Вкус жизни (СИ) - Страница 4

— Я помогу, — предложил мой муж, когда пришло время убирать со стола.

Он не делал этого уже несколько лет, сразу покидая кухню после завершения трапезы.

Сердце заныло. Злые слезы сменились печалью и чувством несправедливости. Я оказалась за бортом гораздо раньше, чем очутилась здесь. Как же мучительно больно наблюдать за той жизнью, которая должна была принадлежать мне, но ускользнула сквозь пальцы.

— Спасибо за ужин, — чмокнул он в щеку мое отражение и ушел с кухни. Я точно знала, что сейчас он полулежа устроится на диване и поставит ноутбук себе на колени. Так он мог провести несколько часов, забыв о времени.

— Отстань, а?! — шикнула на меня моя копия и набросила на микроволновку кухонное полотенце.

И без того тусклый свет совсем погас. Я, боясь потеряться в темноте, направилась в сторону спальни (как мне кажется), туда откуда пришла. Зеркало было на месте, и я устроилась под ним, так словно это стало привычным.

Бесконечная тьма за спиной слилась с темнотой спящей комнаты. У меня было много времени чтобы подумать. Я всматривалась в тьму до боли в глазах и голове. Наблюдала и следила за своей копией, боясь подпустить ближе. Странное и безликое нечто пугало больше, чем вполне определенные опасности живого мира. Мы не видим его лица, не видим угроз с его стороны, но все равно страшимся. Кажется, что темнота обступит тебя с жутким намерением поглотить.

Утро наступило нескоро…

Тело не устало, спать не хотелось, но я с завистью наблюдала за своей копией, которая нежилась под мягким одеялом. Она не торопилась вставать, несмотря на то, что уже проснулась. С каким-то маниакальным удовольствием женщина гладила простыни, проминала ладонями мягкую подушку и обводила пальцами резной рисунок на изголовье кровати.

Чуть позже, словно не в состоянии сдержать рвущуюся наружу энергию, она поднялась и быстрым шагом отправилась к окну. Разведя руками шторы, она легким движением распахнула створки. В комнату ворвался ветер, раздувая занавески и принеся с собой звуки просыпающегося города. Мое отражение, облокотившись на подоконник, выглянуло наружу и шумно вдохнуло свежий воздух.

— Уже проснулась? — услышала я голос Алексей откуда-то из коридора.

— Я и так слишком долго спала.

В ответ Алексей, чуть хмурясь, заглянул в комнату, с недоумением осматривая подделку. В помятой рубашке, заспанный, с чуть припухшими веками и сеточкой тонких мимических морщинок. Он ведь тоже уже не мальчишка. Сердце болезненно заныло.

— Надя, мне нужно что-то знать? — подозрение в его голосе резануло по нервам. Неужели он не видит, что перед ним совсем чужой человек. Чужой живому миру и ему самому.

Алексей присел на край кровати и, хлопнув себя по карману, достал пачку сигарет. Моя копия, увидев это, без лишних слов принесла пепельницу. Вот дрянь! Резкие слова крутились на языке в адрес этой… женщины. Но при этом даже не возникло обычного раздражения на курящего в спальне мужа. Более того, захотелось самой вдохнуть дым, почувствовать его терпкий вкус. И почему я считала табачный запах неприятным? Ведь в сочетании с мужской туалетной водой он всегда напоминал мне о муже.

А потом мое отражение посмело прикоснуться к Алексею. Эта женщина запустила пальцы в его растрепанные волосы и, зачесывая их ему за уши, с улыбкой ответила:

— Все замечательно.

Что-то ответить или хотя бы как-то отреагировать мужчина не успел. Настойчивая трель телефона отвлекла его. Прихватил с собой подкуренную сигарету, пепельницу и ушел отвечать на звонок.

Кажется, моя копия такому поведению не обрадовалась.

— Леш! — позвала она.

— Размечталась, — съязвила я.

Когда-то давно такое его поведение меня злило и обижало. Давно, до того, как мне стало все равно. Тяжело вздохнув, я все же призналась сама себе, что нет, мне не все равно. Я перестала обращать на это внимание именно потому, что меня глубоко задевало такое отношение. Чтобы спрятаться от саднящего чувства обиды, я просто отрешилась от него. А может я чего-то не сделала, чтобы избежать отстраненности между нами? Может, не надо было искусственно создавать дистанцию? Шагнуть навстречу совсем не сложно. Все могло бы быть по-другому.

Мы с моим отражением так и сидели по разные стороны зеркала, но думали, видимо, обе об Алексее. И если я с тоской, то женщина, сидящая напротив, — с решимостью. Отсюда нам было слышно, как зажурчала вода в ванной, как зашумел чайник на кухне, как в прихожей звякнули ключи.

— Буду поздно.

Настроение моему отражению было подпорчено, но недостаточно, чтобы заставить ее отступить.

Она с энтузиазмом взялась за мою одежду. Перемерила все, что нашла, сложила понравившееся на место, остальное, несмотря на мои протесты, засунула в мусорные мешки.

— Ты что творишь? — возмущалась я, провожая глазами очередной отброшенный в сторону пакет. — Немедленно верни туда, откуда взяла.

— Еще чего?! Мне это не нравится. Все это такое… скучное.

— Это мое, — уже кричала я.

— Нет, уже мое, так что мне и решать.

Если бы было чем бросить в нее, то я бы точно не сдержалась. И дело не в тряпках, все это ерунда. Меня бесила ее самонадеянность, ее уверенность, что она может распоряжаться моими вещами и моей жизнью.

— А что у нас тут?

Женщина покопалась в туалетном столике и выудила коробочку с милыми сердцу любой женщины вещичками. На косметике я никогда не экономила, хоть и пользовалась в очень малых количествах. Так что там было на что посмотреть. Повседневный минимум в прихожей не шел ни в какое сравнение с моей «сокровищницей» здесь.

— Какая прелесть, — пропела она и выудила упаковку с одноразовой матерчатой маской в пропитке из очень дорогих эфирных масел.

Я купила ее без особой цели, решив, что пригодится как-нибудь. Берегла для особого случая. Только для какого случая непонятно. А она просто отправилась в ванную, прихватив с собой маску. Ей не нужен был повод, чтобы порадовать себя. Захотела и сделала. Может мне не хватало именно такой легкости?

Вернулось мое отражение нескоро, остаток дня проведя за компьютером. Судя по скорости просмотра страниц и набора запросов, ей двигало не праздное любопытство. Что она искала, мне на тот момент узнать не удалось. Все стало понятно на следующий день.

Я пережила еще одну бесконечно длинную и пустую ночь, а наутро наблюдала за тем, как отражение исполнило мою маленькую мечту и, наспех повытаскивав из комнаты вещи, сорвала противные коричневые обои.

Странно, наверное, но вот за этим процессом я следила с удовольствием. Мы даже усмехались практически синхронно, каждый раз, когда широкий виниловый слой с шуршанием падал на пол.

— Как можно было терпеть их столько времени? — хмыкнула она и, смотав ошметки рулонами, сунула их в мусорные мешки. — Отвратительный цвет.

Я была согласна с этим, но ни за что бы ей не призналась.

— Что молчишь? — обернулась она к зеркалу. — Вечер сэкономила? А для чего? Чтобы завалится на кровать и пожалеть себя несчастную и всю такую уставшую? Вот и жалей теперь, сколько влезет. Все время мира твое.

И ведь даже не поспоришь.

Вынеся мусор и протерев поверхности влажной тряпкой, она засобиралась по магазинам. И я вдруг испугалась. Я ненавидела эту копию, но было мучительно жутко остаться совсем одной. Я напряженно наблюдала за ее манипуляциями у шкафа и зеркала. Она не торопясь, выбрала красивое платье, сделала тщательный макияж, достала туфли на высоком каблуке.

— Вот так должна выглядеть женщина при любых обстоятельствах, — заявила она, добавляя капельку духов. — Я ушла.

Ее последнее восклицание раздалось уже из прихожей.

Минуты потекли вязкой патокой. Было скучно, грустно и тоскливо. Темнота за спиной становилась привычной и это настораживало. Можно ли привыкнуть к небытию? Можно ли смириться с нахождением в пустоте? Я сидела на том, что в моем понимании называлось полом, и смотрела на светлое пятно перед собой. Очень напоминало отблеск от телевизора в комнате с выключенным светом, только картинка не меняется со временем.