Во имя отца - Страница 10

— Я знаю. Я знаю, зачем вам надо было бежать, но зачем вам нужно было обязательно увидеть меня, не имею ни малейшего понятия.

Мирек с любопытством посмотрел на ван Бурха и спросил:

— А вы не боитесь, что я сюда специально направлен? Ведь только за время переброски я многое узнал.

Священник улыбнулся и покачал головой.

— Даже КГБ не пойдёт на то, чтобы пожертвовать двумя старшими офицерами ради осуществления какой-нибудь операции. К тому же вы узнали лишь об одном из дюжины каналов, причём не самом ценном для нас. Да и вообще я доверяю выбору отца Ласона. Он ведь беседовал с вами не один день. Он доложил, что вы ненавидите русских, а особенно — Андропова. Интересно, за что?

При упоминании имени Андропова лицо Мирека сразу посуровело. Голландцу пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать, что тот говорил.

— Я узнал, что он сделал мне такое зло, которое не поддаётся описанию.

— Он лично?

— Нет, но отдал приказ он.

— А люди, которых вы убили, выполняли этот приказ?

— Да.

— Что это был за приказ?

Мирек смотрел на гравиевую дорожку. Потом поднял взгляд на детей, играющих рядом, и уже было собирался что-то сказать, но явно передумал.

— Сперва мне надо вам кое-что сообщить. Можно считать это подарком за то, что вы меня оттуда вытащили.

Он повернулся к священнику, и опять ему показалось, что перед ним сидит старуха.

— Сейчас я назову вам имена священников, работающих на СБ в Польше. Я держу их в голове, но вам лучше было бы записать.

Ван Бурх тихим голосом сказал:

— У меня тоже хорошая память, я запомню.

Смотря прямо в глаза голландцу, Мирек начал:

— Я буду говорить, начиная с севера и дальше на юг. В Гдыне — отцы Летвон и Ковальский; в Гданьске — Новак и Йозвицкий; в Ольштьше — Панровский, Мнишек и Буковский.

Он говорил и говорил, а священник сидел с полузакрытыми глазами, как бы задумавшись. Мирек закончил. На некоторое время воцарилось молчание, а затем ван Бурх пробормотал:

— Да простит Господь их души.

Он кивнул:

— Эта информация бесценна и спасёт многим жизни. Со своей стороны, я могу вам кое-что предложить. Давайте немного пройдёмся, а то уже тяжело сидеть на скамейке.

Они медленно направились к озеру, у ван Бурха была походка старой женщины. Он спросил у Мирека:

— Что вы собираетесь делать теперь?

Мирек развёл руками:

— Не знаю. Моей целью было встретиться с вами и побеседовать. Может быть, у вас есть какие-нибудь предложения? — мрачно улыбнулся он.

Священник остановился и посмотрел на озеро:

— У меня нет никаких предложений. У меня есть хорошая идея. И я думаю, что вы заинтересуетесь ею.

— Что это за идея?

— Убить Юрия Андропова.

Мирек громко засмеялся. Голландец жёстко сказал:

— Вы смеётесь! А мне показалось, вы ненавидите Андропова.

Мирек перестал смеяться и посмотрел на ван Бурха с любопытством.

— Да, я отдал бы руку и ногу, чтобы Андропов был мёртв. Но я решил, что вы пошутили. Я имею в виду, что вы поведали мне о своём плане убийства Андропова так, словно предлагали пойти в театр.

Священник посмотрел на Скибора, снова зашаркал своими смешными туфлями и проговорил:

— Вы, очевидно, не знаете, что генерал КГБ Евченко перебежал к нам в Риме.

Мирек кивнул:

— Я прочитал об этом сегодня в газетах. Думаю, это серьёзный удар для КГБ.

— Да, да. Главное, что он сообщил итальянской разведке о планах КГБ и Андропова совершить новое покушение на нашего любимого папу.

— Вот как, — задумчиво произнёс Мирек. Тропинка, по которой они шли, вилась вокруг озера. Вровень с ними плыла пара лебедей. Священник кратко изложил свой план и причины, побудившие его этот план подготовить. Мирек изумлённо спросил:

— Согласится ли с этим планом папа, ведь любое убийство противоречит христианству?

— Папа ничего об этом не знает. План был составлен… ну, скажем, группой людей, служащих церкви.

Мирек слабо улыбнулся:

— Вы говорите мне все это, потому что хотите, чтобы я осуществил эту миссию, то есть убил Андропова.

— Да.

Наступило глубокое молчание, нарушаемое лишь хрустом гравия под их ногами да приглушённым шумом отдалённой магистрали. Ван Бурх говорил со всеми подробностями, но просто, не оказывая на Мирека никакого давления. Мирек хорошо знал о возможностях его организации. Около сотни людей голландца продались СБ, но это было каплей в море. Помимо этих, были ещё тысячи, десятки тысяч. Эти люди были специалистами во всех областях. Тайные священники, работающие на фабриках и заводах, которым разрешено было жениться и иметь детей, чтобы не вызывать никаких подозрений. Люди в правительствах, в сельском хозяйстве, в учебных заведениях, в лечебных учреждениях, даже в секретных службах социалистических стран. Когда в Советском Союзе стала сказываться нехватка зерна, Ватикан узнал об этом раньше ЦРУ. Когда в высших эшелонах власти Польши разгоралась борьба за власть, опять-таки Ватикан узнавал об этом раньше других. Мирек остановился и поднял руку.

— Я знаю. Я восемь лет изучал вашу организацию. Я вполне уверен в том, что вы сможете заслать человека в Кремль, особенно если его там не ждут. Но сможете ли вы вызволить его оттуда живым? Или это не входит в ваш план?

— Да что вы! Наши лучшие умы сейчас над этим работают.

Мирек ухмыльнулся:

— Иезуитские умы, не правда ли?

— Ну, некоторые из них.

— В списке, который я вам предоставил, были иезуиты.

— Всего двое.

Они пошли дальше. Мирек спросил:

— А если я это сделаю? Что будет со мной после этого?

Не колеблясь, ван Бурх ответил:

— Вас ожидает новая жизнь. Новое имя, даже другой континент: Северная или Южная Америка, Австралия. Церковь организует вам новое место жительства и будет помогать вам. И конечно, церковь заплатит вам очень щедро.

Поляк опять ухмыльнулся:

— Только представить себе — католическая церковь платит Миреку Скибору. Деньги меня не волнуют. Меня будет интересовать новое место жительства и… пластическая операция.

Он глубоко вдохнул:

— Я сделаю это. Вы можете на меня положиться.

Это было сказано спокойно, без надрыва. Священник удовлетворённо кивнул:

— Хорошо.

Опять наступило молчание, пока оба собирались с мыслями. Мирек задумчиво сказал:

— Конечно, я получил в СБ хорошую подготовку. Но не для таких целей.

Ван Бурх на ходу указал на скамейку, на которой они раньше сидели. Теперь на ней разместился мужчина с газетой в руках.

— Этот человек — Ян Хайсл. Когда мы окончим наш разговор, вы пойдёте за ним. Вы никогда меня больше не увидите. Он даст вам паспорт, другие документы, настоящие. Вы поедете в другую страну, на юг, в пустыню, в тренировочный лагерь для боевиков. У вас будут необычные однокашники. И коммунисты, и фашисты, часто из одной страны.

Поражённый Мирек спросил:

— Вы можете и это устроить?

— Конечно. Естественно, в лагере не будут знать, что это мы вас послали. Хайсл позаботится обо всём. Вас обучат двадцати способам убийства. Хайсл снабдит вас деньгами, а также всем остальным, что вам потребуется.

— Он знает, что мне будет поручено?

— Да, он — моя правая рука. Помимо Троицы, только он да вы знаете об этой миссии.

— Так вас всего трое?

— Этого вполне достаточно, да так и безопаснее. Ну а теперь расскажите мне, почему вы ненавидите Андропова.

Кардинал Анджело Менини протянул руку монахине, которая, преклонив колено, поцеловала её. Менини сделал глазами знак секретарю, и тот исчез. Когда монахиня поднялась, кардинал вежливо указал на кресло перед рабочим столом. Прошуршав своими одеждами, кардинал обошёл стол и сел в кресло с высокой спинкой. Несколько мгновений он внимательно изучал лицо женщины. Тишина нарушалась только тиканьем настольных часов. Монахиня сидела выпрямившись, сложив руки на коленях. Её одежда была девственно белой и накрахмаленной. Крест на груди был начищен до блеска и отражал свет люстр. Голова высоко поднята, но глаза смиренно опущены.