Во льдах (СИ) - Страница 7

По дороге в редакцию «Поиска» думал: охота за миллионами началась. За моими миллионами. Но этот натиск я отбил. Не думаю, что получу какие-то документы от Мурфенко.

Всё оказалось не так просто: молодой выпускник не передал с радостью свой кошелёк старшим товарищам за право прочтения актовой речи, а, напротив, затребовал документацию на экспертизу. А чёрт знает, что эта экспертиза нароет? Может, и в самом деле завышенные цены на хлам? Что тогда? Нет, лучше годить.

18 сентября 1978 года, понедельник

Чаепитие под лавром

— А как там вообще, в Багио? — спросила Мария.

— Дожди, — в один голос сказали Лиса и Пантера.

— Проливные, и каждый день, ma tante, — добавил я.

— Грибов много? — Ольга Николаевна, наш корректор большая охотница до грибов.

— В ресторанах подают шампиньоны, лисички, подберезовики…

— В ресторанах не то. Интересно самой собирать.

— На Филиппинах джунгли, Ольга Николаевна. А в джунглях всякие опасные животные. Кобры, крокодилы, пауки ядовитые. Говорят, и японцы до сих пор в джунглях водятся.

— Какие японцы? Туристы?

— Вояки. Не сдаются никак. Не верят, что Япония капитулировала. Патриотическое воспитание, да.

Мы сидели под лавром, деревом Чехова. Ну, «под» — преувеличение, наш лавр ещё небольшой. Рядом. Сидели и пили чай. На столе — «Киевский» торт, от которого каждый отрезал себе по мере потребности. Торт большой, полуторакилограммовый, но и нас было шесть человек, костяк редакции «Поиска».

Торт привёз я. Купил в закрытом буфете. Сначала заглянул в наш главный чернозёмский гастроном, но увы — торты кончились. Весной. Так мне сказала старушка из очереди. Были вафельные, но не шоколадные, а самые простые. На маргарине — опять по словам старушки. Положим, старушка преувеличивает, и торты в магазине бывают не только вафельные, но их расхватывают в полчаса. А «Киевские» всегда были редкостью.

И я заехал в обкомовский буфет. Закрытый. В смысле — для других закрытый, для неприкреплённых. А для прикреплённых очень даже открытый. С восьми утра до полуночи. Есть ещё дежурный буфет, тот вообще работает круглосуточно, но ассортимент в нём иной, без тортов. А тут — хочешь, «Киевский», хочешь — «Наполеон», хочешь — «Сказка».

Взял.

А в «Поиске» меня уже ждали. Весь день коллектив ударно работал, можно и отдохнуть. Понедельничное чаепитие, такой ритуал. В пятницу все торопятся домой, конец недели, а в понедельник можно часок посидеть за чаем. От сладкого человек успокаивается, доказано советскими учёными.

Мы коротенько рассказали, что и как: что носят в Багио, какие цены в магазинах, сколько приходится ждать трамвая, есть ли на улицах нищие. Теперь же, когда наше чаепитие подходило к финалу, каждый хотел спросить что-то важное, но вот что — затруднялся с выбором. Что мы купили себе? Как-то неудобно. Сколько я привез денег? Тоже неудобно. Судьба этих денег?

Понять их легко. Работаешь-работаешь, работаешь-работаешь, а не то, что в Багио — в Болгарию съездить не можешь. Теперь-то можешь, в «Поиске» Болгария доступна на отпускные, если не шиковать, но всё же. А тут за год Стокгольм, Стамбул, и вот теперь Багио. Красота! А наши сетования на дождь — причуда зажравшихся. Я не строил иллюзий — в глазах всех, даже и сотрудников «Поиска» мы зажравшиеся. Делаем общее дело, но одни руками водят, месяцами отсутствуют, а другие повседневным трудом создают лучший в стране журнал. И что? Тем — автомобили, квартиры, заграница, наряды из англий и франций, мясо из стола заказов, зеленый горошек, майонез, а другим — то, что найдёшь на прилавке магазинов нашего города. А что на них найдёшь? За мало-мальски приличной обувью, одеждой или тем же майонезом нужно ехать в Москву, выстаивать многие часы в очередях, молясь, чтобы заветные сапоги или кофточка не кончились перед самым носом. Майонез пока в каждом московском гастрономе есть, что тоже несправедливо: чем Чернозёмск-то хуже?

Напряженность между руководителями и исполнителями существует везде. Генерал требует с полковника, полковник с майора, майор с капитана, и так до рядового. И каждый рядовой считает, что главный-то он, а начальство только сливки снимает.

И никакой киевский торт противоречия между рядовым и капитаном, или трудом и капиталом разрешить не может. Но с тортом лучше, чем без торта. И начальству нужно улыбаться и угождать — не нами заведено, не нам и менять. Иначе начальство закроет договор, и работай в «Степи» за сто десять в месяц, девяносто семь на руки. А уже выработалась привычка не считать копейки. К хорошему быстро привыкаешь.

И нам улыбались и подливали чай.

Нормально.

К намеченному часу, шести пополудни, торт был съеден, чай выпит, разговор иссяк, посуда вымыта, стол чистенький, ни крошки.

И все стали торопливо расходиться.

Все, кроме нас. Нам, зажравшимся, торопиться некуда: у нас на троих два автомобиля, «ЗИМ» и «Панночка» (а «Ведьма» отдыхает). Сел, да поехал. А троллейбусы и трамваи вечерами ходят плохо, вот и спешат люди.

Счастливо отдохнуть, говорит им Лиса.

Вам счастливо, отвечает трудовой коллектив.

И уходит.

Мы остаёмся одни. Руководители. На тайное совещание.

Перед подчиненными начальство должно сохранять вид уверенный и безмятежный, чтобы видели: нам не страшны ни льды, ни облака! Всё идет по плану, и даже лучше!

А теперь можно и начистоту поговорить.

— В целом тётушка справилась на четвёрку, — сказала Ольга. — График соблюдается, новые рукописи в работе, с типографиями связь прочная.

— Бухгалтерия в порядке, а, главное, коллектив не расслабился в отсутствие нас. Сумела держать дисциплину, — добавила Надежда.

Да, Мария не довольствовалась местом корректора. Постепенно, но не медля, стала расти над собой, становясь всё более и более нужной «Поиску». Положение ветеринара-надомницы на птичьих правах её не устраивало, у нас, чай, не капитализм. И, уезжая в Багио, мы решили оставить ее на хозяйстве за главного. Других кандидатур, собственно, и не было: набирали мы исполнителей, а руководить собирались сами — тогда. Но нельзя объять необъятное, следует делегировать полномочия вовремя. Ни раньше, ни позже. А Мария руководить не только хотела, но и могла. Умная и волевая, она сначала хорошо обдумает, распланирует, потом действует, преодолевая и одерживая, и своего добивается. Поступила на филфак, на заочный, учится. Вышла замуж за Суслика. Первенцу два года, но и это не мешает Марии работать: она выписала из Украины маму, та ведет хозяйство. Квартиру Мария снимает, но квартиру хорошую, трехкомнатную, так что уживаются, Суслик на тёщу не нахвалится: утром проснешься — завтрак на столе, вечером с работы придешь — ужин на столе. Уют и порядок.

И семейные связи, да. Тётушкой я её называю отчасти шутейно, но как ещё называть единоутробную сестру жены папеньки? Пусть будет ma tante. Но более интересны свекровь Марии, прокурор Центрального района, и свекор — полковник Невидимого Фронта. В жизни пригодится.

— Что, будем тётушку утверждать? — сказала Ольга. — Заместителем главного редактора?

— Можно и утвердить, — согласилась Надежда.

Заместителем — это в нашей власти. А вот захоти мы посадить Марию Самойлову на должность Пантеры или Лисы — не сможем. Это уже номенклатурные должности, их утверждают в обкоме партии и согласуют с ЦК комсомола, чьим органом является «Поиск». Журнал наш не частная лавочка, хотя и основан на мои деньги, призовые за матч с Фишером. И живет нашими трудами. Но хозяин — государство. И помнить об этом нужно всегда.

— Когда? — спросила меня Ольга.

— Что — когда? — уточнил я.

— Когда тётушка станет моим заместителем?

— Может, к Новому Году? — предложил я.

— Прямо сейчас, да хоть вот завтра, — сказала Лиса. — Ничего не нужно откладывать. Жизнь коротка.

Проголосовали. Я оказался в меньшинстве.

— Значит, решено, — сказала Ольга, и, пересев за другой стол, отпечатала приказ. Слепым десятипальцевым методом. Научилась.