Вкус к убийству. Сборник детективных произведений английских и американских писателей - Страница 8

— Но ты находишь ее прелестной?

— Мисс Грекко привлекательна, не спорю. Но не прелестна, нет.

Элизабет издала короткий смешок. Потом сняла свои очки.

— Хорошо, я позволю ей остаться. Мне будет интересно понаблюдать за вами обоими. Только не заходи слишком далеко, Арнольд. Я буду следить за тобой.

— Ты говоришь сущий вздор, Элизабет.

— Я знаю тебя, Арнольд, я вижу тебя насквозь. Я слышу, как бьется твое маленькое романтическое сердце, Арнольд.

— Элизабет, пожалуйста…

— Ладно, ты можешь идти и сказать мисс Грекко, что она принята. Нет, не надо, я скажу ей сама.

Она взяла колокольчик и энергично затрясла им. Нетерпеливый звонок заставил Арнольда скорчить гримасу, но она не переставала звонить, пока мисс Грекко не поняла, что звонок адресован ей.

— Да, мисс Бурдон, — сказала мисс Грекко, появляясь и дверях.

— Сегодня утром я хочу побыть на свежем воздухе, — сказала Элизабет. — Мне потребуется ваша помощь. Кроме того, я хотела бы, чтобы вы проследили за завтраком для Арнольда: наш повар имеет обыкновение пережаривать все, а у Арнольда чрезвычайно деликатный желудок. Теперь вы видите, — съязвила она, — что я не единственный человек в доме, который нуждается в присмотре.

— Хорошо, миссис Бурдон, — сказала мисс Грекко, и смятение отразилось в ее прекрасных фиолетовых глазах, обращенных к нему.

Прошло целых два месяца, прежде чем он поцеловал ее. Два месяца колокольчик Элизабет безостановочно трезвонил по всему дому, и он означал не столько ее потребность в мисс Грекко, сколько предупреждение. Она была ревнива и в удовлетворении своей ревности находила странное извращенное удовольствие. Она постоянно намекала на их развивающийся роман, чем вызывала розовую краску на алебастровых щеках мисс Грекко, и заходилась от смеха. По мнению Арнольда, она позволяла себе гораздо больше, чем простые намеки, — она скорее обвиняла их. Вероятно, устав от беспрестанных обвинений в преступлении, которого он не совершал, Арнольд и поцеловал мисс Грекко.

Это произошло на кухне Бурдонов в полночь. Мисс Грекко спустилась вниз, чтобы выпить в уединении чашечку горячего шоколада. Когда вошел Арнольд, она ничего не сказала. В своем домашнем халате она выглядела особенно женственной. Ее золотисто-каштановые волосы, обычно туго стянутые и заколотые, были распущены.

— Не хотите ли чашечку горячего шоколада? — прошептала она.

— Да, спасибо, — сказал Арнольд и обнял ее.

Через полчаса мисс Грекко положила свою голову на его плечо и сказала:

— Я люблю тебя, Арнольд.

— Я тоже люблю тебя.

Она вздохнула.

— Но ведь это безнадежно?

— Все зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в это слово.

— Я говорю о женитьбе, разумеется.

— О!

— Это то, что и ты имеешь в виду, правда?

— Так должно быть в большинстве случаев, — без энтузиазма сказал Арнольд. — Но как ты знаешь, я уже женат.

— Есть еще суды по разводам.

— И дома для бедных тоже.

Мисс Грекко отстранилась от него.

— Я полагаю, это не должно мешать нам.

— Мы не можем допустить, чтобы…

— А что еще можно придумать? Мне не улыбается быть твоей тайной женой, Арнольд.

— Это ужасное выражение, вычитанное из плохих романов. Мне больше нравится — любовница.

— А мне больше нравится — муж.

Теперь вздохнул Арнольд.

Они сидели за кухонным столом в трех футах друг от друга, держа в руках пустые чашки из-под шоколада, дожидаясь, когда кому-нибудь в голову придет спасительная идея. То, до чего они в конце концов додумались, не было неожиданным для них, особенно для Арнольда.

— Ты слышала о пентаталимине? — спросил он.

— Это то лекарство, которое я даю ей каждый вечер?

— Да.

— Я знаю, что это сильнодействующее снотворное. Она часто не находит себе места ночью; и оно очень помогает ей.

— Что ты знаешь о дозировке и о том, что с этим связано?

— Мне известно, что оно очень опасно и что чрезмерная доза способна привести к поражению сосудов головного мозга, в отдельных случаях вызывая повышение давления.

— Значит, ты не можешь ошибиться в дозировке?

— Конечно, нет.

— Впрочем, это было бы неразумно, — задумчиво сказал Арнольд.

— Да, ты прав, — сказала мисс Грекко. — И очень легко обнаружимо.

— Однако это не значит, что чрезмерная доза будет замечена, если она лишь немного превышала нормальную. Один лишний кубик на ночь произведет такое же действие, только не сразу.

— Мне кажется, это похоже на правду.

— Она будет слабеть с каждым днем.

— Ее должно тошнить. Это верный признак.

— Да, и причем не тот, который можно приписать действию лекарства. В пузырьке разница будет совсем незаметна. Сколько, по-твоему, она протянет, пока…

— Я точно не знаю.

— Хотя бы предположительно.

— Я думаю, пару месяцев, не больше, — сказала мисс Грекко.

— Значит, это будет в июне, — сказал Арнольд Бурдон, мечтательно улыбаясь.

Когда через две недели к Элизабет вызвали доктора Иви, он провел целый час за закрытыми дверями в ее спальне и вышел оттуда смущенным и озабоченным. Он попросил Арнольда о беседе с глазу на глаз и, будучи человеком прямым, признался, что затрудняется определить причину ухудшения здоровья Элизабет.

— Меня смущают приступы тошноты, — сказал он. — Они нехарактерны для подобных случаев, и я, кажется, до сих пор не могу установить точный диагноз. Она чрезвычайно слаба, и это понятно, но ее давление гораздо выше, чем должно быть.

— Вы в силах сделать что-нибудь для нее? — сочувственно спросил Арнольд.

— Я попросил ее не вставать с постели эту неделю, возможно, она несколько переутомилась за последнее время. И еще…

Он остановился в смущении.

— Кроме того, ее душевное состояние оставляет желать лучшего. Кажется, она питает странное предубеждение против этой вашей мисс Грекко.

— Какое предубеждение?

— Ваша жена — женщина с богатым воображением. Ум ее ничем не занят, и она легко может предположить крайности. Вы понимаете, что я имею в виду…

— Мисс Грекко здесь совершенно не при чем, — сказал Арнольд. — Я уверен, что Элизабет сама убедится в этом. Откровенно говоря, я не представляю, как мы управлялись до сих пор без нее.

— Да? Что ж, во всяком случае вам следует знать об этом. Если я понадоблюсь вам раньше, чем в следующем месяце, в мой очередной визит, не стесняйтесь позвонить.

Арнольд последовал его совету через четыре дня. Во время прогулки по саду на каталке Элизабет стало плохо. К счастью для него, мисс Грекко не растерялась. Она расстегнула пуговицы на одежде Элизабет, зажала ее голову между своими коленями и довольно скоро привела ее в чувство. Доктор Иви, приехавший через час, сделал комплимент ее самообладанию и заявил, что она могла бы пройти курс подготовки дипломированной медицинской сестры. Мисс Грекко пришлось возразить, сказав, что у нее другие планы на будущее.

Спустя неделю Элизабет сама потребовала присутствия доктора. Она угрожала ему вызовом в суд, если не почувствует себя лучше, и постепенно привела себя в такое состояние, что ее стошнило на лучший восточный ковер в гостиной.

— Нервы, — сказал доктор Арнольду. — Эта женшина — настоящий клубок нервов. Вы должны беречь ее, мистер Бурдон; если к концу недели ее состояние не улучшится, я думаю, нам придется положить ее в госпиталь для обследования.

Голубые глаза Арнольда угрожающе расширились.

— Вы не сделаете этого, — запинаясь, пробормотал он. — Я хочу сказать, что Элизабет никогда не согласится на это.

— Ей придется уступить, — жестко сказал доктор Иви. — Если она не согласится, я снимаю с себя всякую ответственность за последствия.

Вечером Арнольд сообщил мисс Грекко о грозящей опасности. Им предстояло принять серьезное решение во время полуночного приема горячего шоколада. Если Элизабет подвергнется обстоятельному клиническому обследованию, добавочная доза лекарства в ее организме будет немедленно обнаружена.