Влюбиться в Ноябрь (СИ) - Страница 3

Сидя рядом со взрослым, состоявшимся, явно опытным, красивым метеорологом как-то стыдно признаваться, что с работы в издательстве меня выпер любимый и уже бывший парень. И все, что мне остается сейчас - это вернуться к тому, с чего я начинала.

Моей главной страстью с самого детства были книги. Подруга мамы уходила в декрет и предложила свое место во взрослой библиотеке рядом с домом. Как тут было устоять, если тебе предлагают работать в самом главном месте обитания книжечек? Вот и я не смогла.

Так втянулась, что, даже когда Лева позвал меня работать к себе, я не бросила свою любовь и осталась. Хоть и на полставки. Секретаршей Левы было работать не так увлекательно, как в пыльных залах, но все же была возможность зацепиться в издательстве и дорасти до помощника редактора, а может, и выше. Но теперь придется начинать с самого начала.

Так что да. Здравствуйте, я Василиса и я библиотекарь.

— А я работаю с книгами, — многозначительно киваю, надев маску равнодушия. — Но к тебе в дом все равно не поеду. Вдруг ты маньяк?

— Но ты уже в моей машине, — шепчет вкрадчивым, низким голосом, наклоняется ближе, снова нагло вторгаясь в мое личное пространство и заставляя волоски на коже вставать дыбом.

— Но ты же не украдешь? — не в силах оторвать взгляд от его губ, шепчу в ответ.

— Я подумаю.

Сила притяжения играет в команде Марка. И вот я уже чувствую его дыхание на своих губах. Пальцы сами — ей, богу, без моего на то разрешения — пробежались по его шее и зарылись в волосы. Его же, не менее непослушные, бесстыдные руки, стирают капельки от растаявших снежинок с виска. Мимолетно поглаживают щеку и приподымают за подбородок лицо.

Сердце выстукивает бодрую мелодию, под которую я тону в болотной глубине его глаз. Последний вдох. Закрываю глаза и уже чувствую прикосновение его жадных, холодных губ, но стоять безнаказанно на привокзальной парковке еще никому не удавалось. Кто-то стучит в окно водительской двери. Меня так резко отбрасывает от Марка испугом, что я с размаху ударяюсь локтем о дверь. Спасибо, что не лбом. С моей неуклюжестью всего можно ожидать.

Быстро пробегаюсь по себе любимой взглядом, вдруг где нужно поправить одежду, макияж — которого на мне нет — и принимаю самую невинную из всех существующих поз.

Кто целовался? Никто не целовался. Вася, конечно, дурочка, но такой разврат себе позволить не могла!

Пока я в панике ругаю и осуждаю себя за действия развратного характера, Марк с рычанием оборачивается к окну. Попрошайка, стоящий за ним, по одному только взгляду понимает, что здесь он точно лишний, и безмолвно удаляется.

— Так куда все-таки поедем? — говорит, откашливаясь, заведя мотор и вернув мне свое внимание Марк.

— Удиви меня, — решаю похулиганить, раз уже разошлась. Ну не выгонит же он меня на улицу, в самом деле! Хотя это было бы очень неожиданно…

— Голодная? Дурацкий вопрос. Конечно же, голодная, столько на вокзале проторчать.

— Конечно, голодная. Кажется, настолько, что спокойно съем слона, но лучше бы пасту… Но если ты собрался удивить меня ужином, у меня для тебя плохие новости.

— Я попробую, — усмехается он и неожиданно выходит из машины.

На секунду пугаюсь, что он собирается искать провизию на вокзале и притащит добычу в салон. А что? Какие кавалеры мне только не попадались. Счетчик неудачных свиданий, именно на мне решил заклинить.

Один приносил мамины пироги. И вот вроде бы ничего криминального, вкусно же. Воздушное тесто, нежнейшая начинка… Вот только если не знать, что самый главный мамин пирожочек - это Коленька, который притащил эти самые пироги на сеанс в кинотеатр, а этот ваш соленый попкорн и кола “только желудок портить и вообще экономия должна быть экономной”.

Другой, с укором смотрел на меня за большую порцию картошки. “Ну ты же все равно недоедаешь. Зачем деньги и продукты переводить?”. Я молчу про копеечную переплату, но про то, как человек заталкивал в себя из последних сил картошку, лишь бы она не осталась на тарелке, скрывать не имею права.

Еще один выгуливал меня исключительно по скверам, набережным и все бы ничего, я люблю долгие прогулки. Но не под дождем. Когда я предложила укрыться в кофейне и согреться чаем, парень был в восторге. Особенно когда умял салат, пасту и заправился чайником чая. Восторг улетучился в тот момент, когда принесли счет. Как это? В смысле он должен за себя платить? Я же его пригласила! Вот же я меркантильная тварь…

Свидания явно не мое. Только с Левой у нас все обошлось без подобных приключений, но минусы все равно начали всплывать.

Марк, за привокзальной шаурмой не отправился, уже плюс. Все оказалось гораздо проще. Выйдя, он всего лишь сделал несколько звонков, чтобы я не слышала, о чем он там болтает и вернулся обратно в салон. С тихим урчанием мотора (и моего желудка) мы, наконец, покинули территорию вокзала.

Обычно серый, немного побитый жизнью и уставший Ростов, выглядел на удивление великолепно. Я готова была делать комплименты этому городу, кажется, впервые. О прошедшем недавно снеге в центре ничего не напоминало, будто его здесь и не было. Но кто-то старательно разлил самые яркие краски в арсенале, и деревья подсвечивали, разукрашивали улицы янтарным золотом со все еще по-летнему зелеными и кричаще — алыми вкраплениями.

Марк припарковался у городского парка. Он же не собирается повторить подвиг одного из молодцев и выгуливать меня до посинения? Хотя вроде бы обещал накормить, но кто его знает, что именно он имел в виду...

— Мы будем есть сладкую вату? Знаешь, я недавно пробовала. Она оказалась не такая вкусная, как в детстве! — опасливо кошусь на Марка, когда он, обойдя машину, открывает мне дверцу.

— Увидишь, — протягивает мне руку, и его улыбка еще ярче подсвечивает настроение осени.

С сюрпризами он меня еще ни разу, за все время нашего знакомства, не подводил. Но в этот раз ставки повышаются до максимума. Уж не знаю, что он задумал, но мы уверенно идем к колесу обозрения.

8.

Марк мою руку из своей холодной так и не выпускает и, минуя окошко кассы, сразу тянет к входу в кабинки. Я уже совсем не удивилась его поведению. Сегодня день, когда все идет не по плану и пора бы уже к этому привыкнуть.

Оглянув огромное колесо, ужаснулась его размеров. Странное дело, высоты я никогда не боялас,ь и посмотреть вниз с какого-нибудь обрыва было вполне нормально. А вот взглянуть вверх на возвышающуюся конструкцию, которая не кажется надежной страшно. Каждый раз подкашиваются ноги. Опять же механизмы эти открытые. Кабинка, пусть и не на большой скорости, но все же двигается! Да, ее могут в любой момент остановить, чтобы я со своей паникующей и неуверенной в себе тушкой точно успела бы заползти и устроиться с максимально возможным комфортом, но я все равно буду нервно топтаться у самого края, пока она подъезжает.

Марк, уверенно держа меня за руку, проводит через турникет. Мы почему-то не спешим в первую подъезжающую кабинку, а ждем, пропуская другие парочки и семьи вперед. Сели на крохотной лавочке напротив чудовищного механизма и чего-то ждем. Кататься мы не идем, едулечки не предвидится…

— Потерпи еще немного, — обнимает меня за плечи Марк, окутывая своим ароматом и… Хотела бы сказать теплом, но нет, он снова холодный. Замерз, что ли?

Он так близко, что аромат его парфюма забивает легкие, но хочется вдыхать еще и еще, чтобы разгадать все ноты. Очень осенний, терпкий, дымный. С легкими, почти неуловимыми, отголосками сладости прошедшего лета, но при этом уверенно холодный.

— К сожалению, заставить эту штуковину крутиться быстрее не в моих силах.

— Зачем быстрее? Куда быстрее? Не надо быстрее! И так смотреть страшно, а еще и ехать на этом…

Почему-то в памяти всплыло крошечное колесо обозрения в старом парке в городе детства. Уже тогда, в мои десять, оно было уставшее от жизни. Истошно скрипело при каждом движении, вместо двери была тоненькая цепочка, а на облупившихся поручнях, по разноцветным слоям краски можно было посчитать количество лет использования измученного агрегата. Но бабуленьке было плевать на мои переживания и беспокойства, главное было — меня выгулять в ее удовольствие.