Военные приключения. Выпуск 6 - Страница 5

— Мой метод констатации фактов из прошлого и предсказания будущего не требует ни карт, ни воды, ни кофейной гущи, — успокаиваю я ее. — Он основан на личных наблюдениях и с успехом может применяться как на остановках, так и в движении. Для меня, например, совершенно очевидно, что вы — ленинградка, ваше имя Галя и вы голодны.

Насчет местожительства и имени — это наугад. В остальном я просто уверен.

— Поразительно! — смеется девушка. — Как это вы угадали, что я москвичка и меня зовут Ольгой?

Поскольку такой исход мною был предусмотрен заранее, я не смущаюсь. Называю себя.

— А вот про голод — это вы в самую точку!

Что ж, тут у меня наготове дельное предложение.

— Ну, тогда попробуем предсказать будущее. Это у меня получается лучше, — самодовольно заявляю я. Так вот, не далее как в нескольких километрах отсюда, нас ждет изумительной красоты пейзаж, очаг и обед в национальном стиле на свежем воздухе.

Легко живописать будущее, когда обо всем позаботился заранее. Мои припасы уже не ограничиваются черствой булкой и глотком остывшего кофе. Правда, есть определенные опасения по поводу пейзажа и очага. Но ведь не зря же я дал себе несколько километров форы, в течение которых надеюсь отыскать что-нибудь подходящее. А уж очаг мы как-нибудь смастерим.

Горы отодвинуты к горизонту, их массивные, резко очерченные тени легли на лес. Отсюда он видится сплошным ковром, сотканным из всевозможных оттенков зеленого и желтого. На переднем плане — маленькое лесное озеро почти правильной круглой формы. На берегу стоит одинокая дикая груша. Чуть поодаль расположились три дремучих замшелых валуна, как три старика за столетней своей беседой. В воздухе носится что-то таинственное. Так и ждешь, что в следующую секунду из-за валуна выйдет леший или спикирует на метле из поднебесья Яга. Какое счастье, что сюда еще не добрались бытоустроители, не окрестили это место «Озером сказок» и на берут за вход!

Впрочем, неординарность — отнюдь не единственное достоинство выбранной позиции. С того места, где мы разбили лагерь, отлично просматриваются все подходы и подъезды к нему, так что ни пешему, ни моторизованному не замеченным к нам не пробраться. Во всяком случае, до сего момента никто такой попытки не предпринимал.

С охапкой сушняка возвращаюсь к машине, где меня поджидает Ольга. Девушка облокотилась на дверцу и обозревает окрестности. Вид у нее задумчивый.

— Сейчас мы разведем огонь и сделаем шашлык, — объявляю я. — Как вы относитесь к шашлыку, Оля?

— Положительно.

В ответе звучит безразличие, тем не менее я воодушевляюсь и в спешном порядке начинаю сооружать костер. Стараясь придать своим действиям как можно больше осмысленности, раскладываю принесенные ветки. Со стороны не скажешь, что делаю я это второй раз в жизни.

Костер готов. Чиркаю спичкой. Хилый порыв ветра гасит вспыхнувший огонек. Зажигаю еще одну — тот же результат.

— Ветер, — уныло бормочу я, без малейшей надежды, что мне поверят.

— Силой двенадцать баллов. В северо-западной части Тихого океана, — с иронией подхватывает девушка. — Послушайте, Олег, вы представились опытным путешественником. Что-то не верится…

Произношу сбивчивый монолог о прогрессе в дорожном сервисе, под натиском которого костер отошел в область преданий, и заканчиваю тем, с чего следовало бы начать: признаюсь, что волнуюсь.

— Я так и думала. Позвольте мне.

Уступаю место своей очаровательной спутнице, а сам иду к машине. Извлекаю из багажника свертки с припасами. Когда возвращаюсь, костер уже весело пылает. Костерчик что надо! Единственный его недостаток: он больше, чем того требуют обстоятельства, и наверняка привлекает чье-нибудь внимание. А, впрочем, все равно.

— Браво, браво! — говорю я, протягивая девушке свертки. — Шашлык у нас будет, к сожалению, из колбасы. А вот сулугуни, лаваш и зелень — подлинные.

…Костер догорает. Наступил тот самый благословенный момент, когда человека тянет на разговор. Каждого в той степени, в какой ему есть, что сказать, и, что из того, что есть, можно сообщить другому.

— Работаю в одной скучной конторе, — говорит Ольга. — Тихий зануда шеф. Коллеги предпенсионного возраста. Кое-кто уже еле ходит, но еще петушится. Выглядит это смешно, нелепо и довольно глупо.

Насколько могу догадываться, в предпенсионную категорию она зачисляет всех мужчин старше сорока лет. Кажется, у вас есть шанс, товарищ Никитин. Делаю сочувственное лицо и советую ей сменить вывеску.

— Менять надо не вывеску, — вздыхает девушка. — Менять надо жизнь. — Сказала и тут же пожалела о сказанном. — Что-то вы чересчур любопытны для предсказателя, — заявляет она. Насколько я понимаю, за этим последует предложение сменить пластинку. — Давайте лучше о вас.

Так и есть. Ну, что ж, обо мне так обо мне.

— У меня все обыкновенно, — начинаю я. — По профессии — шофер, тружусь в автопредприятии пятнадцать тысяч сто тридцать два города Москвы. Исколесил, можно сказать, весь континент — от Софии до Хельсинки и от Кракова до Мадрида.

Просто, действенно, и ничего не надо придумывать. Отдельные географические названия говорят сами за себя.

— Вы сказали, у вас все обыкновенно, — обрывает меня Ольга. — Вы что же, и за границей бываете?

— Бываю, — вздыхаю я.

— Смелее! Где именно?

Перечисляю: Голландия, Испания, Франция, ФРГ, Болгария, Венгрия, Австрия…

Ольга внимательно следит за моим рассказом. В ее взгляде — скрытая ирония. Если бы мы не встретились три часа назад, я бы, пожалуй, вообразил, что моя подноготная известна девушке лучше, чем мне самому.

— В детстве на стене, возле моей кроватки, висел старый гобелен, — говорит она, и взгляд ее теплеет. — Дворцы, дома, мощенные булыжником улицы, флаги на городских воротах, всадники в старинных доспехах, река синей змейкой и надпись «Вена» в правом верхнем углу… Нет, в левом! Когда меня оставляли одну — случалось это довольно часто, — гобелен заменял мне няню, ласковое слово, сказку и сам был всем этим сразу… Я путешествовала по улицам, стояла у городских ворот, входила в дома… Я могла смотреть на него часами. — Девушка машет головой, словно пытается стряхнуть груз нахлынувших воспоминаний, и просит: — Расскажите про Вену!

Рассказать… Ты думаешь, это просто? Грязноватый кемпинг в десятке километров от города, неоновое зарево в ночи, шпили готических соборов в лучах закатного солнца да мост через Дунай, который рухнул однажды на рассвете, и было просто чудом, что в этот самый момент на нем не оказалось ни людей, ни машин, — вот и все, что созерцал романтик дорог Олег Никитин из кабины своего трейлера. Сказка должна иметь счастливый конец, иначе она не сказка. И я начинаю рассказывать о соборе Святого Стефана, о здании венской оперы, о Ринге, зеленым кольцом опоясывающем город; о шумном и веселом Пратере, о памятнике Моцарту в городском парке и о городской ратуше, которую в тот день, когда на площади перед ней филармонический оркестр играет Штрауса, иллюминируют от цоколя до макушки, и она становится похожей на новогоднюю елку, о маленьких уютных кафе на два столика и об автомате на Марианненштрассе, рядом со стереокино, который, когда ломался, выдавал по две пачки сигарет вместо одной, и все, кому был известен его «секрет», толпой валили сюда в надежде поживиться… Словом, обо всем том, чего вышеупомянутый романтик не знал и знать не мог, разве что понаслышке.

Ольга смотрит на меня, не отводя взгляда. Глаза блестят, она вся обратилась в слух. Волнение ее не портит, скорее, наоборот…

— И все это вы видели сами? — спрашивает она, когда я, вложив в свою краткую лекцию изрядную толику сведений о предмете, умолкаю.

— Сам, — смущенно говорю я, втихомолку воздавая себе за автомат — это, пожалуй, чересчур.

— Расскажите еще.

— Могу. И не только про Вену. Но не здесь и не сейчас.

Нам надо поспешать, ибо до наступления темноты предстоит проверить одну теорию.

— При всей своей неистребимой любви к природе ночевать я предпочитаю в гостинице, — объясняю я девушке.