Властители земли - Страница 48

Генеральный директор Ндо находился в кабинете и натирал до блеска деревянную фигурку бога Га, используя жир с собственного носа. Вдруг за дверью в приемной раздался крик, сопровождаемый тяжелым ударом.

В кабинет вошел Чиун, и из-за его спины Ндо с упавшим сердцем увидел, что личный телохранитель генерального директора лежит на полу приемной бесформенной грудой.

Ндо произнес только одно слово:

— Опять?

Чиун кивнул.

С побежденным видом генеральный директор спрятал Га в жилетный карман, взял свой портфель и покорно вышел вслед за корейцем, направляясь в аэропорт.

Это был обычный летний день в Увенде, источающий зной и вонь уже на рассвете, а с течением времени становившийся еще жарче.

На площади в родной деревне Ндо воздвигли эстраду. Сама площадь была не многим больше, чем клочок коричневой утоптанной земли, где находилось единственное из имевшихся в городке общественных удобств — колодец, когда-то вырытый группой американских студентов-добровольцев, впрочем, теперь сооружение представляло собой скорее музейную ценность. Ибо вскоре после отъезда американских студентов колодец загрязнил братец Ндо, который был главнокомандующим армии и ошибочно принял колодец за общественную уборную, эту ошибку многократно повторили солдаты его армии. Один из жителей деревни в свою очередь решил, что насос из колодца, когда-то пышно украшенный разноцветными травами и расписанный красными кружками, вполне сойдет за прелестное произведение африканского народного искусства, и продал его известному европейскому собирателю искусства примитива.

Теперь колодец был совершенно заброшен и вонял вовсю, но именно рядом с ним все навещавшие поселение сановные особы предпочитали произносить свои речи и призывать жителей восстать на борьбу против западного империализма.

Когда их автоколонна прибыла в деревню, Ндо вышел из машины и принялся беседовать с представителями своего племени.

Несколько минут спустя он вернулся в машину и спросил Смита:

— Вы ищете белого человека?

Смит коротко кивнул.

— Он тут, — сообщил Ндо. — Приехал прошлой ночью, люди видели, как он разъезжал тут повсюду.

Римо с отвращением посмотрел в окно автомобиля.

— Чудненько. Интересно, как мы собираемся разыскивать кого-то в этой пустыне. Он ведь может оказаться где угодно. Что за глупая мысль, лететь сюда сломя голову.

— Тогда мы все можем вернуться в Нью-Йорк? — с готовностью осведомился Ндо, уже приготовившись дать знак шоферу разворачивать машину.

— Не так быстро, — остановил его Смит. — Человеку, которого мы ищем, нужны люди. Я думаю, нам следует специально для него собрать в одном месте большую толпу.

— Не хотите ли начать раздавать деньги? — спросил Ндо. — Это всегда собирает толпы.

— Слишком явная ловушка, — ответил Смит.

— Ладно, тогда как мы собираемся привлекать людей?

— Выдумайте что-нибудь, — велел Римо. — Вы ведь политик.

— Понимаю, — кивнул Ндо, оглядываясь на Чиуна в поисках одобрения. Однако старый кореец, отвернувшись, разглядывал унылый пустынный пейзаж, раскинувшийся вокруг. — Я произнесу речь.

— Только покороче, — хмыкнул Римо.

Эстрада была спешно сооружена из камней и дерева, когда-то составлявших амбар для хранения зерна — еще одна империалистическая уловка, имевшая целью прельстить граждан Увенды союзом с милитаристским Западом. Сооружение украшал последний флаг Увенды, на фоне розовых и черных полос прыгали три полосатых льва. Тетушке Ндо, официальному изготовителю флагов для Вечного президента, едва хватило времени, чтобы вырезать львов из старого платья, предназначенного на флаги, и успеть прилепить их на полотнище до начала речей.

Жителей штыками согнали и собрали на площади.

Когда Амабаса Франсуа Ндо приблизился к трибуне, не было слышно ни звука, ни одного хлопка, пока солдаты, окружившие площадь, не щелкнули предохранителями своих винтовок. И толпа вдруг разразилась бешеными приветственными кликами в адрес прибывшего сановника.

Ндо помахал в воздухе руками и усмехнулся. Зубы его сверкнули в ярких солнечных лучах.

— Мой народ, — начал он.

И снова никаких аплодисментов. Ндо смолк, упер руки в бока и посмотрел на Генерала милостью самой Жизни, своего брата, который тут же выкрикнул команду своему войску. Войско дружно опустилось на колена, изготовившись вести огонь, винтовки солдат смотрели на толпу. Оглушительный рев одобрительных возгласов в адрес Ндо разом вырвался из всех глоток.

Ндо милостиво улыбнулся и дал знак прекратить приветствия.

— Друзья мои. Восемьдесят семь лет тому назад...

Стоявшие позади толпы Римо и Чиун переглянулись.

— Геттисбергское Обращение? — спросил Римо.

— Вы же предупредили его, чтобы не было никаких антиамериканских выступлений, — сказал. Смит. — Вероятно, это единственная тема, на которую он может говорить, помимо империализма.

— ...содержавшей предложение, чтобы все люди...

Глаза Римо без устали обшаривали пространство вокруг деревенской площади. И тут он увидел то, что искал — позади одной из маленьких хижин из толя и досок, представлявших собой фешенебельный квартал, остановился джип.

Римо двинулся было прочь от Смита, но директор КЮРЕ остановил его, схватив за руку.

— Смотрите, — сказал Смит, указывая на трибуну.

— ...в великой гражданской войне, которая определит, может ли этот народ или...

Ндо смолк и замахал руками на муху, кружившуюся у его лица. Благодаря внезапно наступившей тишине жители деревни решили, что речь окончена. Без всякого поощрения со стороны солдат они небрежно поприветствовали еще раз оратора и собрались было разойтись по домам.

— Проклятая муха! — заорал Ндо, хлопая своими маленькими толстыми ладошками.

Никто не заметил, как краснокрылая мушка укусила Ндо в его блестящий от пота затылок, но все замерли, когда он внезапно взревел от боли.

Люди обернулись и увидели, что Ндо сминает в кулаках листочки со своей речью. Он швырнул бумаги вверх, завертелся волчком и заметался по эстраде.

Ндо схватил за древко знамя Увенды и переломил его пополам. Потом сунул в рот само полотнище и принялся зубами раздирать его в клочки.

Потом Ндо спрыгнул на землю, ухватился за фундамент эстрады и тряс его до тех пор, пока не вытащил солидное бревно. Размолотив дерево в труху, он с треском и грохотом обрушил все сооружение.

Ошеломленная толпа на мгновение замерла, и тут из обломков эстрады поднялся Ндо, точно гигантское доисторическое чудовище, вылезающее из первичного ила, горло генерального директора раздувалось от жутких звуков, которые не мог бы воспроизвести ни один человек.

Деревенские жители, привыкшие к длинным и нудным словоизлияниям о марксизме, запрыгали от восторга и разразились аплодисментами.

— Musca perriweatheralis, — возбужденно произнес Берри Швайд. — Перривезер тут. Он выпустил муху. Слышите, Харолд? Он здесь.

— Он даже не дал нам полных сорок восемь часов, — ответил Смит.

Директор КЮРЕ оглядывался по сторонам. Римо и Чиун покинули его и медленно приближались к Ндо.

Брат могущественного чиновника МОЗСХО тоже направился к трибуне. Он протянул Ндо руку помощи.

Ндо, казалось, улыбался, пока брат не оказался в пределах досягаемости его кулаков, и тут он мощно размахнулся и врезал брату точно по шее.

Голова генерала, точно коричневый мячик, соскочила с его плеч и покатилась по пыльной земле к общественному колодцу.

Кто-то завопил. Потом еще один. Солдаты хотели было взять Ндо на мушку, но было уже слишком поздно. Выдающийся политик схватит одного из стрелков, проткнул того его же собственным штыком и, подняв над головой тело несчастного, раскрутил его, точно детскую игрушку.

Ндо зарычал, когда из трупа хлынула кровь, капли выбивали фонтанчики пыли из прокаленной солнцем земли.

— А-р-р-х, — рычал Ндо, глаза его дико вытаращились.

— Смотри-ка, папочка, он тоже говорит «А-р-р-х», — заметил Римо. — Вероятно, это поможет нам определить, кого укусила эта муха. Укушенный непременно скажет: «А-р-р-х»