Влюбленные - Страница 1

Жила-была женщина Ахары. Принадлежала она к доброй линии внутри рода[1] и выросла высокой, широкоплечей с густым блестящим мехом. Глаза у нее были светло-серые — редкий цвет в той части мира, и с самого детства прозвали ее Хрустальные Глаза. Если и были у нее недостатки, то лишь в характере: отличали ее яростное своеволие и любовь к одиночеству.

Родилась она в городе Ахара-Цаль, что стоял на высоком берегу реки Цаль. На юг и на запад от него простирались плодородная равнина с усадьбами и пастбищами людей ее рода, а на север и восток тянулась речная долина — болотистая, широкая, богатая всяким зверьем. Хрустальные Глаза любила отправляться верхом в тамошние заросли и охотиться.

Мать предупреждала ее, что это опасно.

— Тебя начнут посещать странные мысли, а может, ты повстречаешь такое, чего вовсе не хочешь повстречать: нечто неведомое или чужаков.

Но Хрустальные Глаза ничего не желала слушать.

Не думайте, что речь тут идет о том, как она повстречала призраков, или разбойников, или огромного страшного зверя вроде улкувы и убедилась, что мать ее была права, и ей следовало сидеть дома. Это совсем другая история и, может быть, очень хорошая. Однако не в непокорности был источник страданий Хрустальных Глаз, и настигли они ее вовсе не вдалеке от дома.

Как уже было сказано, выросла она статной и сильной, и когда ей сравнялось двадцать пять лет, родные решили, что ее нужно случить.

В то время род Ахара был вторым по могуществу в мире, а ее линия славилась прекрасными детьми. И Ахара хотели случить ее с кем-то очень влиятельным. Поглядели они по сторонам и кого же они увидели, как не Эйх Манхату, величайшего воина своего века. Эйх — его род — стоял впереди всех. Равных им не было. Только Ахара почти равнялся с ними.

И вот родня девушки начала переговоры со старейшими женщинами Эйха.

Хрустальные Глаза про это знала, но оставляла без внимания. Желания стать матерью у нее никогда не было, но она знала, что выбора у нее нет. Порой ей приходило в голову, что было бы куда лучше, будь ее линия не такой безупречной. Если бы в ее семье имелась какая-нибудь ущербность, какая-нибудь наследственная болезнь! Может, тогда ее оставили бы в покое!

Но ее родные и двоюродные братья были крепкими воинами. Ее родные и двоюродные сестры производили на свет потомство с усердием пушистых круглячков. Все в их семье были нравственными, ответственными, умными и хорошо сложенными телесно.

Точно проклятие какое-то! Так думала Хрустальные Глаза и отправлялась в речную долину охотиться. Там, в темном лесу, в низине она обретала душевный покой. А к тому же нередко находила добычу и возвращалась домой с окровавленной тушей поперек спины своего циня.

И вот мать позвала ее для разговора. В комнате был и один ее дядя, полный брат ее матери (от того же отца), пожилой воин средних лет со шрамом поперек лица и одноглазый.

— Ты знаешь, что мы сносились с Эйхом, — сказала ее мать. — Мы хотели Эйх Манхату в отцы твоему ребенку.

— Да, — ответила Хрустальные Глаза, — я знаю.

— В нем отказано, — продолжала ее мать. — Эйхи говорят, что они не могут отозвать его с нынешней войны и прислать сюда.

— И наверное, не все так просто, — добавил ее дядя. — Мне не доводилось слышать, чтобы Эйх Манхата зачинал детей даже в перерывах между войнами.

Голова ее матери склонилась набок, что могло означать согласие или задумчивость.

— Есть мужчины, даже великие, кому не дано зачинать детей по той или иной причине.

Хрустальные Глаза, разумеется, знала про эти причины. О неприятных сторонах жизни Люди, подобно землянам, предпочитают не размышлять. Но с неизбежным приходится смиряться, а от своих детей они никогда не скрывали, что именно требуется, чтобы на свет появилось новое поколение.

Среди мужчин встречались бесплодные и бессильные. Недостатки чисто телесные и относительно редкие. Более частой бедой были, как выразились бы земляне, психологические трудности, которые Люди называли нравственными и духовными. Некоторые мужчины просто не могли преодолеть свое естественное отвращение при мысли о совокуплении с женщиной. С другими мужчинами у них все происходило отлично, однако, когда им предстояла случка, ничего не получалось.[2]

— Они предлагают нам полного брата Манхаты, — сказала ее мать. — Он зачал немало детей, и почти все они выглядят хорошо. Твой дядя встречался с ним, потому я и пригласила его сюда.

— Они близнецы, — сказал ее дядя. — Но Манхата даже родился более крупным и сильным. И всегда был быстрее и могучее своего брата. Поговаривают, что еще в утробе он что-то отнял у брата. Возможно, так оно и есть.

— Не очень заманчиво, — заметила Хрустальные Глаза.

— Ничего дурного про Эйх Шовина сказать нельзя. Он очень похож на Эйх Манхату, только не такой высокий и широкоплечий, и чего-то ему для полного сходства не хватает, как я уже упомянул. Манхата — точно человек в солнечных лучах. Не заметить его нельзя. Шовин — человек на лесной опушке, плохо различимый в тени. Но он хороший воин, и никто не говорил худого о его доблести или уме. И он — единственный полный брат Эйх Манхаты.

— Никакое спаривание не может связать нас теснее с Эйхом, чем это, — объяснила ее мать. — И нет рода более нужного нам. Если нас осенит удача, в твоем ребенке или детях проявятся качества Манхаты.

— Вам требуется, чтобы я исполнила это, — сказала Хрустальные Глаза.

— Да, — ответила ее мать.

Она дала согласие, и в Эйх отправили весть, а Хрустальные Глаза взяла лук со стрелами и поехала на речной берег стрелять птиц.

Был конец весны, но Эйх Шовин прибыл только в разгар лета. Приехал он один, но никто не удивился: дорога из Эйха в Ахару обычно была безопасной, а его брат воевал на севере против Союза Пяти Без Одного. И все его родичи были там с ним. Не то они, конечно, сопровождали бы Шовина, изводя его в пути грубыми шуточками о гетеросексуальности. Мужчинам его рода положено потешаться над случаемым, зато встречающие мужчины должны держаться с ним дружески и ободряюще.

Как бы то ни было, но к воротам Ахара-Цаля Шовин подъехал один. Стражники попросили его обождать и послали вперед вестника, так что у ее семьи было время собраться во дворе их большого дома, куда спустилась ее мать, тетки, старшие двоюродные сестры и двое мужчин, чье военное время уже миновало.

Хрустальные Глаза вышла на балкон. Случка, обговоренная двумя влиятельными родами, имеет свои правила и церемонии. Встречать его ей не полагалось. Однако смотреть на него издали обычай дозволял.

Он въехал во двор. Его цинь был весь в пыли и утомлен, но выглядел породистым: могучий круп и плечи, широкая голова, указывающая на сметливость. Чистый гнедой — масть редкая и ценящаяся дорого.

Всадник был таким же пропыленным и в одежде простого воина. Но на землю он спрыгнул изящно, и она увидела, что он высок — одного роста с ее матерью и головой выше двух стариков, которые приблизились, чтобы его приветствовать.

Все ритуалы встречи были соблюдены. Ей показалось, что Шовин исполнял все, что от него требовалось, с необычной легкостью и изяществом, точно бродячие комедианты, которых ей приходилось видеть. Они приходили в Ахара-Цаль, устанавливали подмостки на главной площади, а потом танцевали на них и рассказывали повести о героях. В детстве она решила, что хотела бы стать комедиантом или воином. Но, разумеется, это были только несбыточные мечты.

На балконе с Хрустальными Глазами стояла одна из ее сестер. Она посмотрела вниз на гостя и сказала:

— Очень невзрачен, верно?

Хрустальные Глаза промолчала, хотя могла бы сказать очень много. Эта сестра в первый раз спарилась с сыном Мейрина, красавчиком, которому нравилось щеголять в пышной одежде и драгоценностях. Глаза у него были зелеными с голубым отливом, точно малахит. Манеры казались недурными, особенно вначале. Но ее сестра никак не беременела, и он явно начинал терять терпение. Торопится вернуться на войну и к своему возлюбленному, говорили мужчины Ахары.