Властители античных морей - Страница 42

С именем Фемистокла связано не простое увеличение численности афинского военного флота, но в первую очередь изменение конструкции кораблей и тактики морского боя. Понимая, что обычная трехрядная галера исчерпала свои возможности, Фемистокл занялся поисками нового решения, стремясь увеличить скорость и маневренность при сохранении габаритов. Иными словами, он задумал усовершенствовать триеру так, как незадолго до этого была усовершенствована пентеконтера.

Решение подсказали пираты. По крайней мере мы вправе это предположить, ибо изобретение, привлекшее внимание Фемистокла, было сделано как раз во время правления Поликрата и с быстротой молнии распространилось в Финикии, Египте и Ионическом море. Это изобретение было гениально своей простотой: вдоль каждого борта на уровне планширя с внешней стороны был устроен аутриггер - выносной брус с уключинами, отстоявший от борта примерно на метр.

Внедрить это новшество было, однако, не так-то просто. Конструкция старой триеры была достаточно совершенной, и вторжение в нее нового узла могло оказаться весьма болезненным. Л. Кэссон высказывает интересное предположение о возможном существовании в Афинах стандартизации в области судостроения: поскольку весла нижнего ряда находились едва в полуметре от ватерлинии, то кожаные манжеты для них должны были подгоняться до полной герметизации и могли поставляться вместе с веслами (111, с. 93). Если это так, то стандартизация могла распространиться и на другие узлы, например на мачту-киль или весло-аутриггер. Может быть, этим в значительной мере объясняются загадочные факты невероятно быстрого строительства кораблей, упоминаемые многими авторами: строить по два боевых корабля в день, как это делали римляне и карфагеняне, было бы немыслимо без сплошной стандартизации и узкой специализации, даже если согнать .на эти работы все свободное население. Когда греки в 340 г. до н. э. попытались использовать 180 своих парусников в качестве охранного крейсирующего заслона Боспора против македонского флота, возможно, их постигла неудача именно потому, что парусных судов стандартизация не коснулась и вышедшие из строя их узлы были незаменяемыми, а это вело к выходу из боя всего корабля. Не было выработано и единого типа парусников. Дело пошло лучше, когда эта задача была перепоручена триерам.

Стандартным было и количество гребцов: на каждом борту сидели по 27 таламитов и зигитов и 31 транит. Увеличить количество гребцов нижнего и среднего рядов при неизменной длине корабля было невозможно, так как корпус сужался у штевней; траниты же занимали еще и полупалубу на носу и корме.

Добавление аутриггеров позволило уменьшить размеры триеры, сохранив ее боеспособность и повысив маневренность и скорость. Таламиты занимали прежнее положение, но зигиты теперь переместились на место транитов и гребли через планширь, а траниты возвышались над планширем на специальных скамьях и направляли весла через колки, укрепленные в аутриггере, "Их удар был очень слабый, - замечает Кэссон, - так как их весла, имеющие столь высокую точку опоры, ударяли по воде под сравнительно острым углом" (111, с. 93). Длина весел всех трех рядов была примерно одинакова и составила около 4,4 м, а на носу и корме - около 4 м. Комплект весел состоял из 170 основных и 30 (обоих размеров) запасных. Корабли стали ниже и увертливее, менее заметными на воде.

Рангоут остался прежним, но такелаж усложнился. Парус теперь мог не убираться, а подтягиваться к рею посредством 18 гитовых, и моряки получили некоторую свободу маневра, регулируя площадь парусности в зависимости от капризов ветра. Фалы, шкоты и брасы (по 2 штуки) завершали комплект бегучего такелажа. Мачта поднималась и опускалась посредством двойного фор штага, служившего и ее креплением, и эта операция значительно облегчалась благодаря специальному вороту в районе степса. Каждая триера имела "4 тяжелых и 4 легких каната для швартовки и для 2 имеющихся якорей. Последние, сделанные из железа, были очень легкими, до 50 фунтов (22, 7 кг. - А. С. ), но мог быть присоединен добавочный вес путем прикрепления камней или кусков свинца" (111, с. 98). Еще два тяжелых троса (а для транспортных судов - четыре) укреплялось параллельно аутриггерам, давая им дополнительную прочность и предохраняя от поломок при столкновении судов бортами. Если аутриггеры можно уподобить привальным брусьям, то эти тросы играли роль кранцев.

Командиром триеры был триерарх или уполномоченное им лицо, выступающее от его имени. Вторым человеком был кормчий - не просто рулевой, а специалист с правами старшего помощника. Ему подчинялся начальник носа, имевший в своем подчинении начальника гребцов. (Вопрос о том, существовал ли на триере также начальник кормы или его обязанности выполнял кормчий, дискуссионен.) Начальник гребцов распоряжался пятидесятником - начальником полусотни гребцов (возможно, пятидесятников было трое). Для работы с парусами выставлялись примерно по пять человек на носовой и кормовой полупалубах. Кроме того, на триере были плотник, лекарь, флейтист, смазчик кожаных манжетов для весел и иных трущихся частей, перевязчик весел, следивший за состоянием ремней, которыми весла прикреплялись к борту, а также эпибаты, катапультщики и прочий воинский персонал - в зависимости от специализации и вооружения триеры.

Примерно такая же иерархия была на торговых судах. Разумеется, купцам не нужны были воины или лекари, но при длительных рейсах они не могли обойтись, например, без смазчика или перевязчика весел. Экипаж позднеантичного торгового судна перечисляет лидийский писатель II в. Артемидор в своем "Снотолкователе". Вместо триерарха во главе судна стоит навклер (судовладелец или уполномоченное им лицо), затем идут кормчий и начальник носа. Должности начальника гребцов и пятидесятника совмещал один человек, называвшийся "бортовым", в его же ведении находились пассажиры (41, I, 35). Вероятно, Артемидор упомянул не все должности. В его перечне нет, например, матросов, а на паруснике их должно быть даже больше, чем на триере. В некоторых источниках встречается должность пронавклера помощника навклера (82б, с. 12). В Византии все эти должности сохранились, и к ним добавились еще навпегос (судовой плотник), карабит (боцман) и параскарит (кок). Закон определял, что навклер получал 2 части от прибыли, матросы - по 1, кок - 0,5, остальные - по 1,5 (86, с. 80). Состав экипажа варьировал в зависимости от величины судна, цели и продолжительности плавания. Вполне вероятно, что такие экипажи были на торговых судах и раньше: эти "морские кони" мало изменились конструктивно, лишь при Поликрате его инженеры умудрились, не меняя конструкции и технических характеристик, значительно увеличить емкость трюмов. Но подробности нам неизвестны.

Непрерывные войны и рост военных флотов ставили перед государствами еще одну серьезную проблему: кораблям нужны люди. А найти их было не так-то легко. Посадить за весла рабов - значит отдать себя в их власть. Свободных было мало, но и те, что были, предпочитали держаться подальше от моря.

Эта проблема осталась бы неразрешимой, если бы греки не вспомнили опыт тиранов - Кипсела и "трех П": Периандра, Писистрата и Поликрата, нашедших неисчерпаемые людские ресурсы в государствах своих соседей. Наемничество вот поистине неиссякаемый источник, позволяющий черпать из себя всякому имеющему деньги. Действительно, Геродот упоминает, что моряками на афинских триерах служила какая-то часть платейцев, правда плохо обученных и неопытных в мореплавании.

А как быть, если и наемников взять негде? Например, островитянам? В таком положении оказался на рубеже V и VI вв. до н. э. сиракузский тиран Дионисий: он располагал лишь немногочисленными наемниками из сицилийских городов, да и те в условиях непрекращающихся междоусобиц имели широкие возможности выбора сюзерена. Летом 398 г. до н. э. Дионисий потребовал от Карфагена вернуть свободу греческим городам Сицилии, а после отказа карфагенян начал с ними войну. В этой войне впервые на море появились корабли нового типа - тетреры и пентеры.