Внутренний голос - Страница 2

Зинка переругалась с директором, обозлилась и подала заявление об уходе. Причина была мелкая, как и вся Зинка.

Весь класс 6 «Б», в котором учился Ясик, решил пойти к Зинке на поклон, упасть в ноги и упросить вернуться в школу.

– Я зачем? – не понял Ясик. – Я не хочу, чтобы она возвращалась.

– Она может передумать и вернуться, – объяснил староста класса.

– И чего?

– Она запомнит: кто к ней приходил, а кто нет.

6 «Б» класс оделся в раздевалке, гурьбой вывалился из школы и пошел направо в сторону блочного дома, где жила Зинка. А Ясик забросил свой рюкзачок на спину и пошел налево, к своему дому. Клара поняла: у Ясика всегда будет свое мнение и своя дорога. Он всегда будет в оппозиции.

Зинка не вернулась. Пришел новый учитель физики – Сергей Иванович. Он стал ставить Ясику тройки. Клара говорила:

– Три – удовлетворительно. Государство удовлетворено.

Ясик благополучно доскакал до аттестата зрелости. Сергей Иванович поставил в аттестат – четверку. Зачем портить человеку жизнь?

Ясик был потрясен благородством Сергея Иваныча и сделал ему подарок. Нашел хороший кусок деревяшки и выточил бычка, потом он его полировал до блеска наждачной бумагой. Бычок получился как будто лакированный. Его было приятно держать в руке.

– Что это? – удивился Сергей Иваныч.

– Амулет, – сказал Ясик. – На счастье.

Сергей Иваныч долго рассматривал, потом сказал:

– Тебе надо учиться на ювелира. У тебя талант, как у Фаберже…

Настал выпускной вечер. Вручали аттестаты зрелости.

Директор Серафима Геннадьевна протянула Ясику аттестат и проговорила:

– Будь другим.

Ясик не ответил. Зато ответила Анджела из 10 «А», стоящая следом за Ясиком:

– Сама будь другой, старая манда!

– Что?? – оторопела Серафима Геннадьевна.

– Ничего, – ответила Анджела.

– Ты что-то сказала…

Она сказала:

– Ярослава переделывать – только портить…

Анджела взяла из рук директрисы свой аттестат. Они с Ясиком отошли вместе.

– Ты как моя мама, – сказал Ясик. – Она тоже уверяет: «Мой сын идеальный!»

– Так и есть, – согласилась Анджела.

Ясик внимательно посмотрел на девушку. Он видел ее и раньше, но увидел только сейчас: голый пуп, на голове кепка с длинным козырьком.

– Давай уйдем отсюда, – предложил Ясик. – У тебя родители присутствуют?

– У меня их нет. Я детдомовская.

Они пробрались к выходу. Выпускной вечер прошел без Ясика и без Анджелы.

Клара на выпускной вечер не попала. У нее была вечерняя смена.

Выпускной вечер – формальность. Главное – другое. Куда пойти учиться?

К точным наукам Ясик был глух. Журналистика – не профессия, а времяпрепровождение.

За свою жизнь Ясик несколько раз преображался. В детстве – ангел, в отрочестве – тонконогий журавлик, и в одно прекрасное утро он проснулся копией своего папаши в ранней молодости.

Боголюбов и в преклонные годы был хорош. А в молодости полностью соответствовал своей фамилии. Любимец богов: не глаза – очи, высокие брови, детский рот.

Ясик – точный слепок с папаши. Сам собой напрашивался ВГИК, Институт кинематографии. Актерский факультет. Продолжение династии.

Клара узнала: конкурс на актерский – 200 человек на место. Не продраться.

Она позвонила Боголюбову, попросила посодействовать. Но у Боголюбова был принцип: не проси. Он сам никогда не просил и ненавидел попрошаек.

– Я не буду просить, – отказался Боголюбов.

– Мерзавец, – коротко сказала Клара.

– Ты повторяешься.

– А ты не меняешься.

Разговор был закончен. Но просить не понадобилось. Ясика взяли сразу. За что? За внешность. Он – совершенный герой-любовник. Красота – редкость, бывает, что роль ничего больше не требует, кроме красоты. А таких актеров мало. Раз, два – и обчелся.

Ясик отрастил волосы до плеч. Собирал в хвостик. Глаза – серо-зеленые, прямого разреза. На него постоянно хотелось смотреть. Красота была не приторной.

В приемной комиссии поражались сходством студента с актером Боголюбовым.

Спрашивали:

– Боголюбов не родственник ваш?

– Не родственник. Но отец.

Ясика зачислили на актерский факультет, и он почти сразу получил предложение от киностудии: сыграть манекен. Ничего не надо было делать, только стоять в витрине. Стоять следовало долго и неподвижно, а это мучительно. Но все-таки – гонорар за съемочный день. Можно купить Анджеле цветы, и еще останется…

Анджела росла в детском доме. Их там били. Анджела научилась давать сдачи.

Анджела рассказывала окружающим, что ее мать – еврейка. Все удивлялись и подозревали, что Анджела врет. Еврейки, как правило, не сдают своих детей государству, а воспитывают сами.

Ясик и Анджела начали встречаться. С ней было интересно. Все остальные девчонки – обычные, Анджела – необычная. Другая. У нее были сокрушительные планы, типа получить место депутата в Думе и руководить страной. Вводить новые, справедливые, законы.

Второй вариант: поехать в Эмираты, выйти замуж за шейха. Купить «мерседес» и проехать на «мерседесе» под окнами детского дома. Пусть увидит персонал, который ее бил и привязывал полотенцами к кровати. Пусть убедятся, кто она и кто они. Это была генеральная мечта жизни.

Анджела любила передвигаться: отправлялась автостопом без копейки денег и без проблем добиралась до цели. Проблемы, конечно, были, но для нее это не проблемы. Все решаемо.

После окончания школы государство выделило ей жилплощадь – восьмиметровую комнату в аварийном жилье под снос.

Вместо кровати – надувной матрас. Он постепенно сдувался, превращался в подстилку. Приходилось поддувать.

Стены комнаты были в глубоких трещинах. Некоторые – шириной в ладонь. Анджела затыкала трещины своими трусами, потому что из щели дуло.

Начиная от потолка, стены были в затеках, как будто обоссаны. Побелка шелушилась. Цвел грибок. Страшно всем этим дышать. Зато у Анджелы появилась прописка: Лесная улица, дом 4.

Настала зима. В аварийном доме отключили отопление.

Анджела и Ясик ночевали в морге. Их пускал охранник Толик. Он сторожил помещение, потому что там азербайджанцы хранили бананы.

Не следует думать, что в морге покойники и больше ничего. Покойники там, конечно, занимают свои морозильные камеры, но помимо камер в морге есть и другие помещения, в которых работают судебные эксперты. И просто отдыхают: комната отдыха с диваном, креслами и телевизором.

Диван был узкий, неудобный, но это не мешало.

Близкое присутствие покойников одновременно замораживало и возбуждало. Ясик никогда не испытывал ничего подобного.

Он засыпал и просыпался. На его руке покоилась тяжелая голова в кепке. Рука Ясика онемела, но он боялся ее вытащить, чтобы не потревожить сон – такой беззащитный, такой драгоценный.

Ясика посетила первая любовь. Он не знал, что бывает вторая и третья. Он думал, что первая – это единственная.

Иногда Толик их не пускал по разным причинам. Тогда они шли на Лесную, дом 4. Ясик опасался, что когда-нибудь потолок рухнет ему на голову.

– Как можно так жить? – поражался Ясик.

– Другие же живут, – оправдывалась Анджела.

В доме жили еще восемь семей.

– А государство куда смотрит?

– Государство не смотрит. У него свои дела.

– А от кого это зависит? Я пойду и набью им морду.

– Тебя не пустят. Или посадят.

– Что же делать?

– Обещают расселить.

– Когда?

– Когда-нибудь…

– Живи у меня, – решился Ясик.

– Это предложение руки и сердца? – уточнила Анджела.

– Как хочешь. Я не могу тебя здесь оставлять. Мне стыдно.

Прежде чем переселить Анджелу к себе, Ясик решил предупредить Клару. Все-таки он жил не один.

У Клары глаза вылезли на лоб.

– Какая еще Анджела? – испугалась она. – Тебе восемнадцать лет, ты учишься.