Владимир Набоков: pro et contra. Том 1 - Страница 223

Имеется в виду стихотворение «Home» («The Trinity Magazine» (Cambridge). 1920. Vol. 5. № 2. P. 26). В том же году молодой Набоков напечатал еще одно английское стихотворение, «Remembrance», но уже в Лондоне («The English Review». 1920. № 144. P. 392).

To есть: по всей Британии с Юга до Севера. Бурнмут (Bournemouth) — приморский город на юге Англии, Твидмут (Tweedmouth) — курортный городок в Шотландии, в устье реки Твид, влившийся в город Бервик-на-Твиде.

Подробное сравнение «Отчаяния» и двух его английских переводов, сделанных Набоковым, см.: Proffer С. From «Otchaianie» to «Despair» // Slavic Review. New York. XXVII. № 2. 1968. P. 258–267 и Grayson J. Nabokov Translated. P. 59–82. «Весьма существенный пассаж» находится в 3 главе и занимает почти две страницы, в нем Герман подробно рассказывает о своих сексуальных отношениях с Лидией и о возникшем в нем раздвоении. Этот, по утверждению Набокова, исключенный из русской редакции отрывок, а также многочисленные добавления, сделанные в английском тексте, дают дополнительные намеки на душевную болезнь Германа[926].

Ср. примеч. 2 к предисловию к «Приглашению на казнь». Кроме того, возможно, Набоков имеет в виду рецензию М. Цетлина на другой свой «немецкий» роман, «Король, дама, валет», в которой тот писал: «Стремление к выразительности во что бы то ни стало, к подчеркиванию, к заострению и, увы, к огрублению художественного материала — вот методы экспрессионизма» («Современные записки». Кн. 37. 1928. С. 536–538).

В английском тексте имя героя пишется в соответствии с немецкой орфографией — через два «н», в русском — через одно.

В письме Ардальона в главе XI: «Эти шуточки, господин хороший, со страховыми обществами давно известны. Я бы даже сказал, что это халтура, банальщина, давно набившая оскомину».

Речь идет о сцене убийства.

Речь идет, разумеется, о стихотворении Пушкина «Пора, мой друг, пора…» (1834). Помимо этих «обрывков» Герман в конце VII-й главы (только в английском варианте) перефразирует заключительные строки стихотворения, приспосабливая их к обсуждаемой поездке в Италию: «Long have I, weary slave, been planning my escape to the far land of art and the translucent grape» («Давно, усталый раб, замыслил я побег в обитель дальную искусств и прозрачного винограда»). В этой пушкинской аллюзии Набоков контаминирует упомянутое стихотворение и «Виноград» (1824):

(Ср. Proffer С. «Ada» as a Wonderland: A Glossary of Allusions to Russian Literature // A Book of Things About Vladimir Nabokov. Ed. by Carl R. Proffer. Ann Arbor: Ardis, 1974, P. 265). Вообще в «Отчаянии» немало пушкинских цитат, не только из названного Набоковым стихотворения, но и «Что пройдет то будет мило» (в английском переводе добавлено пояснение «как сказал поэт». Р. 188), «Мечты, мечты…» (Р. 192), «Деревня, где я скучаю..» (Р. 218).

В перевод 1966 г. Набоков включает добавление о фильме «Les Contrebandiers» («Контрабандисты»), который снимался в Руссильоне. Жандарм показывает Герману нечто вроде виселицы, выкрашенной в желтый цвет — все, что осталось от сцены, в которой одного из контрабандистов чуть не повесили. В Руссильоне же Герман ожидает ареста.

Прием «забытого» исхода фабулы Набоков использовал, например, в рассказе «Памяти Л. И. Шигаева»: «…ах, мало ли, как бывает — я давно запамятовал как было на самом деле» (ср. отчасти рассуждение в книге о Гоголе о концовке «Мертвых душ»).

Кинематографические планы Германа выступают в романе лишь как один из видов обмана. Он несколько раз выдает себя за киноактера в разговорах с намеченной жертвой — Феликсом. В английском тексте добавлены еще несколько кинематографических сцен, но здесь, очевидно, имеется в виду заключительный эпизод романа, также добавленный в переводе, в котором Герман пытается выдать себя за актера, чтобы спастись от ареста[927].

Nabokov V. King, Queen, Knave / Transl. by D. Nabokov in collab. with the author. New York; Toronto: McGraw-Hill, 1968. Печатается по: Набоков В. Собр. соч. Анн Арбор, Мичиган: Ардис, 1986. Т. 1. С. 107–108 (пер. В. Набоковой и Г. Барабтарло).

По-видимому, намек на хемингуэевский Париж.

На выход романа откликнулись Ю. И. Айхенвальд (Руль. 1928. № 2388) и М. О. Цетлин (Современные записки. Кн. 37. С. 536–538).

«Одно из тех круглых, пышных бисквитных пирожных, формой для которых как будто бы служат желобчатые раковины пластинчатожаберных моллюсков»; почувствовав во рту вкус этого пирожного «мадлен», герой «Поисков утраченного времени» Пруста с мгновенной ясностью вспоминает Комбре времен своего детства («По направлению к Свану», ч. 1, гл. 1). Набоков уделил этому пирожному несколько страниц в своей лекции о Прусте (см.: Nabokov V. Lectures on Literature. London; New York,1980. P. 222–226).

Последние главы седьмой части «Анны Карениной» Набоков считал первым в мировой литературе образцом «потока сознания». Ср. в «Аде» (ч. 1, гл. 41; пер. О. Кириченко): «В романе Толстого она шла до самого края платформы. Первый случай внутреннего монолога, после используемого французами и ирландцами». «Это естественный ход сознания, — писал Набоков, предваряя детальный анализ упомянутых глав „Анны Карениной“, — то натыкающийся на чувства и воспоминания, то уходящий под землю, то, как скрытый ключ, бьющий из-под земли и отражающий частицы внешнего мира; своего рода запись сознания действующего лица, текущего вперед и вперед…» (Набоков В. Лекции по русской литературе / Пер. А. Курт. М., 1996. С. 263).

Последние строки предисловия описывают игру в покер. «Сердечко лягушки» — туз червей; таким образом, на руках у удачливого автора оказывается флеш-рояль, к тому же наивысшего достоинства — между тем как его партнеры лелеют куда менее ценные комбинации («брелан» (фр.) — три одинаковые карты, «сюита» (фр.) — последовательность карт разных мастей).

Nabokov V. Mary / Transl. by Michael Glenny in collab. with the author. New York: McGraw-Hill, 1970. Печатается по: Набоков В. Собр. соч. Анн Арбор, Мичиган: Ардис, 1986. Т. 1. С. 7–9 (пер. В. Набоковой и Г. Барабтарло).

В русском варианте автобиографии эта глава, посвященная первой любви автора, Тамаре, — одиннадцатая, так как в «Других берегах» на одну главу меньше, чем в «Conclusive Evidence» и «Speak, Memory».

Имеется в виду Майкл Гленни (Michael Glenny), переводчик романа на английский язык.