Влюбить и за борт! (СИ) - Страница 7

Мимо нас проплывала огромная пустая бочка. Два молодых матроса ссыпали за борт цветные порошки. Море становилось красным, зеленым и желтым.

— Вот тебе, проклятый пират! — пискляво заорал толстяк — купец, скручивая кукиш. — Лучше в море, чем тебе! Ссыпайте краски и порох! Живо! Чтобы ничего не досталось проклятым пиратам!

Мы качались на разноцветных волнах. Пират, обнимающий меня, молчал. Из трюма соседнего корабля вытаскивали огромную бочку. «Там еще две!», — кричал горластый матрос. В трюм устремилась целая стая матросов.

— Ничего тебе не достанется, Искандер! — злобно орал толстяк.

Мы терпеливо чего-то ждали. Матросы вытащили последние бочки и ссыпали их за борт.

— Все! — выдохнул купец, глядя на нас гордым взглядом. — Хоть обыщи!

— Платье третьего размера есть? На эту красавицу! — прохрипел пират. Он смотрел с улыбкой на купца и его команду.

— Нет! — икнул купец. Он быстро-быстро заморгал. — П-п-платьев нет! Только к-к-краски, п-п-порох и с-с-специи… Б-б-были…

— Мне нужно только платье, — спокойно прохрипело темноволосое чудовище. Абордажные крюки соскочили. Мы стали отплывать. «Морская звезда» качалась на разноцветных волнах.

Матросы застыли на борту. Купец стоял, открыв рот. Я провожала взглядом их. Они провожали взглядом нас.

— Поздр-р-равляю! Кр-р-ретины! — призрак попугая летал над ними. — Обоср-р-рать хотел. Но и без меня спр-р-равились!

До следующего корабля пришлось плыть достаточно долго. На горизонте в утренней туманной дымке маячили чьи-то мачты. Бантики на белье трепетали на прохладном морском ветре.

— Пр-р-раво р-р-руля! — рычал лохматый помощник. Он повернулся ко мне и оскалил волчьи клыки.

Где-то хлопали паруса, надуваемые ветром. Пираты ловко скользили по веревками. Стучали босыми ногами по доскам.

— На Крессиде, на Крессиде было столько моряков! — послышалось нескладное пение сверху.

— На Крессиде, на Крессиде было столько мужиков! — подхватили другие нестройным хором.

— На Крессиде, на Крессиде удержался только я! — ревела команда, бегая туда-сюда. — И поэтому добыча вся моя! Йо-хо-хо!

Я сглотнула, покраснела, пошла пятнышками. Это что за песня такая? Какие мужики были на мне? Какие моряки?

— Я помню, как своим тараном в Крессиду он вошел! — запел тот самый сиплый голос. — Входил в нее он сотни раз! Крессиде хорошо! На абордаж весь экипаж за золотом идет! А вечером под сабель свист дележка денег ждет! Йи-и-и! Ха-а-а!

— Кто там вошел в Крессиду? — обалдела я, слышал продолжение песни.

— Чудная песня про корабль, не так ли? — прохрипел пират, от души прижав меня к себе. — У них есть еще много таких песен!

— А можно сделать так, чтобы они их не пели?!! — возмутилась я, дрожа от гнева.

— Крошка, они не знают других песен, — усмехнулся капитан, тиская меня, как котенка.

— Значит, я их научу! И чтоб больше они не позорили честь принцессы Ивернеса! — гордо произнесла я.

Я вырвалась, достала губную гармошку и приложила ее к губам. Первые три ноты дались с трудом. Ветер трепал волосы, но я старалась. Я помнила одну песенку про любовь, которую меня научили играть. И пираты должны быть мне благодарны!

— Капитан! Можно сойду с корабля ближайшем порту? — сипло взмолился лысый голодранец.

Я продолжала играть, старательно выдувая мелодию.

— Эй, Дырявый Джо! Ты забыл, что там акулы! — орали пираты, хватая еще одного облезлого голодранца с крюком вместо руки. Он твердо решил выброситься за борт.

— Пр-р-ристрелить и за бор-р-рт! — надрывно орал попугай. — Сожр-р-ри гар-р-рмошку, твар-р-рь!

— Пойдем, крошка, — с улыбкой произнес капитан. Он не обращал внимания на панику.

Пират увлекал меня за собой в трюм. Мы прошли по коридорам, спустились в самые недра корабля. В черном, мрачном трюме стояли огромные клетки. В них сидели три пирата. Один храпел, открыв беззубый рот. Второй расписывал чьи-то прелести. Третий бросился к прутьям и напугал меня до полусмерти.

— Вот с них и начинай учить пиратов правильным песням, о прекрасная сирена, — похлопали меня по плечу. — Только к клеткам не подходи, крошка. Я пока поднимусь на палубу.

Стоило двери закрыться, а мне поморщиться от вони, как пираты в клетках оживились.

— Красавица, — оскалился в улыбке грязный пленник, протягивая ко мне уродливую руку. — Баба! Ребята! Нам бабу привели! Иди сюда, красавица, Билл Ядро тебя не обидит! Да!

Я стала играть песню про любовь. Несколько раз ошибалась и начинала сначала. Нужно вспомнить все, как меня учили. Я играла долго, примерно час. Но постоянно ошибалась. Видимо, с непривычки!

— Извините, я начну сначала, — вежливо извинялась я, снова поднося к губам золотую гармошку.

Если я уже здесь, то почему бы не нести в черные сердца пиратов что-то хорошее?

Возможно, пират, услышав песню про любовь, одумается. Поймет, что в жизни есть много прекрасных вещей. Что его на суше ждет девушка, мать, сестра. И они тоже любят его. И переживают.

Я подняла глаза и увидела, как в клетке тихо плакал Билл Ядро. Он обнял колени и рыдал. Это придало мне уверенности в том, что я все делаю правильно!

Гармошка взяла высокую ноту, от которой пират справа поморщился. По его грязному, обветренному лицу потекла слеза.

Гармошка взяла еще одну ноту, от которой пират слева упал на колени. Он стоял, опустив голову. Видимо, в знак покаяния. Странно, но чем выше я беру ноты, тем сильнее музыка проникает в черствые души пиратов. И чем чаще я ошибаюсь, тем сильнее они раскаиваются в том, что стали пиратами.

— За что? — рыдал сидящий на коленях пират.

— Сударь, вы сами виноваты в том, что избрали путь морского разбойника, — пояснила я. И набрала воздуха в грудь.

— Выбросьте меня за борт! — орал дурным голосом пират. Он метался по клетке, как загнанный зверь.

— Раскаяние и муки совести — это хорошее начало, сударь. Постарайтесь все осознать и сделать выводы, — вежливо пояснила я.

Я очень старалась. Мелодия получалась грустная и протяжная. Некоторые ноты приходилось повторять несколько раз.

— Разорви меня морской дьявол! — бился головой об прутья пират справа.

— Я понимаю ваше сожаление, но вы всегда можете начать честную жизнь, — продолжала я выполнять долг принцессы. Отец всегда говорил, что король должен наставлять подданных на пусть истины. Было бы замечательно, если бы эти пираты смогли начать новую жизнь.

Один их пиратов заткнул уши и почему-то открыл беззубый рот. Его глаза выкатились из орбит и покраснели.

— Я все равно слышу эти мерзкие звуки! — стонал он.

— Я понимаю. Когда просыпается совесть после стольких злодеяний, это неприятно, — назидательно поясняла я. — Но постарайтесь прислушаться к ее голосу! А хотите, я сыграю вам гимн Ивернеса? У меня почти получается! Вот, послушайте.

— Чудовище! — прошипел пират, который до этого затыкал уши.

— Да, вы были чудовищем. Не платили налоги в казну. Поэтому вам стоит задуматься над вашим поведением! — терпеливо объяснила я. Наверное, мною бы сейчас гордились.

— Кракен! Кракен! — заорали пираты. В трюме появился призрак попугая: «Ну что, стр-р-радальцы? Обоср-р-рались?». Попугай уселся мне на плечо, но я брезгливо скинула его.

— Кр-р-ракен хор-р-рошая птичка! — похвастался лысый петух. — Будете ор-р-рать, я спою!

Дверь открылась. Как раз вовремя! Я почти подобрала гимн Ивернеса.

— Вам понравилась моя сладкоголосая Сирена? — меня подняли, словно куклу вместе с гармошкой во рту.

В клетках слышались радостные крики. Меня несли на плече по деревянной лестнице.

— Они очень любят музыку. Ты всегда можешь приходить сюда и играть свои песенки, — хрипло произнес капитан.

Мы поднялись на палубу.

— Освободите заключенных! — прохрипел капитан волосатому помощнику. — С них достаточно!

— Я хочу, чтобы пираты одумались и начали новую жизнь! — твердо произнесла я, вырываясь. — И вообще! Я требую к себе уважения! Не нужно таскать меня, словно я какая-то потаскуха! Не прикасайтесь ко мне! Вы знаете, что к принцессе нельзя прикасаться без разрешения?