Владыка Смерти - Страница 80

И, будучи почтительным сыном, рыбак принес череп домой. Отказывая себе в еде, чтобы сберечь деньги, он выстроил за деревней роскошный склеп. Этот склеп стал местной достопримечательностью, и потом многие поколения взрослых показывали его своим детям, говоря: «Вот поступок доброго сына!»

Однажды утром, по прихоти судьбы, волны вынесли на берег небольшой бухточки рядом с деревней еще один череп. Но рыбаки, не догадавшись о том, что именно он-то и есть настоящий череп отца их товарища, посчитали это дурным знамением и, бросив череп в высохший колодец, закидали его грязью и с тех пор избегали этого места.

Йолсиппа, бродяга, привратник Симмурада, спал и видел во сне восхитительно косящих девиц. Но вдруг его разбудил знакомый звук — кто-то стучал в медные ворота. Йолсиппа открыл потайную дверь и, еще не совсем проснувшись, выглянул наружу.

— Кто здесь? — заорал он. С некоторых пор толстяк обходился без вежливых приветствий.

За воротами только еще занималась заря. Тьма потихоньку уползала с гор, но еще не рассвело.

— Я спрашиваю: кто здесь?

Снизу, из тени, толстяку ответил мужской голос:

— Тот, кто желает войти.

Йолсиппа вздохнул, налил в кубок вина, выпил.

— Сюда не всякий может войти. Это Симмурад, город бессмертных. Что ты умеешь? В чем проявляется твое мастерство? И так ли уж оно велико, чтобы ради этого впустить тебя?

— Я — Зайрек, чародей, а могу я вот что… — Едва незнакомец сказал это, как молния разорвала тени, ударила в ворота, на мгновение осветив красивого черноволосого и чернобородого человека в желтой мантии, с золотыми кольцами на руках и черным скарабеем на груди. — Еще один такой удар, и твои ворота развалятся.

— Успокойтесь, господин! — прокричал Йолсиппа. — Вы можете войти.

Загремело устройство, открывающее ворота, и Зайрек вошел. Йолсиппа, поспешно спускаясь с башни, чтобы встретить колдуна, заметил, что мантия чародея блестит от золота, его руки украшали браслеты из янтаря и изумрудов, а на его плечах — ожерелье из драгоценных камней, нанизанных на золотую нить.

— Увы, почтенный господин, — проговорил Йолсиппа, — король Симмурада Симму не позволяет ни мужчинам, ни женщинам вносить в город золото из уважения к некоему князю, который не питает любви к этому металлу.

— В таком случае пусть Азрарн держится от меня подальше, — ответил чародей. — Мое золото останется при мне.

Йолсиппа счел благоразумным больше не возражать.

Они вместе прошли по засаженным зеленью улицам города бессмертных.

— Смотри, — сказал Йолсиппа, с трепетом и гордостью указывая Зайреку на просвет между деревьями, чтобы тот смог увидеть раскинувшийся перед ними Симмурад: розово-алый и молочно-белый мрамор, на который только что упали первые отблески зари, хотя кое-где в башнях и среди колонн еще догорали светильники. — Я лично провожу тебя во дворец Симму.

Прекрасен был Симмурад. Прекрасен… и чужд. На мгновение его красота тронула душу Зайрека. В предрассветном сумраке колдун вместе с Йолсиппой прошел по террасам города. Но даже толстый вор в безвкусных, засаленных и усыпанных драгоценными камнями одеждах, спотыкающийся и рыгающий, не мог умалить величия Симмурада.

В городе было много дворцов, но все они казались пустыми, разве только мелькнет где-нибудь одинокое светящееся окно. На газонах росла мягкая трава, никогда не засыхавшая, но и никогда не ронявшая на землю семян. Деревья шумели пышной листвой, которая никогда не опадала, но никогда и не распускалась. Эти вечные и неизменные творения создали чародеи, пришедшие в город, или демоны — много лет назад. Природа, окружающая бессмертных, была под стать самим бессмертным.

Звери в городе были тоже вечными. Каждому из них дали по капле эликсира жизни. Леопарды, лакающие воду из пруда, имели странный игрушечный вид. Даже в движении они словно оставались неподвижными. Когда чародей и Йолсиппа проходили по саду, которого уже коснулись первые лучи солнца, то увидели там мужчин и женщин, прогуливающихся под деревьями. Бессмертные казались то ли куклами, то ли восковыми фигурами. Обитатели города отсутствующими взглядами провожали Зайрека и улыбались вслед Йолсиппу. Казалось, все жители города отчасти окаменели, но то ли не знали об этом, то ли не тревожились по этому поводу. Окаменение с поверхности кожи пробиралось внутрь их тел, пока не достигнув сердца и мозга.

Над городом разгорался рассвет. Йолсиппа остановился перед плитой из зеленого мрамора, чтобы Зайрек мог прочесть надпись.

Я — Симмурад, город Симму, в моих стенах будут жить люди, чья жизнь вечна…

— Это и есть тюрьма для бессмертных? — осведомился Зайрек.

— Бессмертие — удивительный дар, — обиделся Йолсиппа. — Я был здесь, когда все только начиналось. Дивный князь…

— Азрарн.

— Я бы не осмелился…

Но Зайрек, не слушая толстяка, зашагал к воротам дворца.

Заря затопила светом город, окрасив все в розовый цвет и играя на хрустальных окнах.

— Подождите здесь, мой господин, — попросил Йолсиппа и тут же добавил:

— Это всего лишь обычай.

Зайрек, к великому облегчению толстяка, согласился.

Они вошли в зал с куполообразным потолком, словно взлетевшим ввысь и парящим над их головами. Пол зала был вымощен серебряными плитками. Нигде не было видно ни страхи, ни слуг, ни рабов, которые бесшумно скользили бы среди всего этого великолепия, однако все выглядело чистым и ухоженным — благодаря чарам искусных волшебников, которым позволили здесь жить. И все же дворец казался необитаемым, как развалины, застывшие посреди пустыни или на морском дне.

Зайрек сел. Он выглядел умиротворенным, хотя всякий, подошедший к нему настолько близко, чтобы увидеть призрак жестокости, сквозящий в его глазах, в ужасе отскочил бы. Однако в душе Зайрека зашевелилось нечто неопределенное. Он внимательно наблюдал за этим нечто, и наблюдение почти полностью захватило его. Его пульс ускорился, а в животе забурлило. Но разум Зайрека остался бесстрастным. Он ждал Симму. С теми же ощущениями колдун ждал бы, когда ему снова принесут отведать вина, которым он однажды напился до тошноты. Теперь он хотел лишь пригубить это вино, вспомнить вкус, а после вылить на землю, а лозу — выкорчевать и сжечь.

Прошел час. И вот, наконец, вошел Симму, но не один.

Как и всякий король — а ведь он был здесь королем, — Симму вошел в зал в сопровождении своего двора. Женщины с вплетенными в волосы неувядающими цветами были одеты в необычные платья, представляя одежды самых разных стран; мужчины — воины, чародеи, мудрецы — старые и молодые. Все они походили друг на друга и на те восковые куклы, которые Зайрек уже видел.

На самом Симму тоже появился восковой налет времени. И все же это был Симму, Симму до мельчайших деталей: зеленые рысьи глаза, янтарные волосы, короткая борода, словно из того же янтаря; настороженная, по-кошачьи изящная походка. Кроме того, в Симму-мужчине присутствовало что-то девичье. Он, казалось, ничуть не состарился, впрочем, он на самом деле физически не постарел, а если и постарел, то едва заметно. То время, когда он был героем и странствовал по свету, наложило свой отпечаток, но Зайрек пренебрег им. Другая перемена привлекла его внимание. То, что сделало Симму совершенно неузнаваемым, заключалось в чем-то другом. Зайрек не совсем понимал, как это открытие повлияло на него, но он, несомненно, находился под впечатлением. Казалось, все чувства, покинувшие его, когда он вышел из моря, разом нахлынули на него. Однако, глядя на чародея, никто бы не догадался, какие мысли его одолевают, и какие мучения они ему доставляют.

Рядом с Симму — и это стало последней каплей — Зайрек увидел прекрасную девушку с блестящими светлыми волосами, мрачную и сердитую.

Йолсиппа вышел вперед. Он нелепо поклонился Симму и Кассафех. Зайрек встал. Он видел, что на лице Симму не мелькнуло ни тени узнавания. Симму равнодушно разглядывал колдуна.