Воин Заката - Страница 43

— Жаль, что так получилось. Хотелось бы мне посмотреть, как ты его обработаешь. — Он пожал плечами. — Ну и где же ты был? И Г'фанд тоже куда-то запропастился.

Ронин склонился над телом Восса. Забрал свой меч. Вытащил из-за пояса рукавицу.

— Я тут прогулялся на нижние уровни, потому что колдун...

— Так ты все-таки с ним пообщался!

— Да, и мне многое надо тебе рассказать.

Ронин пристегнул ножны к поясу. Они с Нирреном направились к ближайшей лестнице.

— Но сначала мне надо найти колдуна. Он сбежал от Фрейдала.

Ниррен кивнул.

— Хорошо. А я все гоняюсь за «грызуном». Теперь я, во всяком случае, знаю, кто это. Хотя ты, наверное, не поверишь... это просто невероятно...

— Послушай, — прервал его Ронин, — невероятно другое. Сейчас я тебе скажу, ты упадешь. Колдун был прав: мы не одни на этой планете.

— Что?!

Они заметили опасность одновременно, но было уже поздно. Оружие промелькнуло в воздухе. Ниррен замер на месте, широко раскрыв рот, и судорожно взмахнул руками. Из шеи хлынула кровь. Он пошатнулся и тяжело осел на пол.

Ронин помчался по лестнице, но убийца юркнул в ближайшую проходную щель и скрылся в неизвестном направлении.

Ронин вернулся к Ниррену и опустился перед ним на колени. Вся грудь у него была залита кровью. Ронин оторвал длинный лоскут от рубашки друга и приложил его к ране. Белая ткань мгновенно стала алой. Ронин вытащил кинжал из раны. Рукоятка была украшена драгоценными камнями.

Ниррен был еще в сознании. Ронин подумал, что сейчас чондрин спросит его об открытии колдуна, но он спросил о другом:

— Что с Г'фандом? Ты знаешь?

Ронин болезненно сжался, в глазах отразилась боль.

— Я его взял с собой. Я думал, что он мне поможет... он умел читать знаки.

— И он помог? — дыхание Ниррена уже становилось сбивчивым.

— Да, — твердо ответил Ронин, глядя ему в глаза. — Его убили. Он...

Ниррена пробила дрожь. Лоскут от рубашки, которым Ронин зажимал ему рану, пропитался кровью. Ниррен с силой вцепился Ронину в руку. Глаза его переполнились неизъяснимой грустью.

— "Грызун", — с трудом выдавил чондрин. — Теперь я уверен... кинжал... иди Наверх... потом...

Его голова упала, и Ронин поддержал ее.

— В последний раз... иди Наве...

Он попробовал рассмеяться, но поперхнулся кровью. Взгляд его медленно угасал. Глаза стали как камень — застывшие, непроницаемые.

— Подумать только... команда... какая команда.

Он закрыл глаза, как будто устал и хотел заснуть.

— Все кончено, Ронин... прости...

Изо рта его хлынула кровь.

Все выше и выше... Непроглядная тьма проносилась мимо, гул, доносящийся снизу, становился все тише. Как будто ветер гудел у него в ушах, а в голове, точно эхо, звучал прощальный вздох Ниррена: все кончено. Да, это правда — все кончено. Мир обрушился у него на глазах, и он остался один, в темноте, и какая-то неведомая сила уносит его в неизвестность. «Иди Наверх», — наказал ему Ниррен. И он сделает это. Ронин чувствовал, как в груди у него бушует пламя. Жгучая ненависть, распаленная ужасными событиями последних дней. Ниррена, конечно, убил «грызун», потому что чондрин следил за ним и подобрался уже совсем близко. Ближе, чем думал он сам.

Ронин несся Наверх — сквозь Фригольд. Ему было нечем дышать. Выше, еще выше... Взгляд случайно упал на руки. Ронин с удивлением обнаружил, что на одной руке у него — серебристая рукавица, а в другой он сжимает кинжал с рукоятью, украшенной сверкающими каменьями. Кинжал, которым убили Ниррена. Драгоценные камни на рукояти? Тут его мысли обратились к Борросу. Колдун, понятное дело, сбежал. Но куда? Наверняка — Наверх.

Ронин добрался до самого верха. Дальше ступенек не было. Он очутился в ярком коридоре, окрашенном в ослепительный желтый цвет. На полу толстым слоем лежала пыль. Пыль была даже на стенах. Взглянув под ноги, он увидел собственные следы, четко отпечатавшиеся в пыли. Это, конечно, не хорошо. Утешает одно: здесь были и другие следы.

Он помчался по коридору. Постепенно краска на стенах становилась темнее. Дверей здесь не было. Ненависть, клокочущая внутри, обретала, казалось, собственную жизнь, независимую от его воли. Теперь у него была четкая цель, а все остальное уже не имело значения.

Наконец коридор кончился. Здесь, у самой вершины Фригольда, он не описывал полный круг. Перед Ронином темнели двери лифта. Он нажал на черную кнопку.

Двери медленно, словно нехотя, открылись. Он шагнул в кабину. Наверх. Только Наверх. В лифте была только одна кнопка. Ронин нажал на нее. Лифт поехал вверх. Ему вспомнился холодеющий взгляд Ниррена. «Прости, Ронин», — сказал он. Что он имел в виду? Это я должен просить у тебя прощения, Ниррен. Но смерть приходит, когда захочет, и ее невозможно остановить...

Лифт резко остановился. Двери открылись. Над ним — поверхность планеты. Так близко! Может быть, всего в нескольких метрах. Ронин вышел из лифта и огляделся. Овальная комната. Стены, выкрашенные в красный цвет. В центре — огромная черная платформа, от которой отходит вертикальная металлическая лестница. Ведет она к круглому отверстию в потолке. Низкие дверцы по бокам платформы открыты. Внутри на полках — аккуратные стопки одежды. Ронину сразу же бросилась в глаза одна полка. Там стопка одежды была разворошена. Он сразу подумал о Борросе...

Неожиданно в воздухе раздался слабый свист, от которого Ронина пробил озноб. Он выхватил меч из ножен и обернулся на звук. Клинки со звоном скрестились. Удар неизвестного противника пришелся на рукоять его меча. Ронин сделал обманное движение и отразил удар.

Воспользовавшись мгновенной передышкой, Ронин взглянул на лицо противника и остолбенел. Кровь бешено застучала в висках. В глазах на мгновение потемнело.

На ней были леггинсы и короткая коричневая куртка. На груди, на тонком кожаном ремешке, висели красные ножны, а в ножнах — кинжал.

Она стояла перед ним, приняв «отклоняющуюся» боевую позицию: ноги, чуть согнутые в коленях, широко расставлены, одно плечо выдвинуто вперед. Бледные руки сжимали меч, который был не короче меча Ронина. Темные волосы, убранные с лица, держатся простым золотым обручем. Впечатление такое, что у нее на голове черный сияющий шлем.

Она стоит перед ним... Маленькие капельки пота блестят у корней волос. Глаза сверкают неестественным блеском... Зрачки расширены, и глаза кажутся черными. Она улыбается, и от ее улыбки веет могильным холодом. Сверкают белоснежные ровные зубы. Вид у нее устрашающий.

— К'рин, — выдохнул он.

Она рассмеялась. Смех вышел резким и горьким.

— Как я ждала этого момента — увидеть тебя вот так.

Эти слова прозвучали как удар хлыста. Она сделала выпад мечом, и он машинально отбил удар. Ему показалось, что пол плавится у него под ногами и он погружается в эту раскаленную массу. Он не мог сдвинуться с места, не мог отвести глаз от К'рин. Она начала медленно обходить его. Он поворачивался следом за ней. Они как будто танцевали странный медленный танец под звон клинков. Еще один выпад. Ронин опять отразил удар.

— Ты — меченосец, — сказал он тихо. — Разве такое возможно?

— Иди сюда, — хрипло проговорила она. — Иди сюда и узнаешь.

Она сыпала на него удар за ударом, стараясь, как видно, его измотать. И каждый раз, когда Ронин делал ответный выпад, ее глаза вспыхивали. Торжествующим холодным огнем.

Он смотрел на нее, не отрываясь. И вдруг осознал, что перед ним — не та К'рин, которую он знал. Совсем другая женщина. Сейчас она не была привлекательной или красивой. Все, что он раньше думал о ней, теперь потеряло смысл. Сейчас он видел ее обнаженную суть, лишенную всех покровов. Она стала теперь чем-то большим, чем та женщина, которую он считал своей, и в то же время — несоизмеримо меньшим.

Она превратилась в бушующую стихию.

Овальная комната сотрясалась от звона металла.

— Вот я какая на самом деле! — яростно проговорила она, как будто прочитав его мысли. — Не такая, какой ты хотел меня видеть. Саламандра увидел во мне способности... он увидел, что я могу стать меченосцем. И меченосцем хорошим. Он не побоялся нарушить Традицию. Он учил меня много лет, но нам приходилось держать это в тайне. Если бы о наших занятиях узнали другие саардины, они бы их запретили.