Воин ночи (СИ) - Страница 15

8.

Всю осень и зиму Хейд посвятил организации структуры управления на покоренных территориях. Города, разрушенные штурмами и сожженные при разграблении, он отстраивать не разрешил. Люди, порабощенные завоевателем, отныне не имели ни какого‑либо имущества, ни права решать свою судьбу ‑ они были говорящими орудиями и универсальным скотом, который победители не истребляли лишь по двум причинам ‑ дабы не исчезала пища и по ненависти к любой форме труда, из‑за которой нуждались в рабах. Древние замки великих полководцев и мудрых правителей отныне принадлежали наместникам повелителя вампиров, которые кнутом и огнем искореняли малейшее недовольство, малейший намек на бунт. Храбрые, бунтарские сердца бессмысленно гибли на копьях стражи, выживали лишь самые бесхребетные и трусливые, которых оставляли на приплод новой расы ‑ расы рабов. Так Тьма и Страдание воцарились к Западу от Русколани…

Стоило весеннему теплу растопить снег и сделать дороги более‑менее проходимыми, и Хейд во главе еще более, чем раньше, дисциплинированной, обученной и многочисленной армии переправился через воды Райна и вторгся на земли Туатов, чтивших Кернунноса Трехрогого. Поход все же не обещал быть легким, ибо новый противник, хотя и не обладал ни тактическим мастерством, ни воинскими технологиями своих восточных соседей, превосходил их в чисто варварской ярости на поле боя и фанатичной преданности Роду и вере своих Предков, хранимой друидами ‑ жрецами лесных святилищ.

Грозный и размеренный рокот гигантских военных барабанов несся сквозь леса, тревожа всякую жизнь. По ним ритмично ударяли голые по пояс воины ‑ по два в каждый. Это означало, что великий вождь Ингерикс кинул клич всем родам туатов вставать на бой с врагами. Его дружина (или, как называли объединение профессиональных воинов туаты, "фианна") уже несколько раз пыталась если не остановить, то хотя бы задержать наступающего противника. Увы ‑ повторялась история гибели теудских райксландтов: сперва общая опасность была недооценена, и далекие от границы племена не вняли голосу мудрых друидов, решив отсидеться за спинами тех родов, что оказались между ними и захватчиками. Только Ингерикс попытался собрать воедино и силой убеждения, и золотом, и дарами сколько только можно сил. Его воины много раз бросались на врага, остановившегося на отдых, но всякий раз отступали, не причинив особого вреда, ибо силы были слишком неравны, да и враг был куда страшнее любого людского войска.

Когда же стало ясно, что враг не остановится, покуда не поработит всех туатов, слишком многое было потеряно. Едва ли не все самые воинственные и многочисленные племена уже были раздавлены громовой поступью нового завоевателя. На всеобщем совете родов Ингерикс был выбран великим вождем, и в его руках отныне оставались судьба туатов и исход войны. И здесь же, в священной роще Херты, возлюбленной Кернунноса, было принято решение пасть ‑ но остановить врага на подступах к святыням всех племен рода Туат. Здесь должны были собраться все, кто мог держать в руках оружие.

Ингерикс давно уже увидел рождение внуков, а его сыновья бились вместе с ним в десятках сражений. Поседевший на бранных пирах вождь был не только мудр и отважен, но и опытен, а именно этого не хватало столь многим лидерам племен, которые попытались найти свою выгоду в нашествии Хейда и гибели братьев…Что греха таить! Ингерикс не раз нарушал заповеди друидов и проливал кровь соседей, говоривших на том же языке и чтивших тех же богов, что и его род. Но с первыми известиями о вторжении неприятеля и нечистой природе врагов он понял:эта война отличается от всех прочих. И нужно позабыть все старые раздоры, чтобы выжить. Но для многих, для очень многих это оказалось не по силам.

Однако, как бы то ни было, Ингерикс даже не мог и предположить возможности сдаться. Ибо любить сильную и непоколебимую Родину очень легко. Но истинная любовь к своей Земле означает готовность закрыть ее кровоточащее тело своей грудью.

По правую руку от восседающего на деревянном Троне Вождя Ингерикса стоял облаченный в белое Старший Друид. Узнав, что появился герой, который вопреки всему пытается объединить племена туатов пред ликом общей опасности, он привел ему на помощь отряд бесстрашных и яростных бойцов, которых старшие друиды воспитывали в лесах параллельно собственным наследникам‑жрецам. Если друид был зримым воплощением милости Богов, то Воины Света являли собою гнев небесных сил. Они обнаженными бросались в бой, держа в руках лишь меч и щит, и не знали приказа "Назад! ". Элита же их ‑ Небесные Мстители были странствующими воинами, чьим долгом была постоянная и беспощадная борьба с силами Тьмы. Подобные традиции существовали и у других арийских народов ‑ с первыми можно сравнить скандинавских берсеркеров и готских хускарлов, со вторыми ‑ славянских волкодлаков (воинов‑оборотней), русских витязей и европейских рыцарей Средневековья.

Оба вождя, военный и духовный, хранили молчание, наблюдая за располагающимися лагерем фианнами и ополчениями различных племен. Древние обитатели Западной Европы, еще не распавшиеся на отдельные кельтские племена, отличались от своих восточных соседей еще и архаичной тактикой ведения боя: все военные хитрости заключались в расположении войск перед боем и умелом планировании битвы. Сложных же построений, не говоря уже об их взаимодействии, туаты не знали, атакуя противников более‑менее плотными толпами, которые поддерживали пращники, лучники и копьеметатели, зачастую бежавшие в атаку в рядах прочей пехоты. Конницы как таковой еще не было, т.к. туаты считали верховую езду уделом бегущего с поля боя труса, и сражались либо пешими, либо (в основном ‑ знать) на колесницах.

Наконец Ингерикс нарушил молчание:

‑ Нас достаточно, чтобы дать решающее сражение.

Мудрец, некоторое время поразмыслив, откликнулся:

‑ Но достаточно ли, чтобы одержать в нем верх?

‑ Не знаю. Эти чудовища…Конечно, они выглядят почти неотличимо от человека, но хотел бы я посмотреть, что у них внутри:они словно не чувствуют боли, и убить их очень сложно ‑ нужно нанести очень серьезную рану или отрубить голову. Я сам видел, как меч одного из моих воинов наполовину перерубил шею врага, а тот продолжал двигаться! Может быть, если это существа иной природы, с ними нужно воевать волшебством, а не оружием?

Друид покачал головой:

‑ Это не тени и не призраки. Это люди, которые настолько исполнены злобы, что она уничтожила их души, оставив тела. Они глубоко несчастны, и потому ‑ разрушают все, что могут, дабы заставить и остальных страдать. И остановят их не заклинания, но мечи.

‑ Конечно, мы будем сражаться до конца…

Ингерикс окинул взглядом картину, расстилавшуюся перед его глазами. Воины, бесстрашные туаты, гордость дубовых рощь Кернунноса и Херты. Они не предадут, и он их не предаст, но не означает ли это, что и вождь, и его войско останется лежать на одном поле, и плоть полководца и солдата смешается в желудке стервятников? Он прогнал дурные мысли, встряхнув головой, и встал во весь рост, опираясь на топорище двусторонней боевой секиры, упертой верхом в доски настила на возвышении с Троном Вождя. Построившиеся фианны и ополчения, каждый отряд ‑ под своим родовым знаменем, приготовились выслушать речь седого полководца. Ингерикс поднял правую руку:

‑ Дети Кернунноса и Херты! Сыны гордых дубрав, не склоняющиеся пред врагом и выбирающие смерть, но не бесчестье! Порождения Тьмы, ведомые богомерзким Хейдом, палачем народов и разрушителем городов, пришли на нашу Землю, чтобы сжечь наши священные рощи, срубить наши древние дубы, разорить дома, в которых жили наши Предки и в которых рождены мы и увидели свет Солнца наши дети, чтобы насиловать наших дочерей, жен и сестер, чтобы поставить нас на колени, заковать в цепи, превратить в рабов! И кто из нас не предпочтет доблестную гибель на поле брани, чтобы с мечом в руке шагнуть на благословенный Остров Яблок ‑ в королевство Трехрогого? Мы должны сражаться, ибо это ‑ бой за Тех, Кто сохранил эту Землю для нас, и за тех, кто еще не родился, но тоже будет назван туатом и будет гордиться нами и нашими подвигами! И пусть тот, кто не хочет, чтобы его дети были рабами, забудет слова "отступать" и "просить пощады"!