Вне себя - Страница 7

Изменить размер шрифта:

— Это, кажется, напротив? — уточняю я.

— Да, простите. Вам надо выйти на улицу и перейти на другую сторону, бежевое строение под номером С42. Я открою вам калитку.

Пока мы переходим улицу, я объясняю Мюриэль, что у профессора де Кермера в НИАИ особый статус. Коллеги осуждают его за то, что он работает на стыке генетики, молекулярной биологии и паранормальных явлений. Это на словах, а не любят его за то, что его работа дает результаты, что во Франции, похоже, несовместимо со статусом ученого.

— У нас он заведовал бы кафедрой в университете и получал ежегодную субсидию в полмиллиона долларов. Здесь же все только и ждут, когда можно будет по возрасту выпроводить его на пенсию, а пока загнали в самый скверный корпус, за мусорные баки.

Она не сводит с меня глаз, когда я прохожу через калитку, автоматически закрывшуюся за нами, и, ускоряя шаг, пересекаю автостоянку. Облегченно перевожу дух, обнаруживая знакомые ориентиры. Хоть я попал сюда впервые, но чувствую себя как дома. Я узнаю все, что описывал Кермер в своих мейлах. Вот в этом сооружении, похожем на строительную бытовку, он упорно ищет доказательства того, что ДНК растений связана с «золотым числом» и что введение нового гена чревато катастрофическими последствиями. У дверей лаборатории Мюриэль удерживает меня за руку.

— Вы с ним поаккуратней, не спешите. Он ведь уже работает с тем, другим, вы слышали. Не набрасывайтесь на него с порога: мол, здрасьте, я настоящий Мартин. Тут надо потоньше, подготовьте его, чтобы не принял вас в штыки.

Я улыбаюсь ей. Мы стоим под дождем. Чем-то она волнует меня… Эти ее кое-как подстриженные волосы, прилипшие к впалым щекам, и взгляд человека, привыкшего к проблемам, опасностям, подвохам. Тут тебе и пробки, и брань, и пассажиры, распускающие руки, и ночные грабители, и брошенные без присмотра дети… Она, конечно, справляется, и со стороны может показаться, что ей все нипочем. То, как быстро ее вполне обоснованная подозрительность сменяется неоправданным доверием, а вспышки гнева — проявлениями чуткости, трогает меня глубже, чем можно было ожидать в подобных обстоятельствах. Она, как и я, одинокий ребенок и росла, наверно, с мечтой, которую сохранила, хотя так и не смогла осуществить, и поэтому жизнь не сломала ее. Я-то пошел по пути, который выбрал еще мальчишкой, и ни разу с него не свернул, я добился всего, о чем мечталось, но совершенно теряюсь перед изменой, разрывом, ложью. Лиз — та всегда лгала, как дышала. До нашей встречи она была адвокатом, но от ее красоты я легко забывал обо всем остальном. Я просто не хотел замечать надлома за внешним лоском, неуравновешенности за сильным характером, разлада, замаскированного молчанием, слабости, спрятанной под непрошибаемым спокойствием. Как же она должна меня ненавидеть, если дошла до такого… Неужели я настолько зациклился на своих растениях? Выходит, у нее не было другого способа дать мне понять, что она есть, что она живой человек, самостоятельный и свободный, что она еще молода и на мне свет клином не сошелся.

— Подождем, пока промокнем окончательно, или все-таки войдем?

Извинившись перед Мюриэль, я нажимаю кнопку над табличкой «Сектор 42». Что-то звякает, дверь открывается.

— Входите, — бросает Поль де Кермер, не поднимая головы от микроскопа. — Я сейчас закончу, минутку.

Он мало похож на тот образ, что сложился у меня на основании его научного пути и суховатого стиля писем. Я представлял себе этакого интеллектуала, озлобленного гонениями: стриженые волосы, упрямый нрав, квадратные очечки. А передо мной маленький суетливый человечек со стянутыми в хвост серыми волосами, в темно-синем свитере и хипповских штанах.

— Почему же Харрис толковал мне о горите, если это тиннидея?

Я удерживаюсь от ответа, который вертится на языке. Мюриэль права, надо его подготовить.

— Я выписал их аж из Австралии! — добавляет он раздраженно.

Я подтверждаю: да, именно тиннидея опыляет дракею. Он отрывает от микроскопа правый глаз с покрасневшими веками.

— Дракея? Мне говорили — орхидея-молот.

— Это одно и то же растение. Его назвали в честь мисс Дрейк, нашей английской коллеги, которая первой задалась вопросом, каким образом оно размножается, если ни одно насекомое не интересует его пыльца.

— Она полагала, что его опыляет ветер? Как и Дарвин?

— Доля истины тут есть, поскольку ветер распространяет феромоны самки тиннидеи.

— Но это может привлечь и гориту.

— Нет, Поль. Миметические опознавательные знаки привлекают только самцов соответствующего вида. Моногамия, так сказать, объясняющая, почему орхидея-молот никогда не образует гибридов.

Я встречаю взгляд Мюриэль, которая ошарашенно смотрит то на меня, то на него, закусив губу и прищурившись. Написанная на ее лице радость оттого, что она не ошиблась, поверив мне, омолодила ее лет на десять.

— Ради бога, без субтитров, — шепчет она мне на ухо. — Так интересней.

— Минутку, сейчас закончится реакция, и я к вашим услугам, — говорит мой коллега, снова утыкаясь в микроскоп. — Присядьте.

Мы с Мюриэль пробираемся через невообразимый бардак: вороха папок, перепутанные электрические провода, клетки с насекомыми и образцы растений занимают все свободное место между стеллажами и металлическими шкафчиками. Я расчищаю для нее краешек стула, сам сажусь на стопку книг.

— Так тиннидея и горита — это осы? — подытоживает Мюриэль.

О горите я велю ей забыть: я провел полгода в австралийском буше, чтобы доказать заблуждение мисс Дрейк.

— А на что она похожа, эта тиннидея?

— На муравья. Она питается личинками жуков, паразитирующих на корнях, поэтому вынуждена жить под землей, вот и утратила крылья — для рытья подземных ходов они ей ни к чему. На поверхность она выходит только для размножения и зовет самца, забравшись на цветок.

— На эту самую орхидею-молот.

— Нет. Орхидею интересует только самец тиннидеи: мужские особи сохранили крылья. И вот, чтобы привлечь его, она применяет гениальный ход: имитирует запах самки прежде, чем та выберется из-под земли. Пыльца насыщается в совершенстве воссозданными сексуальными феромонами; самец летит на цветок, ищет самку и улетает несолоно хлебавши, обнаружив обман. Но улетает он весь в пыльце и несет ее на другие цветы, что и требовалось.

— Ну и стерва эта орхидея.

— Инстинкт выживания.

— И на это у вас ушло полгода?

— Само по себе это продолжается меньше секунды. Ложное спаривание. Никому никогда не удавалось ни увидеть, ни заснять этот процесс. Поль хочет воссоздать его в лабораторных условиях с генетически измененной дракеей, чтобы определить, как влияет мутация на поведение тиннидеи.

— Значит, он перепутал ос, тот тип, который выдает себя за вас?

— Одно могу сказать наверняка: он читал последний номер «Нэйчур», это английский журнал. Я листал его в самолете. Одна исследовательница из Оксфорда изложила мое открытие, не ссылаясь на меня, да еще перепутала тиннидею с горитой.

— Короче, все вас употребляют.

Я хватаю ее за руку — чисто нервное движение.

— Вы верите мне, Мюриэль?

Она неопределенно поводит плечами.

— Я не закончила школу, никуда дальше Корсики не ездила, и у меня аллергия на укусы насекомых. Так что вы можете втюхать мне все, что хотите… — Она поднимает руку: просит не перебивать. — …Но, по-моему, это интересно, звучит здорово и смахивает на правду. Вот. Вы ученый, это даже мне ясно. Не знаю, вы ли настоящий вы или нет, но ученый вы точно.

Сглотнув слюну, я выдавливаю из себя «спасибо».

— Вы очень помогаете мне, Мюриэль. Когда все обвиняют тебя во лжи, поневоле начинаешь сам в себе сомневаться. Не думал, что такое возможно.

— Еще и не такое возможно. Мой муж, когда мы разводились, вылил на меня столько грязи, что я потом год не могла отмыться. Сколько ни пыталась раскрыть глаза детям, они верили мне все меньше. В конце концов пришлось начать врать — вот тогда убедила. Дочка была на грани самоубийства, когда я до нее достучалась. И не думайте, ваши проблемы меня волнуют не только потому, что я искупала вас в Сене.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com