Война - Страница 28
– Господин министр, мы обеспокоены вашими словами, которые услышал Берлин, что вы сидите в кресле главы Советского правительства и за его столом… Вдруг Западная Европа зашумит завтра на весь мир, что вы захватили власть в Кремле?.. Такого удара Коминтерн не перенесет.
Риббентроп, не уловив иронии, вскочил с кресла, выбежал из-за стола и начал горячо уверять, что, если в Берлин пожалует господин Сталин или господин Молотов, он обязательно сделает так, что они поговорят по телефону с Москвой, сидя в наивысочайшем кресле Германии – кресле самого рейхсканцлера Адольфа Гитлера, в кабинете его имперской канцелярии.
– Ну, если так, тогда другое дело. – Сталин сдержанно засмеялся и бросил на Молотова уже не веселый, а недоуменный взгляд, который как бы вопрошал: «Неужели такой уровень мышления, такая мелкость духа у главного гитлеровского дипломата?»
Как ни странно, но этот эпизод утвердил в Молотове непреходящее ироническое отношение к Риббентропу, который был главной персоной среди высших чинов нацистского рейха, встречавших советскую делегацию.
Впрочем, впереди встреча с Гитлером. Что сулит она?.. Удастся ли угадать истинные планы этого откровенного авантюриста, взявшего на себя смелость распоряжаться судьбами народов Западной и Юго-Восточной Европы, питая к ним недоверие, презрение, а то и лютую ненависть? Удастся ли обуздать его хоть на какое-то время?..
Удивляло и настораживало все происходившее после церемониала на привокзальной площади. Уже во дворце Бельвю, где поместили советскую делегацию, все до смешного напоминало пародию на чинное театральное представление… За завтраком седовласый церемониймейстер-метрдотель с золотой цепью на черном фраке, лакеи и официанты в расшитых золотом ливреях и белых перчатках словно не прислуживали гостям, а играли хорошо отрепетированную пантомиму… Таким был и выход из дворца для поездки в имперскую канцелярию: советскую делегацию встретила дробь многочисленных барабанов, не умолкавшая даже тогда, когда черные лимузины уже мчались по длинной липовой аллее…
С не менее нелепой помпезностью была обставлена встреча с Гитлером. Перед самым кабинетом Гитлера большой круглый зал заполнили высокопоставленные чины рейха; теснясь в стороны, встретили делегацию поклонами и льстивыми улыбками. У высоких дверей кабинета стояли два рослых эсэсовца в черной парадной форме; по чьему-то таинственному сигналу они вдруг четко повернулись друг к другу лицом, сделали по шагу назад, объединенным толчком распахнули дверь в кабинет и, прильнув спинами к косякам, выбросили правые руки вверх, давая проход под сенью фашистского приветствия.
В эти мгновения члены советской делегации всей глубиной мысли ощутили противоестественность происходящего. Не дурной ли это сон, что они вынуждены принимать почести фашистов, самых лютых врагов коммунизма, вынуждены будут пожимать руку их фюреру?.. И не являются ли все эти почести злой, утонченной насмешкой фашистов над высокими представителями коммунистического мира?.. Ну что ж! Они парламентеры во вражеском стане. Молотову вспомнились слова Сталина на заседании Политбюро, где обсуждались задачи этой поездки: «Товарищ Молотов, я тебе не завидую… Трудная миссия… Но история нас не осудит, если дипломатическими маневрами мы вырвем для советского народа несколько лет мира…»
Кабинет Адольфа Гитлера был огромен, как танцевальный зал. В его конце и чуть в углу – большой, сверкающий полировкой стол. Сидевший за ним человек в костюме зеленовато-пепельного цвета, с Железным крестом на груди казался карликом. Он секунду-другую будто не замечал вошедших и неотрывно смотрел на какие-то бумаги, лежавшие перед ним, затем резко поднял голову и, словно не ожидал входа делегации, вскочил с суетливой поспешностью…
Трудно было сдержать улыбку, так все здесь было театрально-фальшиво, рассчитано на внешний эффект. Но зачем? Удивить? Подавить мнимым величием? Продемонстрировать признаки устоявшейся государственности?
Гитлер быстрыми шагами вышел из-за стола, на середине зала встретил вошедших и молча стал пожимать всем руки… В зале появились Риббентроп, личный переводчик Гитлера Шмидт и советник германского посольства в Москве Хильгер…
Трижды встречалась делегация с Гитлером. Переговоры с ним представляются сейчас Молотову как одна бесконечно длинная и трудная дискуссия, в которой оппоненты заостряли внимание на совершенно противоположных проблемах. Гитлер долго и темпераментно разглагольствовал о том, что утвердившаяся на двух островах маленькая Англия завладела почти половиной мира и настал час, когда надо ликвидировать эту несправедливость… Молотов не высказывал своего отношения к этому. А Гитлер между тем продолжал: Англия вот-вот будет сокрушена Германией окончательно, и надо позаботиться о ее колониях, разбросанных по всей планете… Молотов молчал.
– Исходя из этого, – развивал Гитлер свою мысль, – Советский Союз мог бы проявить заинтересованность к югу от своей государственной границы в направлении Индийского океана. Это открыло бы Советскому Союзу доступ к незамерзающим портам…
Жгучая ирония клокотала в груди Молотова, и надо было напрячь силы, чтобы обуздать ее и не дать вырваться наружу саркастической улыбке. Внимательно вслушиваясь в лающий голос Гитлера и извилисто струящийся поток его слов, глядя в горящие глаза собеседника, он думал о том, что глаза деспота привлекают только рабов, подобно тому, как взгляды змеи чаруют птиц, делающихся их жертвой. Молотов угадывал в глазах Гитлера другие тайные надежды… Надо было распознать их суть, выверить истинность замыслов этого человека с обманчивой позой. И во что бы то ни стало не позволить втянуть себя в переговоры по поводу участия в разделе мира. Даже в разговоры!.. Возможно, только этого и добивался Гитлер. Возможно, ему всего и нужно было связать Советское правительство участием в переговорах о разделе сфер влияния с тем, чтобы потом, тайно или явно, сделав этот факт достоянием правительств других государств, оставить Советский Союз в полной изоляции.