Влада и заговор Тьмы - Страница 4

Интересно, зачем ему темные очки, когда солнце уже село?

На красивом лице незнакомца было жесткое выражение, будто он вот-вот скажет что-то неприятное. Однако, когда он приблизился, это выражение сменилось на приветливое.

– Эй, девчонки, мячик-то верните! – весело сказал он.

– Ненормальный, еще скажи, что ты случайно! Ты чуть не попал в нас! – фыркнула Анжела, смерив мальчишку крайне заинтересованным взглядом.

– «Чуть» не считается, – отпарировал тот. – Бил бы специально – попал бы обязательно. – Мальчишка улыбнулся им, и Владе показалось, что за стеклами очков заплясали яркие искорки. – Особенно в тебя.

Эти слова он произнес, подчеркнуто обращаясь к ней.

Анжела издала презрительно-удивленное фырканье, эффектно перекинув ногу на ногу. Отвлечь на себя внимание это не помогло – мальчишка, даже не повернув голову в ее сторону, смотрел в упор на Владу, да так, что той захотелось провалиться сквозь землю.

– В другой раз поосторожнее, – ответила Влада, слегка смутившись и возвращая мяч владельцу.

Надо же, как спокойно он себя ведет. Про таких говорят, что уверенность в себе родилась раньше, чем они сами.

– А я тебя раньше здесь не видел, ты не отсюда? – поинтересовался мальчишка, подкидывая мяч и ловко крутя его на одном пальце. – Волосы интересные, никогда таких не видел.

– Она из мира привидений, посмотри на ее бледную физию, – фыркнула Анжела и одарила незнакомца улыбкой. – А ты из какой школы? Я сама тебя раньше никогда не видела!

Влада даже отвернулась, уверенная в том, что дальше разговор продолжится уже без нее. Обычно так и было, стоило только Анжеле открыть рот.

– Как тебя зовут, незнакомка с красивыми волосами? – послышался насмешливый голос.

Странно, но на этот раз чары Анжелы не сработали, и та была в такой ярости, что даже не заметила, как команда Макса забила гол, и тот счастливо помахал рукой. Влада подняла глаза – мальчишка улыбался, ожидая от нее ответа.

– Бледная моль ее зовут! А меня – Анжелика! – уже раздраженно попробовала отвлечь на себя внимание незнакомца подруга. – Чего ты к ней прицепился-то? Видишь же, что она не хочет с тобой разговаривать.

– Анжела, я как-нибудь сама разберусь, – не выдержала вдруг Влада, рассердившись больше на саму себя за стеснительность. – И вообще… Мне пора.

Она даже не стала изображать на лице дежурную вежливую улыбку – неловкий разговор лучше оборвать вот так же – неуклюже и быстро.

Кинув на незнакомого мальчишку настороженный взгляд, Влада встала и быстро направилась домой.

Дед, к счастью, был увлечен вырезанием новых гоблинов-троллей и расспрашивать ни о чем не стал, а Влада, закрыв дверь в свою комнату, осторожно высунула нос из-за занавески – но во дворе никакого наглого мальчишки уже не было.

Лучше лечь спать и выбросить его из головы.

Просто случайно забрел в их двор, увидел ее бледную физиономию и решил поиздеваться, сделать вид, что она его интересует.

Через полчаса Влада поняла, что просто тупо смотрит в потолок, а сама думает о том мальчишке в темных очках. Не так надо было отвечать на его вопросы. Смущаться и психовать не надо было, теперь даже вспоминать стыдно и неловко.

– Ты считаешь, надо было ответить по-другому?

Этот вопрос был задан крохотной фигурке, которую дед вырезал из остатков деревянной чурки, обозвал «некондицией» и чуть не выкинул, а Влада спасла, вытащив уже из помойного ведра. Теперь подбоченившийся троллик с нахальной рожицей гордо осматривал комнату с книжной полки, стоя на перевернутой баночке из-под йогурта. Влада даже подрисовала ему зеленым фломастером глаза, чтобы троллик живее выглядел, и часто беседовала с ним, принимая в ответ его молчаливую поддержку. Вот бы он ожил, как было бы здорово…

В темной комнате посветлело – луна глянула из-за крыш, будто зацепившись за антенну дома напротив. Раз не спится – лучше наблюдать, как бледный диск будет медленно подниматься в темное небо.

Влада устроилась поудобнее, чтобы лучше видеть окно, а потом резко приподнялась на локте.

Крыша дома напротив – шевелилась: что-то ползло по ней, пригибаясь, выставив вперед крючковатые руки.

Влада спрыгнула с кровати, рывком отдернула занавеску. Это уже слишком – по ночам никакие рабочие по крышам не ходят. Тем более с такими руками – в них было что-то ненормальное, но, что именно, трудно было понять с такого расстояния.

Уже через секунду никакого движения не было – освещенный луной двор дремал, даже листья на деревьях не шелестели, такое было безветрие и тишина.

Только что-то копошилось в углу оконной рамы – большой паук деловито сплетал паутину, шевеля лапами. Будто заметив, что Влада смотрит на него, он настороженно замер.

– Привет, – прошептала ему Влада. – Извини, что помешала. У меня паранойя, кажется. Спокойной ночи.

Утром в дверь позвонили, и Влада сквозь сон услышала, как по коридору зашаркали тапочки деда.

– Доброго утречка, Вандер Францевич! – загудел голос соседки, Нины Гавриловны. – Мы тут с соседями собираем деньги на травлю крыс в нашем дворе. С вас триста рублей, уже все сдали… Я, пожалуй, присяду…

– Сейчас у меня столько нет, – отвечал голос деда. – Какая еще травля крыс? Не понимаю…

Скрипнула табуретка – видимо, Нина Гавриловна решила расположиться у них надолго.

– Как это – какая? У меня уже по квартире эти твари бегают. Утром захожу на кухню, а они в углы – шасть! Только хвосты и видела. Не говорите мне только, что у вас крыс нет.

– У нас точно их нет, – возразил дед. – Вы уверены, может, показалось вам?

– Ничего мне не показалось, – гневно загремела Нина Гавриловна. – Я уже позвонила, куда надо, осталось сдать деньги. Ах да, забыла, зачем я еще пришла… Я же принесла вам лекарства. С вас тридцать рубликов еще, вот чек… Тут корвалол, валидол… И еще валидол…

Из коридора зашуршали упаковки лекарств и послышалось сдавленное дедовское «спасибо», затем последовала речь Нины Гавриловны о погоде минут на десять, и лишь потом дверь захлопнулась.

Влада вышла на кухню – дед, стоя над мусорным ведром, яростно вытряхивал в него из кармана упаковки с таблетками.

По кухне витал кофейный аромат, на столе поджидала сковородка с омлетом, а веник был подозрительно отставлен от плиты в сторону. Опять старик угощался крепким кофе.

– Больше я этой гусыне дверь не открою, – раздраженно ворчал дед. – То одно, то другое. Последние деньги отдал, а на что? Подумаешь – крысы, их везде полно, а валидол мне этот не нужен!

– Ты только не нервничай, – Влада прошла на кухню и села на табуретку, зевая и протирая глаза. – А фигурки? У тебя уже много накопилось, может, пора продать?

– Их в скупке не взяли, – буркнул дед. – Раньше брали, говорили – приносите еще, редкая работа. А вчера всего двух удалось с трудом на рынке продать. Просто черная полоса какая-то…

– Не надо так говорить, – расстроилась Влада. – Все наладится, неприятности не могут же вечно длиться, да?

– Конечно, не могут, – не очень уверенно согласился дед. – Видимо, какое-то лето неудачное. Придет осень, все поменяет.

– Кстати, она уже послезавтра придет, – бодрым голосом отозвалась Влада. – Букет нужен, деда… У нас как – немного денег есть еще?

– Найдется рублей сто, – вздохнул дед. – Только осторожнее через дорогу, и не разговаривай с незнакомыми людьми. Сейчас такое время, знаешь…

– Я все знаю, буду очень осторожна.

Влада наскоро перекусила омлетом и, запив его кефиром, побежала на улицу.

От их двора до шумной Сенной площади совсем недалеко – минут десять пешком по набережной одетого в гранит, пахнущего тиной канала Грибоедова.

Утро выдалось солнечным и ярким, но воздух уже по-осеннему был прозрачно-грустным, да и прохожие спешили навстречу с сосредоточенными лицами.