Владыка - Страница 20

— Это что, магия?!

— Она, проклятая, — вздохнула Гончая.

— Но ведь так не бывает! — неверяще охнул Линнувиэль. — Ни один эликсир долголетия не способен остановить старение! Ни одно заклятие! Они только продлевают молодость, а потом годы все равно возьмут свое!

— Эликсиры тут ни при чем. Таррэн считает, что я до самой смерти останусь в таком безобразном виде, а наступит она еще о-о-очень не скоро. Настолько, что пару лет назад я даже с заставы решился уйти и поселился в глубине Проклятого леса, чтобы не видеть, не знать. И не смотреть, как день за днем стремительно меняются мои старые друзья.

— Прости, — с сочувствием вздохнул хранитель. — Лорд То… вернее, Таррэн — один из сильнейших магов моего народа. И если он так сказал, то, боюсь, это правда. Я не рискну оспаривать его мнение. Вот только никак не могу представить, чтобы какое-то заклятие оказалось настолько сильным…

Гончая невесело улыбнулась, а потом вдруг закатала правый рукав до локтя, обнажая белоснежную кожу с дивным узором на ней.

— Вот оно, твое заклятие, Линни. Узнаешь? Или в темноте плохо видно? Тогда лучше взглянуть днем, чтобы тебе стало полностью понятно, какой ценой мне досталась такая жизнь. Гордись, эльф: я почти никому из темных этого не показывал. И никто, за исключением редких везунчиков, не знает, что я за существо.

— О боги… — Линнувиэль судорожно вздохнул, безошибочно опознав происхождение этой страшноватой красноты, которая тончайшим покрывалом легла на тело некогда обычного человеческого ребенка.

Узнал, оценил и наконец проникся всей важностью открывшегося ему чуда. Магия крови всегда считалась непреодолимым барьером для живого существа. Она дарила неуязвимость и хранила магическую силу. Делала кого-то слабым, а кого-то, наоборот, возвышала до недосягаемого уровня. Именно она алела на безупречно белой коже Белика. Дала ему многое из того, чем изначально обладали исключительно перворожденные. Но, что самое главное, подарила удивительно долгую, почти бесконечную жизнь, которая по праву позволяла назвать Белика бессмертным.

Простой человеческий мальчишка… Нет, он больше не человек. Перестал быть им много лет назад.

— Сколько же в тебе этой крови?

— Много, — спокойно ответила Гончая, оправляя одежду.

— А как же?..

— Ножом, — так же ровно отозвалась она. — Каждая линия, что ты видел, сделана эльфийским клинком, пропитанным соком черного клевера. Медленно, постепенно, очень осторожно эти раны потом заполнялись вашей кровью, а затем так же медленно закрывались. Кстати, как тебе рисунок?

— Кто это сделал?! — хрипло выдавил эльф, силясь отогнать от себя одну страшноватую мысль.

Белка жестко усмехнулась.

— Темный, разумеется. Или ты уже не хранитель? Ну же, Линни! Два века для эльфа — не такой уж большой срок, чтобы ты забыл о подобных экспериментах! Или ваш совет все-таки немного усовестился и решил спрятать концы в воду?

— Нет. Все сведения об изменении подробно описаны в хрониках. Но я в этом не участвовал! — прошептал эльф.

— Знаю, — предельно серьезно сказала Гончая. — И только поэтому ты еще жив. Если бы это было не так, ваш отряд не вышел бы с заставы, поверь, и моей вины в этом бы не было: Таррэн, как ты знаешь, тоже был против того эксперимента.

— Я не думал, что кто-то… что кому-то удалось уцелеть. Совет докладывал, что весь материал…

— Ты прав. Из тех несчастных действительно не выжил никто, но разве я сказал, что стал случайной жертвой кого-то из ваших старейшин?

— Тогда кто же? — окончательно смешался эльф.

— А ты подумай, друг мой, — холодно улыбнулась Белка.

— Прости…

— Не за что извиняться, Линнувиэль, — покачала головой Гончая, неожиданно успокоившись. — Мой палач уже мертв, все долги уплачены, а моя жизнь давно не направлена на то, чтобы уничтожить ваш народ под корень, хотя было время, признаюсь, когда я считал такую цель достойной. Когда-то давно, но не теперь. И это — исключительно заслуга Таррэна. Он сумел вытащить меня из такой пропасти, какую тебе даже не представить. Он подарил мне надежду, дал возможность заново поверить. Позволил быть совсем не чудовищем, каким меня создавали. Так что не волнуйся за свой лес: я, повторяю, не стану мстить. Сам понимаешь: если бы желал кого-то из вас зашибить, меня бы никто не остановил. В том числе и сейчас, когда ты растерян и ошарашен.

Темный эльф непонимающе поднял голову, но Белка вдруг странно хмыкнула.

— Что, сомневаешься?

— Нет, — вздохнул он. — Просто не понимаю.

— Чего именно? Зачем я тебе это рассказал? Или почему все еще не срезал твою глупую башку?

— Честно говоря… и то и другое.

— Гм, — ненадолго задумалась Гончая. — Я и сам не очень уверен в ответе. Было время, когда я не знал ничего, кроме ненависти. Думал, что мне незачем жить, некуда стремиться, а единственное, что я умею, — это убивать. Меня таким создали, не спросив, желаю ли я стать вам ровней. Хочу ли быть совершенным орудием в чужих руках. Согласен ли делать это по чьему-то слову. Ведь только представь, что было бы, если бы тот эльф заполучил меня в свое безраздельное пользование? Если бы вдруг он появился со мною на одном из приемов в вашем лесу и провел вдоль роскошного зала, битком набитого разодетым народом? Мужчины, женщины, господа и высокомерные дамы… на каждого я бы взглянул, многих сумел бы коснуться, кого-то наверняка увлек бы разговором, кого-то удивил, заинтересовал или вызвал бы обратную реакцию, которая все равно заставила бы приблизиться… А ты знаешь, что мне невероятно трудно возразить? Со мной почти невозможно спорить. Мне искусственно привили мощный дар убеждения и научили быть таким, чтобы на корню ломать всякое сопротивление. Мой голос специально сделан мягким и привлекательным, чтобы заставлять вас оборачиваться. А пропорции тела подобраны со вполне определенным умыслом. Ты хоть знаешь, что я нравлюсь любому существу абсолютно любой расы?! А, Линни?!

Она вопросительно глянула на окаменевшего от таких откровений эльфа.

— Ну, теперь точно знаешь. Однако дело не в этом. С вашей кровью мне перешли многие свойства перворожденных: быстрота, ловкость, сила. Красота, конечно. Но не слишком броская, а как раз такая, чтобы не вызывать зависти. Я овладел быстрыми способами лишить вас жизни… да-да, не таращи глаза: я знаю их все, потому что меня создавали именно для убийства. Причем убийства исключительно эльфов. Тайного, быстрого и незаметного. Серые пределы лишь отточили это мастерство, но основа была заложена гораздо раньше. Точно так же, как невосприимчивость ядов и еще много такого, о чем тебе не стоит знать. Боюсь, если бы все вышло, как задумывал мой создатель, мне никто не смог бы противостоять. Но он, к счастью, не успел закончить.

— Ты убил его? — заметно напрягся эльф.

— Конечно. Всадил в сердце его же клинки, разбил перстень и сбежал. А что?

Линнувиэль неожиданно остановился и пристально взглянул на хрупкую фигурку, с поразительной легкостью скользящую среди молчаливых деревьев. Такая гибкая, тонкая, совсем неопасная на вид. Приятное лицо, маленькие пальчики, обаятельная улыбка, бархатистая кожа, больше подошедшая бы изнеженному ребенку. Кто, ну кто мог бы заподозрить в Белике убийцу?!

— Знаешь, — наконец обронил он, — ты действительно страшный противник. Настолько страшный, что я уверен: в этом мире вряд ли найдется хоть кто-то, кто сможет тебя остановить. Вряд ли я смог бы сделать это сам. И сильно подозреваю, что с этим не справился бы даже владыка.

Белка совершенно спокойно кивнула.

— Да, он тоже спасовал, когда мы однажды столкнулись. Поверь, я самое совершенное оружие, которое было когда-либо изобретено перворожденными. Я пройду везде, где есть хоть крохотная щелочка. Зацеплюсь за малейшую щербину. Взберусь хоть по отвесной скале. Смогу дышать под водой, плыть в кипящей лаве, глотать огонь, прыгать с самого высокого обрыва, не боясь поцарапаться о камни. Меня можно ранить, но очень нелегко убить. Со мной трудно тягаться в скорости и бесполезно пытаться обмануть: я чую ложь за версту. За тем редким исключением, когда говорящий не смотрит мне прямо в глаза. Я — призрак, Линни. Самый настоящий призрак, у которого нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Только собственная тень и цель вдалеке, к которой нужно идти.