Властители земли - Страница 9

Существовал некий вид жука, который исконно кормился на зерновых полях трех племен в средней Африке. На протяжении десятков тысяч лет жук быстро плодился и уничтожал посевы, однако в его развитии намечалось несколько циклов. Когда урожаи резко уменьшались, в организме жука происходили какие-то химические реакции, указывавшие на то, что ему следует сократить воспроизводство, потому что для нормального потомства не хватит пищи. Освобожденные от нашествия жука посевы давали обильные урожаи, и в течение нескольких лет племена питались нормально. Но потом жук получал новый сигнал — размножаться, точно он чувствовал появление обильной еды, и бедствие снова обрушивалось на многострадальные поля.

Человек и насекомое сосуществовали так в течение тысячелетий. А потом вдруг жук перестал сокращать свое воспроизводство, как это бывало обычно. МОЗСХО начала исследование жука. Если бы удалось найти химические сигналы, останавливавшие его воспроизводство, можно было бы предотвратить новое очередное бедствие и навсегда взять под контроль популяцию этого насекомого.

Но потом пришел кошмар, как объяснил Смит Римо и Чиуну. Настоящий ужас. На каждое изменение, которое ученые МОЗСХО вносили в организм жука, насекомое вырабатывало контризменение. Это превратилось в игру наподобие биологических шахмат, где были свои ходы и ответные ходы, а самым страшным оказалось то, что изменения в организме насекомого происходили очень быстро, в течение трех поколений, что составляло всего лишь несколько месяцев. Подобной приспособляемости у насекомых до сих пор не встречалось.

Смит добавил:

— Единственное, что хоть пока, к счастью, препятствует превращению несчастья в мировую катастрофу, это ограниченность места обитания жука Унг пределами Центральной Африки. Но принимая во внимание его сопротивляемость и быстроту приспособления к сосуществованию с другими насекомыми, очень скоро человечество во всем мире лишится своих посевов. А это означает, что мы все умрем с голоду. Трагедия Центральной Африки станет мировой трагедией. Теперь вы знаете, почему так важна работа МОЗСХО.

— Я все еще не понимаю, для чего вам понадобился я, — сказал тогда Римо. — Найдите какого-нибудь мушиного доктора.

— Энтомолога, — сказал Смит. — У нас они уже есть. И мы их теряем.

— Кому это нужно убивать мушиных докторов? — осведомился Римо.

— Энтомологов, — поправил Смит.

— Вот именно. Этих самых.

— Мы не знаем Но кому-то нужно. Несмотря на защиту, которую им обеспечивали по всему миру, кто-то все-таки добирался до ученых. Это все равно, как если бы все человечество находилось на одном плоту, а какие-то ненормальные пытались провертеть в нем дырки.

Смит объяснил, что человечество еще может победить. Доктор Ревитс выделил биохимическую субстанцию под названием феромон. Она привлекала насекомых друг к другу, но ее побочным действием было подавление высокой приспособляемости жука, его собственные защитные механизмы начинали работать против себя же.

Тут Чиун, который все это время сердито разглядывал лежащее за компьютером тело, вступил в разговор. Он сказал Римо по-корейски:

— Не спрашивай императора Смита, о чем он толкует, чтобы он не начал нам объяснять этого.

На английском же Чиун обратился к Смиту:

— Как это чудесно, о мудрый император!

— Я не буду вам подробно излагать учение о полипах, — заметил Смит.

— Как вам будет угодно, о милостивый император, — отозвался Чиун.

— Мы хотим, чтобы вы проникли в лабораторию, и когда враг попытается нанести следующий удар, вы его выследите. До сих пор они проникали сквозь любые правительственные системы охраны и безопасности, и нам до сих пор неизвестно, кто же они такие. Доктор Ревитс говорит, что феромон уже почти закончен. Его необходимо защитить.

— Сегодня тоже было нападение, — сказал Римо, — но работникам лабораторий удалось спастись, верно?

— Да, — подтвердил Смит. — Пока ФБР удавалось их защитить. Вам может показаться это странным но, именно потому, что до сих пор охрана в Штатах была успешной, мы чувствуем, что пришло время ее сменить.

Чиун даже чуть не мигнул от изумления. И обронил по-корейски:

— Наконец они стали думать.

— Да, — ответил Римо.

Он понял. Не было еще такой стены, которая могла бы оставаться надежной в течение долгого времени. Даже гениально выстроенные гробницы египетских фараонов через несколько веков отдали свои сокровища ворам. Мир все время меняется, и тот, кто стремится выжить, тоже должен меняться прежде, чем станет слишком поздно. Именно поэтому Чиун и пытался купить компьютер.

— Это хорошая мысль, Смитти, — сказал Римо Смиту. А теперь вы можете расслабиться и предоставить это дело нам, — он попытался улыбнуться. — Я не хочу работать с кем-то другим.

— Боюсь, что в один прекрасный день придется. Я становлюсь слишком старым, а о вас этого сказать нельзя, — ответил Смит.

— О нет, милостивый император, — вступил Чиун. — Вы — точно растение, чье цветение становится еще более прекрасным с истечением его дней.

— Вы крайне добры ко мне, Мастер Синанджу, — ответил Смит.

А когда Смит ушел, Чиун пробормотал по-корейски:

— Посмотри, Римо, что получается, когда ешь негодное мясо. Видишь? Вон там, на шаркающих ногах движется пожиратель гамбургеров.

— Я так и думал, — ответил Римо без всего воодушевления.

Но он сочувствовал Смиту, как он сочувствовал бы каждому человеку, который заботится о тех же вещах, к которым и сам Римо был неравнодушен. Мир стоило спасать, а особенно ту его часть, которую Римо любил — Соединенные Штаты.

— Я так и думал, — грустно повторил Римо. Он собирался выполнить это задание Смита, которое вполне могло оказаться последним заданием старика, поэтому Римо и Чиун отправились в лабораторный комплекс МОЗСХО и встретили там Дару Вортингтон.

А теперь в ее сопровождении шли в лабораторию доктора Ревитса.

Ревитс разглядывал выходящие из компьютерного принтера данные, пережевывая огромные куски шоколадного торта, которые он запивал сладкой содовой с кофеиновыми добавками. Его лицо напоминало поле битвы времен Второй мировой войны, где триумфально наступающие прыщи оставляли обширные воронки.

Руки у него тряслись, а белый лабораторный халат был грязен. Очевидно, доктор Ревитс не слишком верил в пользу чистой одежды и умывания.

В коридоре Дара Вортингтон предупредила Римо и Чиуна, что Ревитс попросту потерял связь с окружающей действительностью полностью погрузившись в свою работу. Он не был по натуре разгильдяем, просто работа настолько поглотила все его интересы, что на весь остальной мир времени уже не оставалось. Он предпочитал есть торт с содовой, поскольку даже не помнил хорошенько, как выглядит нормальная еда. Однажды, когда они были в России, Дара принесла ему теплой еды на тарелке и заставила ее съесть.

— Возьмите немного салата, — посоветовала она.

— Вы выйдете за меня замуж? — спросил тогда Ревитс.

— Я только сказала, чтобы вы попробовали салату.

— С вами у меня возникли самые значительные и близкие взаимоотношения.

— Они же и единственные, а кроме того, я всего лишь принесла вам поесть.

— Значит, вы не выйдете за меня? — спросил он.

— Нет, — отвечала Дара.

— Тогда не могли бы вы вынести мусорные корзинки? Будьте так любезны, — ответил доктор Ревитс. — А то они уже полным-полны.

Ревитс поднял глаза от принтера, когда Дара ввела в лабораторию Римо и Чиуна.

— Эти два энтомолога будут вам помогать доктор Ревитс, — сказала Дара.

Казалось, она решительно устремляется вперед — так сильно выступала под строгой белой блузкой ее пышная грудь. В лаборатории пахло так, будто в течение последнего месяца тут беспрерывно стряпали на электроплите. Римо обнаружил, что запах исходит от Ревитса.

— Хорошо, — отозвался Ревитс. Он кивнул Римо и Чиуну. — Я полагаю, вы должны знать, что мы уже потеряли несколько человек из этой лаборатории, погибших от руки террористов, так?