Влюбленная в демона - Страница 82
Лохлан упал на колени и обнял податливое тело Эльфейм.
- Меч! Дайте мне меч! - взревел он.
Ему в ладонь вложили рукоятку, окрашенную в красный цвет. Молниеносным движением Лохлан вонзил кончик лезвия в обнаженную кожу над сердцем, затем, словно отвратительное насекомое, отбросил меч, взял в руки голову Эльфейм и прижал к своей ране ее холодные губы.
- Пей, сердце мое, - умолял он.
Ее глаза оставались закрытыми, она не отвечала.
- Пей, Эльфейм, - крикнул он, и его голос дрогнул. - Я сделал так, как ты просила. Теперь у тебя есть единственная в жизни возможность исполнить Пророчество. Пей!
Ее губы медленно коснулись его кожи, она стала с трудом глотать. Глаза Эль открылись. Из них лились красноватые слезы, пока ее рот прижимался к его груди, а в тело мчалась кровь демонов. Сначала она не понимала и не чувствовала ничего, кроме металлического вкуса крови Лохлана. Потом начался жар. Она пила лаву из вулканической реки, не могла оторваться, и вскоре ей захотелось, чтобы это длилось вечно. Жар соблазнял женщину. Он наполнял тело, ласкал душу с гипнотической силой тьмы, пока в нее втекало безумие всей расы. Кровоточащие раны на руках высохли и закрылись. В голове заклубились чуждые мысли.
«Кровь!… Я никогда не напьюсь. Я выпью его досуха, да и всех их. Я могу создать свою собственную армию. Я отчасти демон, отчасти богиня. Сначала надо убить Лохлана, этого предателя… Убить Лохлана? Супруга?»
Ее собственное сознание прорвалось через туман демонического шепота. Эль, задыхаясь, оторвала губы от груди Лохлана. Она на четвереньках отползла от него и почувствовала, как растет ее паника. Избранная поняла, что темно-красная жидкость, растекшаяся по полу и покрывающая тело, - ее собственная кровь.
«Нет, неправильно! - в отчаянии мысленно исправилась она. - Кровь, которая меня покрывает, больше не моя. Теперь она безвозвратно смешана с кровью демонов. Да, я стала демоном. Мне придется понять и принять это».
- Не слушай темные инстинкты, - задыхаясь, проговорил Лохлан.
Он рухнул на пол, выглядел бледным и больным.
- Борись с ними, Эльфейм!
До нее донесся призрачный смех обезумевшей Фаллон.
- Сестра! - К ней медленно приблизился Кухулин, расставивший руки. - Иди ко мне.
Она не ответила, и его голос дрогнул.
- Хотя бы ты не покидай меня, сестрица. Я этого не переживу.
Эль все еще стояла на четвереньках и задрожала от знакомой ласки. Тьма, которую она приняла в себя, была ответственна за потерю Кухулина. Теперь Избранная стала ее частью. Да…
Она чувствовала, как в ней раздавались и сплетались голоса. Под кожей словно бились тысячи темных насекомых.
«Да!… Почувствуй нас, услышь. Теперь ты - это мы».
- Я больше не твоя сестра. Ты не можешь мне помочь.
Она не узнавала звука собственного голоса, ставшего чужим, и лиц людей, стоявших рядом и внимательно глядевших на нее. Ее мысли, обрывки воспоминаний, все, чем была Эль, стало убегать, тонуть в темном потоке, который пульсировал в ней.
Она чувствовала себя пойманной в ловушку, металась по полу, пока не оказалась перед старым кентавром.
- Позови духов камня. Они тебе помогут, - сказал он.
Эльфейм дико покачала головой.
«Нет, духи больше не ответят на мой зов. Я одна, наедине с голосом безумия в крови, который заставил мой мир замолчать».
«Успокойся, Возлюбленная. Я никогда не оставлю тебя».
Эти прохладные слова омыли ее тело. Эльфейм уцепилась за них, словно умирающая душа за дыхание жизни.
- Эпона! - зарыдала Избранная.
Она произнесла имя Богини и почувствовала, как затряслось тело. В ее расколотом сознании возникла мысль, оказавшаяся легче тумана. Она цеплялась за нее всем человеческим, что осталось в ее душе.
«Я должна доверять себе».
Борясь со страхом и тьмой, Эльфейм встала на ноги. Спотыкаясь и пошатываясь, она пошла вперед. Толпа ошеломленных людей и кентавров разошлась, пропустив ее к фонтану, расположенному посреди главного внутреннего двора. Избранная всмотрелась в лицо мраморной девушки, которая была ее предком, и ощутила первый проблеск утреннего солнца. Ясный ласковый луч нашел брошь Маккаллана, которая тут же вспыхнула бриллиантовыми искрами. В этом свете Эльфейм нашла свое наследие - веру, преданность и силу любви, которые торжествовали оттого, что их нельзя заманить в темноту дьявольскими приманками.
Новый день зажегся над ней, словно маяк надежды. Эльфейм вспомнила, кто она такая. От этого знания чуждая тьма, которая хотела украсть у нее силу любви Богини, скорчилась и завопила, но была вынуждена отступить перед ярким светом веры и храбрости. Со звуком, напоминающим топот ножек стремительно убегающих пауков, злой шепот отступил. От него осталось только слабое воспоминание.
Словно пробудившись от долгого сна, Эльфейм вяло подставила руки, перемазанные кровью, под струю чистой воды и стала смотреть, как прохладная жидкость смывала с нее алый цвет, кружила его по бассейну фонтана, растворяла и уносила прочь. Когда на руках больше не осталось следов крови, она откинула голову и стала умываться в чистом свете утра Эпоны.
В ней, словно зародыш, стал расти крик. Потом он вырвался из нее, отозвался эхом от стен. Его подхватили радостные голоса сначала брата, потом мужа и всего клана:
- Вера и преданность!
- Вера и преданность!
- Вера и преданность!
Эльфейм торжествующе улыбнулась, опустилась на мраморный пол и поплыла в блаженный мир сна.
Словно сладкий аромат жимолости, принесенный весенним ветром, во сне Эльфейм возник голос матери:
«Я не хотела, чтобы она так мучилась».
«Знаю, Возлюбленная. - На этот раз Эльфейм немедленно узнала голос Эпоны. - Мне тоже хотелось бы спасти ее от мук, но путь твоей дочери никогда не был легким. Теперь ты видишь, как хорошо трудности прошлого подготовили ее к тому, чтобы противостоять судьбе».
«Она хорошо справилась, правда?»
«Очень хорошо. Я горжусь ею».
Душа Эльфейм затрепетала от счастья.
«Ее путь будет нелегким, - продолжала Богиня. - Большинство членов клана Маккаллан примет Лохлана и его соплеменников из любви к ней, но остальных партолонцев будет не так легко привлечь на свою сторону».
Мать вздохнула.
«Теперь ты позволишь мне поехать к ней? Я хотя бы смогу официально скрепить их обручение. - Потом Этейн заговорила печальным голосом: - Да и Кухулину нужна материнская ласка».
«Поезжай к ним, - разрешила Богиня. - Но не удивляйся, если боль Кухулина окажется так велика, что ее не успокоят материнские ласки».
Эльфейм не услышала ответа матери, потому что стала постепенно выныривать из сна. Когда ее чувства пробудились, она поняла, что удобно лежит в своей постели на тонких простынях. Неяркий свет пробивался сквозь закрытые веки. Потом они затрепетали, и женщина открыла глаза.
Она решила, что сейчас ночь. Свет исходил лишь от большого железного канделябра и огня, радостно горевшего в камине. Эль стало интересно, как долго она спала. Ведь только что было утро. Тут Избранная уголком глаза заметила рядом с собой что-то темное, повернулась и узнала Лохлана. Он сидел в кресле рядом с ее кроватью. Голова мужа была опущена, он спал. Эль внимательно посмотрела на него. Возлюбленный все еще выглядел избитым и израненным, но его кожа перестала быть фарфорово-бледной, как тогда, когда она видела его в последний раз. В тот миг он рухнул на пол, покрытый ее кровью.
Эль вспомнила обо всем, что произошло. На мгновение ее охватила паника. Она вслушалась в себя, ожидая появления безумных голосов тьмы, их смертельного шепота в ее испорченной крови. Но голосов не было. Осталось только какое-то неопределенное воспоминание, скрытое глубоко внутри, как полузабытый сон. Интуицией, рожденной от прикосновения Богини, Эльфейм поняла, что она несла в себе безумие этого народа, но любовь, преданность и вера победили злое наследие.
«Ты должна оставаться бдительной и следить за этой тьмой до тех пор, пока дышишь, Возлюбленная, - раздался у нее в голове голос Эпоны. - Но помни, что я всегда буду с тобой. Тебя коснулась Богиня».