду вещающие с TV-носителя, что бог на душу положит; ясное дело, их собственный, тот самый, прикрывшийся нашпигованными ударными носителями морями и тридцатью загнанными в стойло блоковой стратегии царствами. Ныне как раз успешно наращивалась оградка, и поскрипывали приглашающе ворота – плелась новая привязь для очередной кобылки – Неньки-України. Что в таких условиях должен был делать Штирлиц – генерал-майор Редька?

«Извиняюсь, господа рейхо-службисты, но я так не играю, получите назад свои штандартенфюрерские игрушки-побрякушки, петлички и прочее, освобождаю вашу описаную песочницу, уйду гордо, даже без пенсии. Уж кто-кто, а Штирлиц бы так не поступил. Простите, мол, друг-товарищ по НСДАП Мюллер, но по случаю альтернативного варианта, со вступлением Манштейна в Москву и переправы Паулюса через Волгу, я потерял великий смысл своей службистики Рейху, ибо оно было подкреплено лишь служением морозостойкому СССР. Ухожу в монастырь. Где тут ближайший православный, или хотя бы католический?». А то и того хуже. «Уважаемый обергруппенфюрер, нижайше докладываю, что все эти годы тайно сотрудничал с врагами Рейха. Ныне же, убедившись, как он воистину велик, глобусо-наступателен, и как ничтожны, а так же географически ретроградны его супротивники, приношу клятву трудить спину, оседлавший ее спинной мозг, и до сей поры неверно мыслящий, и не по праву возвышающийся над оным, заблудший мозг головной, только во славу и в пользу Великой Германии, моей воистину второй, однако ныне заглотнувшей первую, Родины».

Дилемма.

Целью взлета «МиГов» из Василькова никак не могла явиться простейшая показуха: «Ой смотрите, как нас до фига!», ибо следующей фразой значилась бы: «Так что если мы еще и стрелять научимся, да еще будет чем, то ничего-то вам турки не обломится». Простая демонстрация активности дала б нулевой эффект. Разве что агрессор внес бы в готовящиеся планы коррекцию, о присовокуплении к обороняющимся дополнительных сил, против коих тоже надо принять контрмеры. Значит, команду «Взлет разрешаю!» следовало отдавать только после того, как армада янычар, либо их тайных союзников, обозначится хотя бы на каком-то из радаров обнаружения. Благо, танково-ракетный десант, под руководством подполковника Корташова удачно присовокупил к арсеналу мятежников две разнотипных станции дальнего радиолокационного обзора, а так же высотомеры и прочее. Плохо оказалось то, что такие мощности выявились несколько избыточными, ибо все многокилометровые кабельные связки замыкались на командный пункт группировки «Центр», который в мятеже не участвовал и войну с турками вести не собирался. Счастье, что с помощью местного персонала «Объекта-4» удалец Корташов умудрился перенацелить на аэродром и группу дивизионов радиорелейную вышку. То, что все эти захваты новых объектов вели к экспоненциальному расширению охраняемых территорий, было отдельной песней, страшно нервирующей танкового полковника Мордвинцева – это своя отдельная история. Сейчас речь не о ней, а о войне самолетной.