Внешняя политика Священной Римской империи в X–XI веках - Страница 13

Одо II, двоюродный брат императора, являлся одним из потенциальных претендентов на «Бургундское наследство», переговоры о судьбе которого возобновились в 1016 году, когда Генрих II пригласил Рудольфа III на Пасху в Бамберг, однако король приехать не смог и попросил императора прибыть к нему в Страсбург, где, как сообщал Титмар, уступил племяннику лены, принадлежавшие Оттону Вильгельму, а император раздал их своим рыцарям, так как «следуя мудрому совету, хотел этим упрочить то, что намного ранее названный король клятвенно обещал сделать после своей смерти». Вероятно, Титмар имел ввиду соглашение, быть может, заключенное в 1006 году, уточнив, что Генрих «принял от дяди под свою руку всю знать Бургундской земли, дав крепкое ручательство в том, что в важнейших делах ничего не будет делать без ее согласия»[113].

По свидетельству Випона, Рудольф, снискавший «большую зависть у князей своего королевства», пригласил Генриха и приказал князьям присягнуть ему как своему наследнику: «для того, чтобы надлежащим образом устроить это дело, – продолжал автор, – император Генрих бесчисленное количество денег часто и очень часто тратил»[114]. То же самое сообщал Титмар, подтверждая, что по завершении переговоров в Страсбурге император «дал королю, его супруге и всей его знати огромные деньги и, вторично утвердив старинное пожалование, разрешил им уйти». Затем Генрих с войском направился к Базелю и когда услышал там, что Вильгельм, укрепив города, оказывает сопротивление и стремится закрыть ему проход, то он собрал отовсюду разрозненные отряды друзей и предал восставшие провинции огню и пожару, но, вернулся назад, поняв, что не сможет захватить ни один из городов. Вскоре Рудольф III, видимо, под воздействием противников императора, решил «отказать своему племяннику в том, что ранее ему обещал», а позже, «пытаясь исправить это дело, он ничего не смог сделать из-за возмущения и открытого сопротивления этих людей». Реакция на попытки утверждения имперского влияния была столь сильной, что, как рассказывает Титмар, между Оттоном Вильгельмом и епископом Безансона, ставленником Генриха, произошел конфликт, в ходе которого граф едва не затравил прелата собаками[115].

Больше информации можно извлечь из рассказа Альперта из Меца, по словам которого «Рудольф, король Бургундии, имел пренебрежение из-за кроткой и благочестивой жизни от некоторых своих князей, отчего и из королевства его изгнать пытались. Вынужденный этой необходимостью, он пришел к императору и тому по порядку все дело изложил, и так как труды и обязанности королевской власти давно выносить не мог, поскольку уже был стар годами, передал королевство императору и, получив очень большие дары, возвратился на родину. После этого пришедший в Бургундию император провел совещания, какие он установил, заложников принял и, распорядившись о необходимых делах, вернулся назад». Когда же противники Рудольфа увидели, что «удалив короля от государственных дел, они и себя от прежней власти удалили», то они изъявили Рудольфу покорность и убедили его оставить власть за собой. Как уточнял хронист, «особенно они просили об одном: чтобы он не допускал господствовать над своим народом короля другого племени», так как «это непременный закон жителей Бургундии, – чтобы они имели королем того, кого сами выбрали и утвердили». Под их влиянием Рудольф отправил к Генриху послов и попросил, чтобы он «по своей милости позволил пользоваться прежней властью в королевстве. Император же, хотя это казалось ему неприятным, все же, понимая, что его родственник пришел к нему, принужденный крайней необходимостью, и передал ему государство, движимый не столько волей, сколько нуждой, чтобы не сочли, что он действовал против него слишком бесчеловечно, удовлетворил просьбу короля и вернул ему королевство, и повелел его князьям, чтобы ему во всех делах они были покорны»[116].

Но в феврале 1018 года на встрече в Майнце Рудольф уступил императору «свою корону и скипетр, вместе с женой, пасынками и всей знатью возобновив прежнюю свою клятву»[117]. Однако через несколько месяцев отношения обострились, так что в том же году император Генрих «вошел в Бургундию вплоть до реки Роны на короля Рудольфа, своего коварного дядю, но без успеха вернувшись, прибыл в Цюрих, где задержался на некоторое время»[118]. Затем страсбургский епископ Вернер фон Габсбург вместе с графом Альтдорфа Вельфом II совершил вторжение в Бургундию (1020) и победил бургундцев в сражении[119]. Трудно сказать, в какой мере эта военная кампания была связана с походом 1018 года, однако эти факты говорят о кризисе немецко-бургундских отношений к концу второго десятилетия XI века. После смерти Генриха II вопрос о судьбе Бургундского королевства, также как и перспективы дальнейшего франко-германского сотрудничества, вновь оказались на политической повестке дня.

Когда преемником Генриха стал Конрад II (1024), его избрание проигнорировала часть имперской элиты, в том числе, оба лотарингских герцога – герцог Нижней Лотарингии Гоцелон I (из Арденнской династии) и герцог Верхней Лотарингии Фридрих II (из Барской династии). В этих условиях Роберт II «устремил дух к тому, чтобы захватить Лотарингию, но вскоре отказался от этого намерения» – писал Сигеберт из Жамблу[120]. Видимо, король изменил решение потому, что герцоги все же признали Конрада II сюзереном (1025).

Кризис имперской власти спровоцировал колебания не только у Роберта II, но и у Рудольфа III. По словам Випона, «когда император Генрих умер, король Рудольф свое обещание недействительным сделать захотел», так что «король Конрад, стремившийся королевство больше увеличивать, чем уменьшать, плоды трудов своего предшественника желая пожать, подчинил себе Базель, чтобы знать, если бы король Рудольф обещание нарушил», но позже жена Конрада Гизела, «дочь сестры того самого короля Рудольфа, удачно их примирила». Впрочем, вряд ли бургундский монарх задумывался о смене внешнеполитического курса: опасаясь испортить отношения с Конрадом, Рудольф отказался принять швабского герцога Эрнста II, сына Гизелы от предыдущего брака, который во время пребывания императора в Италии напал на Эльзас. Позже герцог обратился к графу Шампани, «ибо мать Одо и мать императрицы Гизелы были сестрами», но, «в то время как он добивался совета и помощи, – сообщает Випон, – тот или не захотел или не решился, никакой помощи против императора ему не дал»[121].

В конце 1026 года Конрад II провел переговоры с послами Рудольфа III в Иврее на границе Италии и Бургундии, в ходе которых было достигнуто соглашение о том, что бургундский король примет участие в церемонии императорской коронации в Риме, состоявшейся 26 марта 1027 года. Таким образом, взаимное доверие было восстановлено и в августе 1027 года монархи еще раз встретились в Базеле. В результате, как сообщает Випон, «при посредстве императрицы Гизелы между ними был подтвержден мир и Бургундское королевство передано императору согласно тому обещанию, которое прежде таким же образом было дано его предшественнику, императору Генриху», после чего «король еще раз дарами почтенный, вместе со своими [людьми] возвратился в Бургундию»[122].

«Бургундское наследство» открылось после смерти Рудольфа III в сентябре 1032 года. Как свидетельствует Герман из Райхенау, «его диадема и инсигнии королевства были отправлены императору Конраду…»[123]. Одо II, воспользовавшись моментом, «некоторые укрепленные крепости или города взял либо хитростью, либо силой», но «ни себя королем не осмелился сделать, ни от королевства все же не захотел отказаться» – пишет Випон, утверждая, будто Одо часто говорил, что никогда не станет королем, но желает быть наставником короля. Таким образом, большую часть Бургундии он привлек, хотя Бургундское королевство императору Конраду и его сыну, королю Генриху, королем Рудольфом, после того как он сам не остался бы в живых, под присягой уже давно было по закону отдано»[124]. Впрочем, Радульф Глабер рассказывает о намерениях Одо иначе: «Так как король Рудольф, его дядя по матери, не имел детей, которым мог передать королевство в наследство, он замыслил захватить бразды правления королевством более силой, чем любовью, еще при жизни [короля], положившись на многие дары, чтобы они дали ему согласие первых людей отечества, но тщетно»[125].