Властители земли - Страница 21

Глория не ответила, она все еще была в ярости.

— Так хотите знать, что мы там нашли?

— Что?

— Никаких тебе мертвых детсадовцев. Даже из носа ни у кого кровь не текла. В школьном саду вовсю цвели цветочки. Солнышко блестело, а мамаши разбирали своих чад по домам. А теперь скажите, что сталось бы с нами, если б мы поверили звонку и дали информацию в эфир?

— Кто это был? — спросила Глория. — Что за освободительная группа? Может, я их знаю.

— Почем я знаю. Одна из них. Была весьма активной. Пользовалась мощной поддержкой. Церковные группы. Преподаватели.

— А, из этих, — пренебрежительно отмахнулась Глория. — Да кто угодно может заполучить преподавателей. Но это не имеет к нам отношения. Мы из СОВа. У нас есть свои устоявшиеся традиции. Да вы сами знаете, мы всегда прекрасно справлялись с делом. И никогда раньше не подводили вас со смертями, — убеждала Глория. — Помните, пилота? И тех фермеров? Бурильщики? Потом этот энтомолог? Вы же знаете, что это мы их прикончили. Конечно, люди, выполнявшие те задания, погибли, но борьба продолжается.

— Простите. Но мы просто не можем никому поверить на слово, пока не увидим тел.

— Что он там говорит? — спросил Натан.

— Ш-ш-ш, — одернула его Глория. — Слушайте, мы ведь подложили этот чертов груз. Я уверена, что он взорвался.

— Простите. Такова политика станции.

— А знаете, это именно такие люди, как вы, поганят наш мир! — взорвалась Глория, швыряя трубку.

— Не верят? — спросил Натан.

— Даже в синяк под глазом.

— Тогда почему ничего не получилось?

— Все у нас получилось, отрезала Глория. — Просто на этой клятой станции собрались одни фашисты. Маленькие людишки, заправляющие крупным делом.

— А может, мы должны были бы услышать взрыв? — заметил Натан. — Даже на таком расстоянии.

— Не знаю. Поехали. Надо отсюда выбираться. Знаешь, меня порой блевать тянет от этих телевизионщиков.

— Ага, — откликнулся Натан. — Какого черта. А потом у нас еще есть в запасе одна штучка, которая натворит им делов.

— Ты ведь не забыл ее? — спросила Глория.

— Шутишь?

— А вдруг она не сработает под открытым небом, ты не подумал об этом? — спросила Глория.

— Нет, — ответил Натан.

— А может и наоборот, как раз под открытым небом она сработает лучше, — сказала она. — Надо бы подыскать пару действительно хороших целей, только не огражденных стенами, которые могут помешать их распространению.

— И тогда нам поверят, — сказал Натан.

— Почем я знаю? Ты тут расшибаешься в лепешку. Покупаешь лучшие материалы, лучшие взрыватели, проверяешь их по три раза — и ничего. Даже синяка никто не схлопотал.

— Значит, ты тоже думаешь, что у нас не вышло? — спросил Натан.

— Нет, не вышло! — рявкнула Глория.

Порой она готова была на стенку лезть от Натана.

— Может, нам вернуться и проверить?

— Нет, болван. Нас там уже дожидаются их люди.

А в лаборатории Дара Вортингтон выкинула обезвреженный детонатор в отдельное мусорное ведро и велела полиции осторожно вывезти с территории бочки с тротилом. Предполагаемые террористы забыли удалить с бочонков тротила маркировку, которую и заметил внимательный и осторожный рабочий, это стало уже второй удачей Дары в тот день.

Но самой большой удачей все же было заявление генерального директора Ндо, что МОЗСХО собирается поднять все силы, причем немедленно, на борьбу прошв жука Унга. Весь мир призывался в свидетели. Там, на месте действия, соберутся все причастные лица. Даже делегаты МОЗСХО.

Дара понятия не имела, что вызвало столь резкий поворот в политике МОЗСХО. Она ведь всего лишь упомянула о своих затруднениях очаровательному пожилому джентльмену с Востока, одетому в кимоно, а несколько часов спустя Ндо сделал свое заявление.

Ну что ж, она не собирается смотреть в зубы дареному коню. И воспользуется удачей, коли уж таковая выпала. Дара даже размечталась: может, теперь МОЗСХО увидит, что еще следует сделать, и выделит больше средств на борьбу с заболеваниями и эпидемиями. По крайней мере, появилась надежда. А она, Дара, не позволит, чтобы сегодняшняя попытка совершить жестокое массовое убийство обескуражила ее.

Когда тротил убрали, Дара в последний раз осмотрела лабораторию. Как ни странно, кот доктора Ревитса, кажется, обезумел. Он бросался на стальные плиты, покрывавшие стены лаборатории, и забил себя насмерть. Прямо над маленьким кошачьим телом, лежавшим на полу, на стальной панели виднелись три крошечных, но глубоких царапины.

Если б Дара не была уверена в невозможности этого, она бы поклялась, что царапины оставлены кошачьими когтями.

Но ведь Дара хорошо понимала абсурдность такого предположения. Никакие кошачьи когти не способны сделать даже малейшей отметины на стальной обшивке.

Харолду В.Смиту наконец удалось связаться с Римо. Он вытащил Берри Швайда немного пройтись по солнышку, когда один из замков на чемоданчике вдруг отскочил. Это был сигнал. Никаких гудков, никакого жужжания, ничего привлекающего внимание. Смит сам придумал такой способ, так как не хотел настораживать людей, афишируя, что находится на связи.

Смит открыл чемоданчик, где находилась миниатюрная клавиатура, напоминавшая сверхпортативный компьютер, и нажал специальный код для принятия вызова. Потом вложил в ухо сверхмалый наушник.

Швайд все это видел, но его интересовало только одно: как связано хранилище информации с коммуникационным модемом. Смиту пришлось остановить ученого, чтобы он не разъединил его. И пока Берри играл с оборудованием, содержавшимся в чемоданчике, Смит разговаривал. Между тем они продолжали идти по разбитой пыльной дороге, направляясь к лодке, которая должна была под водой доставить Берри на один из самых безопасных пляжей на острове.

— Смитти, у нас тут в лаборатории возникла небольшая проблема, — донесся голос Римо.

— Я знаю. Сегодня похоронили то, что осталось от доктора Ревитса. Я пообещал кое-что кое-кому только потому, что мне дали обещание вы.

— Я не знаю, как это произошло, — сказал Римо. — Мы прошляпили. Но думаем, что теперь нам удастся прижать к ногтю этих ребят.

— Надеюсь. Они представляют собой большую опасность, — ответил Смит, думая о способности жука Унга противостоять всем известным ядам.

Если эта способность передастся другим существам, опасность возрастет неизмеримо. Точно идет игра в гигантские шахматы и решается, какой вид живых существ выживет на планете. Смит не знал, зачем кому-то понадобилось помогать в этой борьбе насекомым против людей, но он хорошо знал, что современный мир, похоже, весьма терпимо относится к самым преступным действиям. И, кажется, чем более безумными и жестокими были цели какой-либо группировки, тем она пользовалась более сильной поддержкой всяческие манифестантов с плакатами и призывами.

Смиту иногда казалось, что порвалась сама ткань цивилизации, и распадаются последние связи. Но его так воспитали, что он будет защищать эти последние связи, потому что ничего другого ему не остается.

— Римо, — сказал Смит, — этот эксперимент против жуков-вредителей в Африке должен сработать.

— Я там буду, — заверил Римо.

— В лаборатории вы тоже были, — ответил Смит.

— Но я думаю, что на этот раз они станут охотиться на нас с Чиуном, — пояснил Римо.

— Тогда желаю вам удачи.

— Смитти, вы слишком много волнуетесь.

— А вы не волнуетесь?

— Конечно, иногда. Но потом я забываю, о чем волновался, — ответил Римо.

— Все равно, желаю удачи, — отозвался Смит.

Пока Смит разговаривал, Берри Швайд работал с клавишами. Смит заставил юного компьютерного гения переодеться в светлые летние брюки и рубашку с короткими рукавами, а клок голубого одеяльца сложил в водонепроницаемый пакет. Берри даже немного загорел и начал есть овощи.

Смит никогда не загорал по-настоящему. Кожа у него постепенно краснела, а если он дольше лежал на солнце, то просто обгорал. На острове Сент-Мартин солнце грело, кажется, сильнее, чем на всех остальных Карибах, а потому Смиту приходилось постоянно использовать солнцезащитный крем, чтобы уберечь кожу от ожогов. На нем были клетчатые брюки и спортивная рубашка, но даже бредя по пыльной дороге к западной окраине острова среди проходящих мимо коровьих стад и пасущихся коз, он выглядел так, будто направлялся к залу заседаний. И избавиться от этого он просто не умел.