Военное дело Московского государства. От Василия Темного до Михаила Романова. Вторая половина XV – н - Страница 3

Однако сейчас нас больше интересует другой аспект этого рассказа – из Герберштейнова описания логически вытекает соображение, что войско великого князя Московского не нуждалось в громоздких обозах (впрочем, сам Герберштейн так и пишет, что в предпринимаемых походах московиты действуют быстро[8]) и, в отличие от наемных армий Запада, на походе легко могло обойтись только местными ресурсами. Так ли это было на самом деле? И как решали московские власти проблемы военной логистики, которые, несомненно (вопреки утверждению Герберштейна), стояли перед ними как во время подготовки к кампании, так и во время самого похода?

В отечественной литературе проблемы военной логистики применительно к эпохе позднего Средневековья – раннего Нового времени (это касается более ранних времен), к сожалению, практически не рассматривались (впрочем, как и многие другие аспекты не «истории битв и сражений», а собственно истории военного искусства и военного дела – того, что в западной военно-исторической литературе именуется warfare). Почему так произошло (притом что для советской историографии с ее господством марксистской научной парадигмы внимание к материальной составляющей войн было бы более чем логичным) – ответ на этот вопрос, пожалуй, может составить предмет отдельного исследования. Пока что в порядке гипотезы можно предположить, что, с одной стороны, такое невнимание связано с тем, что проблемы изучения особенностей развития русского военного дела в отечественной историографии никогда не входили в число первостепенных (о чем мы уже писали выше), причем это касается как гражданских историков, так и, как это ни странно, военных (последних больше интересовала «история битв и сражений», но не история военного дела).

С другой стороны, серьезные трудности для изучения вопросов, связанных с военной логистикой, тем более применительно к Средневековью и раннему Новому времени, создавала плохая, если не сказать более того, сохранность источников, прежде всего актовых материалов и делопроизводственной документации. Нельзя сказать, правда, что необходимой информации нет в принципе – на страницах летописей, в актовых материалах 2-й половины XV – начала XVII в., в остатках приказной документации, в разрядных книгах (прежде всего частных) необходимый минимум информации есть. Но для того, чтобы его найти, необходимо в буквальном смысле слова перелопатить горы литературы и документов, с тем чтобы извлечь из них крупицы нужных сведений и затем, подвергнув их анализу, выстроить в итоге более или менее непротиворечивую картину изучаемого явления.

Так или иначе, но в итоге, хотя вопрос о необходимости серьезного изучения проблем военной логистики и был поставлен полтора столетия назад, по прошествии стольких лет воз и ныне остается на прежнем месте. Можно лишь с печалью констатировать факт неразработанности темы (подчеркнем – применительно к рассматриваемой эпохе, не говоря уже о более ранних[9]). Между тем хотя бы самое общее представление о тех трудностях, которые возникали и которые приходилось решать в ходе организации снабжения войск всем необходимым во время военных кампаний позволяют попутно ответить на ряд важнейших вопросов, связанных не только с историей русского военного дела (например, составить более или менее реальное представление о действительных размерах государевых ратей, и не только в рассматриваемый период), но и с историей политической, экономической и пр. Попутно отметим, что в современной западной историографии вопросы военной логистики (или логистики на войне) получили не в пример большее освещение и могут считаться отдельным направлением военно-исторической науки, давно и плодотворно разрабатываемым. Простое перечисление работ, больших (монографии и сборники статей) и малых (отдельные статьи), займет, пожалуй, не одну страницу[10]. И именно там, а не в России были сделаны первые попытки рассмотреть логистические проблемы применительно к русскому военному делу конца XV–XVI в.[11] В этом очерке мы попытаемся едва ли не впервые в современной отечественной военно-исторической литературе рассмотреть проблемы русской военной логистики эпохи позднего Средневековья – раннего Нового времени, эпохи формирования и развития централизованного Русского государства и военной (или, если вести речь именно об этом времени, «пороховой»[12]) революции.

Отправной точкой, от которой мы начнем наш рассказ, будет определение примерных размеров некоего физиологического минимума «корма» (название условное, поскольку говорить о централизованном снабжении, согласно определенным, утвержденным властью нормам, говорить применительно к рассматриваемому времени еще преждевременно), который должны получать ежедневно ратники и кони для того, чтобы компенсировать если не полностью, то хотя бы большую часть ежедневного расхода энергии (не говоря уже о том, что не стоит забывать и о «статусном» потреблении, весьма далеком от физиологического минимума) и тем самым сохранить боеспособность. При этом, учитывая, что энергетическая ценность этого минимума не менялась на протяжении столетий (поскольку физиология людей и коней на протяжении этого времени радикальным образом не менялась), имеющиеся сведения можно, на наш взгляд, экстраполировать и на другие времена, равно как и заимствовать недостающие данные оттуда применительно к рассматриваемому периоду.

Начнем с лошадей, поскольку подвижность и ударная мощь армии в эпоху Средневековья и раннего Нового времени (да и позднее тоже) во многом определялась качеством строевых и обозных лошадей, и в первую очередь их способностью переносить дальние переходы и скорые марши, неся на себе всадника, вьюк или же тянуть воз с поклажей. Сила же и выносливость лошади зависела от того, чем и как ее кормить. И снова стоит вспомнить недобрым словом Герберштейновы «Записки о Московии», из которых как будто следует, что татарские кони, на которых в XVI в. ездила большая часть русской конницы, были крайне непритязательны к качеству и количеству фуража («малорослые, но крепкие, [одинаково] хорошо переносящие голод [и работу] и питающиеся ветками и корой деревьев, а также корнями трав, которые они выкапывают и вырывают из земли копытами»[13]). Однако сохранившиеся документы и актовые материалы позволяют утверждать, что такое описание не вполне соответствует действительности (тем более что тебеневка далеко не всегда могла решить проблему прокорма лошадей – как, например, зимой 1534/35 г., когда русской рати, посланной в Литву, пришлось действовать в сильные морозы и обильные снега[14]). И русские лошади (впрочем, и татарские тоже) все же получали несколько иной корм в качестве фуража, причем его, фуража, характер существенно различался в зависимости от времени года.

Несколько выдержек из документов того времени. К примеру, в октябре 1502 г. Иван III наказывал приставу Федору Васильеву сыну Далматову, сопровождавшему крымских послов, «корм давати послом на станех» (то есть, выходит, на один день) по следующей «норме» – «на десять лошадей острамок сена да четверть овса» (обращает на себя внимание тот факт, что татарские лошади должны были получать овес и сено, а не довольствоваться подножным кормом)[15]. Для сравнения – в 1591 г. «сметой, што надобети лошадем монастырским овса» Иосифо-Волоколамского монастыря предписывалось лучшим лошадям выдавать ежедневно на 10 голов все те же четверть овса и острамок сена[16]. То есть ежедневная сутодача фуража на «строевого» (не рабочего) коня составляла порядка 4–5 кг овса и 6–8 кг сена, и выдавать ее должны были в течение «7 месяцов, с октября с 1-го дни да до месяца мая 1-го дни»[17]. Любопытно, что и в петровское время армейскими артикулами было предусмотрено, чтобы драгунский строевой конь получал в течение полугода (остальные полгода кони находились на подножном корму) 6 четвертей овса и 90 пудов сена[18]. Дневная норма при этом составляла около 4 кг овса и 8 кг сена (при этом необходимо иметь в виду, что среднестатистический драгунский конь того времени, времен Петра I, практически ничем не отличался от тех коней, на которых ездила основная масса русских детей боярских 2-й половины XV–XVI в.). И при переводе на подножный корм проблема обеспечения конского поголовья все равно сохраняется. Опыт показывает, что при выполнении легкой работы (таковой считался обычный дневной переход в 35 км) 300–350-килограммовая лошадь (а именно такие лошади составляли основу русской конницы в рассматриваемый период) нуждалась примерно в 30–35 кг хорошей травы ежедневно, а при переходе в 60 км (средняя работа) – уже в 45–50 кг[19]. Легко посчитать, сколько потребуется в день фуража для конной армии в 10–15 тыс. ратных, если каждый из них будет одвуконь, и добавив к этому числу еще обозных лошадей.