Владыка битвы (СИ) - Страница 69

Копая, я всё задавался вопросом: стоила ли эта победа жертв, что пришлось принести. Омрик не дался просто так, и мы потеряли не только Гуллу, но и ещё сотню воинов убитыми и ранеными. Кого-то я мог исцелить, кто-то должен был отлежаться и справиться сам. Но хирд изрядно потрепало. Это означало, что если Мерглум, прознав о нашей дерзости, двинется на нас войной, мы не сдюжим без помощи других ярлов.

Чтобы восстановить силы, требовалось укрепить Омрик, подготовиться к зиме, начать собирать дань с кораблей и торговцев... А год клонился к осени, и я понимал, что мы даже к ней не были готовы.

Но то была забота других дней. Сейчас я копал, вспоминал Гуллу и чтил её имя в воззваниях к богам. Когда работа была закончена, я повалился без сил и уснул там же, возле ямы. А утром начались похороны.

Мужи окрасили брови и бороды белой краской в знак траура. Не сделал этого лишь я — начертателям скорбеть не полагалось. И я же провёл обряд прощания — по всем правилам, со всеми призывами, кровавыми жертвами и щедрыми дарами. Мёртвую колдунью нарядили в лучшие платья, украсили серебром и самоцветами, окружили пышными венками из полевых цветов и благоухающих трав. Положили крепкий мёд, плоды, верное копьё и колдовские инструменты.

Гулла снова была прекрасна, но теперь она принадлежала не мне. Впрочем, никогда и не была моей — слишком любила свободу. Гродда взяла в привычку забирать женщин, которых я любил, и помешать богине смерти я не мог. Это бессилие, эта невозможность противостоять непобедимой воле, тихо сводили меня с ума.

Распевая воззвания к Гродде, я ещё кое-как держался: нельзя давать волю чувствам, когда обращаешься к богам ради другого. Это была моя работа — посвящать рождающихся богам, советовать тем, кто держит власть. Приносить жертвы и свершать колдовство. И провожать в последний мирской путь тех, кто был мне дорог.

Закончив чертить руны, что не позволят Гулле вернуться в мир людей, я опустил чашу с жертвенной кровью и устало опустился на колени.

— Прими её, о Гродда великая, владычица мира мёртвых. — В горле снова застрял ком, и я с усилием сглотнул. — Прими и даруй ей покой.

Обряд был закончен. Сперва сам Скегги, затем его ближайшие воины — все подошли попрощаться, и каждый клал в яму монету — чтобы в Великом Посмертии Гулла не знала нужды. Затем потянулся тонкий ручеёк хускарлов. Они дарили амулеты, цветы, красивые камни и резные деревянные фигурки — любую мелочь, что могла бы понравиться покойной.

Я впервые видел, чтобы хирд так прощался с человеком, пусть даже его душа отправлялась не в Великий чертог к Воду, а к Гродде. Мне было горько, но я радовался, что люди проявили столько уважения. В конце концов, без Гуллы мы действительно могли и не вернуть Омрик в лоно Свергло.

Не в силах дальше смотреть на прощавшихся, я ушёл в лес и блуждал там три дня.

Я перешёл мост через реку, когда солнце только вставало. Хирдманы, наблюдавшие за мной с высоты новой сторожевой башенки, сперва не узнали меня, но затем поприветствовали.

— Вернулся, начертатель! — сказал один из воинов, чьё имя я не смог вспомнить. — Что тебе сказали боги?

— Я ходил разговаривать не с ними.

— А зачем тогда?

— От людей устал.

Мне не удалось изобразить приветливости, да и не хотелось играть роль довольного победителя. Пусть этим занимается Скегги. Хирдманы, поняв, что я был не в духе, молча пропустили меня и больше не надоедали вопросами.

Я был голоден — в лесу питался лишь ягодами и кореньями, костров не разжигал и отдался на волю духов. Но сейчас, когда утро выдалось холодным, я понял, насколько проголодался.

Ворота Омрика только открыли. Сверы быстро их починили и принялись латать стены, которые мы изрядно попортили при нападении. Весь город казался ободранным, потрёпанным, усталым — и внутри я ощущал себя точно так же.

У ворот меня перехватил Дагмер. Сын ярла вместе с отрядом из двух десятков выживших хирдманов Эовила готовился покидать город. Увидев меня, он спешился и сдержанно улыбнулся.

— Рад, что успел тебя застать, Хинрик.

Мы обнялись, я аккуратно похлопал его по спине — боялся, что рана всё ещё могла причинять ему боль.

— Домой?

— Да, — кивнул Дагмер и указал на людей. — Мы устали, в Скелгате тоже дел полно. Да и весточку отцу нужно передать.

— О взятии Омрика?

— Не только. Скегги разослал гонцов во все поселения, хочет собрать вождей Свергло. Нужно объединиться в грядущей борьбе с Мерглумом.

— Да, мы об этом не раз говорили.

— Так что, надеюсь, скоро увидимся. — Дагмер снова улыбнулся. — Рад, что судьба сплела наши полотна, и рад, что нити жизни не оборвались. Я расскажу отцу, что ты совершил. Думаю, они с Эгилем очень впечатлятся.

Я мрачно усмехнулся. Ещё не хватало сейчас лишнего внимания со стороны начертателя Эовила. Но было очевидно, что молва о птицах, которых я призвал, разлетится по всем землям. Нас станут бояться. Быть может, на этом страхе Скегги удастся построить что-то путное. А мне отныне следует быть осмотрительнее: если меня попытались проклясть однажды, значит, могут попробовать довести дело до завершения.

— Благодарю тебя и каждого из хирда Эовила за всю помощь, — поклонившись, сказал я. — И надеюсь на скорейшую встречу. И, прошу, передай мою благодарность Эгилю. Он поймёт, за что.

Дагмер хитро прищурился.

— Непременно.

Мы распрощались, ярлов сын увёл людей в Оствуд — через разомкнутую пасть ворот я видел, как они перешли мост и вскоре скрылись в густой зелени.

Теперь наш хирд какое-то время будет сам по себе. И об этом следовало поговорить со Скегги. Время для скорби закончилось, настало время вершить деяния.

Я нашёл брата изучавшим каменную стену в западной части Омрика — этот кусок не успели достроить, и ему же больше всего от нас досталось при штурме. Скегги выглядел спокойным, задумчивым и даже не сразу заметил меня.

— Брат, — поприветствовал я, вскарабкавшись по недостроенной лестнице.

Скегги обернулся и расплылся в умиротворённой улыбке.

— Долго тебя не было. Я уже начал беспокоиться.

— Хотел проветрить голову.

— Я не в обиде. Ты заслужил. И всё же в следующий раз предупреждай, когда захочешь уйти надолго. В округе много врагов.

— Я был в Оствуде. Под защитой духов.

— Всё равно не искушай богов беззаботностью.

Удивительно, но сейчас мы словно поменялись местами. Обычно я вдалбливал Скегги в голову мысли о том, что сперва следовало думать, а затем делать. Сейчас брат поучал меня, но заслуженно. Безмолвно покинув хирд, я не только поставил себя под угрозу, но и заставил людей волноваться.

— Как здесь дела? — Спросил я, встав на стене рядом с братом.

— Горожане подуспокоились. Наши, конечно, не были довольны моим решением не грабить город, но те десятники, что помудрее, увидели в этом пользу. Было несколько стычек, но никто не умер.

— Я встретил Дагмера.

— Ага. Я собираю вейтинг.

— Не рано ли?

— Нужно успеть до зимы. После праздника урожая — самое то. Люди сделают запасы, подготовятся к холодам, будут в благостном расположении духа...

— Мы все ещё слабы, Скегги. Да, ты ярл. Ты показал, что умеешь захватывать города, но...

— Сомневаешься, что получится удержать Омрик?

— Предвижу сложности.

— Не забывай, что мы ждём ещё корабли, — улыбнулся брат. — Я отправил вестников не только к ярлам Свергло.

— Решил похвастаться и дома?

— Да. Теперь тем, кто не желает жить под рукой моего отца, есть куда идти.

— Тогда, чую, следующим летом Эглинойр всколыхнёт много битв.

— Да, Хинрик. Или одна — но которая решит всё. Это будет зависеть от мерглумцев.

— Не только, — возразил я. — Мы можем попробовать вынудить Оффу поступить так, как нам удобно. Но сперва я хочу собрать побольше сведений о нём, его олдерменах и войске. А пока наша цель — пережить осень и зиму.

Скегги печально улыбнулся.