Властители античных морей - Страница 8
* * * "С древних времен дельта Нила была "раем пиратов", краем невиданного греками плодородия, краем изобильных хлебных и фруктовых урожаев, краем, где первоначально, по утверждению Аппиана, помещались "острова блаженных"", - пишет К. М. Колобова (82а, с. 198). С незапамятных времен в районе нынешней Александрии были мелкие пастушечьи селения, и их обитателям фараоны поручили охрану своих морских границ от вторжения иноземцев. Пастухи так широко истолковали данные им полномочия, что вскоре переквалифицировались в прибрежных пиратов-профессионалов - соперников своих морских коллег. "Прежние цари египтян, - вспоминает Страбон, довольствуясь тем, что они имели, и совершенно не нуждаясь во ввозных товарах, были враждебно настроены против всех мореплавателей; они установили охрану на этом месте, приказав ей задерживать всех, кто приближался к острову" (33, С792). Страбон не без остроумия называет этих стражей "пастухами-разбойниками, которые нападали на корабли, бросавшие здесь якорь" (33, С802).
Недостаток гаваней в Египте, о котором упоминают многие авторы, способствовал устройству постоянных мест для засад. Негостеприимный берег порождал негостеприимных жителей, зато заботу об их пропитании фараоны великодушно возложили на их собственные плечи. Всех прибывающих к устью Хапи, свидетельствует Диодор (49, I, 67), египтяне убивали или обращали в рабство. Из обычая берегового пиратства родился и миф о Бусирисе. Ссылаясь на мнение Эратосфена, Страбон пишет, что "обычай изгнания чужеземцев является общим для всех варваров, и все же египтян обвиняют в этом из-за мифов о Бусирисе, сочиненных в Бусиритском номе, так как позднейшие писатели хотели возвести на (жителей) этой местности ложное обвинение в негостеприимстве, хотя, клянусь Зевсом, никогда не существовало никакого царя или тирана по имени Бусирис..." (33, С802).
"Позднейшие писатели" - это Геродот и Исократ, приписывавший Бусирису даже поедание жертв. Полемизируя с софистом Горгием, он говорил ему: "Эол попадавших в его страну иноземцев отсылал на родину (как он сделал это с Одиссеем. - А. С.), а Бусирис, по твоим же словам, приносил в жертву и пожирал" (55, 7). Это, впрочем, не мешало Исократу называть время правления Бусириса египетским "золотым веком", что, быть может, послужило Страбону поводом усомниться в негостеприимстве египтян. Увы, это обвинение отнюдь не было "ложным", как пытается уверить географ, знавший Александрию и ее жителей по временам Августа. Еще несколькими веками раньше это была жестокая явь.
Теперь часть Дельты к югу и юго-востоку от Александрии заболочена и пустынна, а раньше здесь ответвлялось и впадало в море Канобское устье Нила. На его восточном берегу в первой половине VII в. до н. э. выросла греческая колония Навкратис, а спартанцы основали город Каноб, названный так по имени их погибшего и похороненного в этом месте кормчего. "Первоначально, - сообщает Геродот, - Навкратис был единственным торговым портом (для чужеземцев) в Египте; другого не было. Если корабль заходил в какое-нибудь другое устье Нила, то нужно было принести клятву, что это случилось неумышленно. А после этого корабль должен был плыть назад в Канобское устье Нила. И если нельзя было подниматься вверх против ветра, то приходилось везти товары на нильских барках вокруг Дельты до Навкратиса" (10, II, 179). Те, кому удавалось избежать "гостеприимства" пастухов-разбойников, могли добраться до селения Схедии, расположенного в 22 км от Александрии. Здесь находился первый "пункт сбора пошлин на товары, идущие снизу и сверху по реке" (33, С800). Следующее укрепление, "нечто вроде пункта по сбору пошлин с товаров, привозимых вниз по реке из Фиваиды" (33, С813), располагалось южнее Оксиринха, в Шмуне, или, по-гречески, Гермополе - столице Заячьего нома. Но это уже более поздние времена...
Было и еще одно удобное место для разбойничьего промысла Больбитинское устье Нила. Здесь вырос город Саис, давший впоследствии название XXVI династии (663-525 гг. до н. э.), основанной Псамметихом I (Псамметих сделал Саис своей столицей). "После Больбитинского устья идет низкий и песчаный мыс, который выдается дальше в море; он называется Агну-Керас. Затем следует сторожевая башня Персея и стена милетцев, ибо милетцы во время Псамметиха... на 30 кораблях прибыли к Больбитинскому устью и, высадившись там, укрепили стеной упомянутое выше поселение..." (33, С801). Все, что находилось к западу от башни Персея, было настолько прочно захвачено пиратами, что Геродот даже приводит мнение ионийских греков о том, что собственно египетским побережьем считалось лишь пространство от этой башни до Пелусия. Во времена Геродота длина морского побережья Египта составляла, по его словам (10, II, 6, 10), 3600 стадиев, то есть 639,36 км. А еще раньше только полоску между башней Персея и Пелусием (примерно 450 км) могли уверенно контролировать фараоны, не передоверяя это дело пастухам-разбойникам.
На западе, на пугающе-таинственном Западе, там, куда ежевечерне шествовал в своей золотой барке Амон, лежала Страна Мертвых - блаженные поля Иалу, где души умерших праведников и умерших пиратов вели вполне мирное существование (ибо ада и загробных мук египтяне, как и многие другие народы древности, не знали). Иногда оттуда течение приносило всякие любопытные вещицы, его начало терялось где-то в Стране Заката.
Это же течение увлекало живых на восток - по пути Осириса. За Родосом этот поток, проходящий от Гибралтара вдоль Северной Африки, Финикии и Малой Азии, разветвляется надвое. Одна его ветвь достигает Сицилии, другая, слившись с течением Эгейского моря, следует мимо Крита и Греции в Адриатику, обегает ее по всему периметру и около Сицилии встречается с первой. Как раз на пути этих морских рек - торговых артерий Средиземноморья - и возникали в древности самые многочисленные, долговечные и жестокие корпорации "мужей, промышляющих морем" - иллирийских, карфагенских, киликийских, критских, сицилийских, финикийских. На путях другого потока, проходящего от Гибралтара мимо Сардинии, Корсики, южного побережья Франции и Восточной Испании, "работали" иные флотилии. Точками соприкосновения этих двух спиралей были Корсика с противолежащей ей Этрурией и Карфаген. Этрусские и карфагенские пираты объединяли в себе жестокость Запада и коварство Востока.
Берег от Пелусия до хребта Кармель, спускающегося к морю у бухты Акко (эти топонимы сохранили свои имена с глубокой древности), представляет собой почти прямую линию, слабо изогнутую к востоку. На всем его протяжении между Пелусием и Иоппой нет ни одной надежной якорной стоянки, и западные ветры грозят здесь кораблям большими бедами. "Говорят, что город Иоппе, скептически сообщает Мела, - был основан до потопа...
Здесь показывают еще кости огромного морского зверя, которые должны служить доказательством того, что именно здесь Андромеда была спасена Персеем, то есть что именно здесь произошло событие, прославленное в стихах и сказаниях" (21, I, II). Иоппа, подтверждает Страбон, является крайним пунктом, "где береговая линия, вытянутая перед тем от Египта на восток, заметно поворачивает на север. Здесь, по рассказам некоторых сочинителей мифов, Андромеда была брошена на съедение морскому чудовищу. Местность эта расположена на значительной высоте, так что, говорят, отсюда виден Иерусалим - столица иудеев. Действительно, это место служит иудеям гаванью, когда они спускаются к морю; однако разбойничьи гавани являются вместе с тем и разбойничьими притонами" (33, С759). Иоппа была важнейшей пиратской базой в этих местах вплоть до 68 г., когда ее разрушил римский император Веспасиан. С севера ее гавань защищена группой подводных и надводных скал, самая северная из них сегодня хранит память о событиях упомянутого Страбоном и Мелой мифа: она носит название Андромеда. Ее высота невелика 1,2 м, но в древности она была выше и гораздо обширнее, еще в начале нашей эры это был остров Пария, и на нем располагался одноименный город. "Морские чудовища", судя по всему, орудовали здесь не только во времена Персея и пожирали не только эфиопских царевен, но и их царства - в данном случае Парию. Пиратство возникло в этих водах задолго до того, как на Балканах начала складываться греческая народность.