Визитер - Страница 57

Это было правдой. Мэтью выходил из своей странной болезни очень медленно, словно бы его организм не слишком-то сильно ей сопротивлялся.

— Что со мной? — прямо спросил Мэтью, когда леди Терстон появилась не следующий день.

— Сколько вы были в Запределье, мистер Корриган? Несколько дней? Вам, должно быть, не известно, что для обычного человека смертельными могут оказаться несколько часов, если он впервые попал туда полностью неподготовленным. У вас отменное здоровье… и лучший из возможных проводников. Но то что вы выжили — чудо!

Он все еще сомневался, не оказался ли в сумасшедшем доме. На этот счет его разубеждала и леди Терстон, и ее медсестры. «Если это, по-вашему, психиатрическая больница, то где смирительные рубашки? Где решетки на окнах? Где дюжие санитары? Считайте, что вы — в госпитале после ранения. Редкого ранения, которое стало медицинским прецедентом. Это, конечно, не совсем так, но суть примерно такова».

— Но кто вы тогда? — спрашивал Корриган.

— Нечто вроде «Интеллидженс сервис», только занимаемся немного иными вопросами, — следовал уклончивый ответ. — Мы — немного старше, чем эта замечательная служба.

Мэтью окончательно убедился, что он не в сумасшедшем доме, только когда его стали выпускать на прогулки по небольшому городку, где располагался госпиталь. Правда, его всегда сопровождала одна из медсестер.

На вопрос «а зачем?» она неизменно отвечала: «Вам нельзя вновь провалиться в Запределье».

Мэтью вышел из госпиталя (а впрочем, можно ли назвать это госпиталем? Других больных или раненых он

там не видел) лишь весной. В свое время его очень сильно расстроило известие о сдаче Франции (хотя это было очень и очень старой новостью). Жизнь продолжалась, и Мэтью спокойно входил в нее. Но вот забыть Блэки он был не в силах.

Перед выходом из госпиталя от него потребовали подписать бумагу, обязывающую хранить тайну. Леди Терстон сказала:

— Мистер Корриган, вы были и остаетесь непосвященным. Поверьте, для вас это лучше всего. И было бы еще лучше, если бы мы с вами провели промывку памяти. Такое возможно. Но я не стану этого делать. Это — ваши лучшие воспоминания, берегите их.

Через несколько лет Мэтью Корриган, уже сержант, снова оказался в тех же краях. Теперь роли поменялись — больше британцы не отступали. А гитлеровцы со свистом катились прочь.

Мэтью хотел лишь одного — найти хоть что-то, напоминающее ему о Блэки. Может быть, какое-нибудь указание на то, где можно ее отыскать. Бесполезно — она словно бы сквозь землю провалилась. «Не сквозь землю, а через Предел», — поправлял он себя, но легче от этого не становилось.

После войны он бывал «где-то во Франции» еще не раз. Но ни о каком выходе в Запределье не было и речи.

Иногда он считал, что все случившееся привиделось ему в бреду, когда он был контужен под Дюнкерком. Порой он сожалел, что не упросил леди Терстон избавить его от воспоминаний. Но почти сразу же приходило понимание — лучше лишиться руки или ноги, чем памяти — части самого себя.

Дальнейшее может уместиться в одну строчку — дату смерти. А впрочем, важна ли эта дата?

Он так никогда и не узнал, что примерно через год после встречи она погибла.

Глупо и случайно — под бомбежкой, на другом краю Европы. Но она, сама не зная того, успела отомстить тем, кто когда-то взял ее в плен. И не только им, а многим подлым тварям, по какой-то фатальной ошибке существующим на Земле.

У нее родился сын.

И сын остался в мире Оборотной Стороны.

Санкт-Петербург,

май 2010 года

— Здесь и вправду хорошо и уютно, — говорил Алекс, стоя на набережной канала у арки.

Рядом с ним была Оля.

Верка только что уехала. Они вместе дошли до Новой Голландии, постояли около арки, а потом сестренка пожаловалась на то, что стерла ноги — и тут же исчезла.

Тактичная Верка! Звучит, как анекдот, но это — правда. Однако ни Алекс, ни Оля, оставшись вдвоем, так и не сказали друг другу того, что накопилось на душе. Она все еще пребывала в нерешительности, а он… Возможно, Воронова одолевали какие-то мрачноватые предчувствия — если это так, то он ничем их не выдал.

— Пойдем к метро? — наконец, спросил он.

Оля согласно кивнула.

Они так и отправились — держась за руки, словно школьники. Путь до метро был довольно долгим, они решили идти не по многолюдным улицам, а по набережной канала.

— Сейчас — на «Петроградскую»?

— Да. Наверное, — немного растерянно ответила Оля.

— Я, пожалуй, тебя провожу, — он слегка улыбнулся. — Мало ли что…

Она на сей раз не возражала против этой опеки.

Как раз в этот момент охранник в офисе О.С.Б. получил некий пакет. После случая с апельсинами к такого

рода вещам стали относиться с подозрением, но в пакете никак не могло быть спрятано живое существо. Ну, разве только «неизвестный серый порошок».

Пакет был надписан: «Для Эйно. Срочно. Лично в руки!»

— Девушка, подождите! — крикнул охранник, открыв дверь. Но недобровольной курьерши и след простыл.

Так что ничего не оставалось делать, как отнести подозрительный пакет на стол Эйно — того, как на зло, в офисе не было.

Вскрывать пакет самостоятельно охранник не стал.

Оперативная группа все в том же составе — Эйно, Эд, Настя и Редрик — уже возвращалась с места происшествия.

Разумеется, свежий и едва успевший затянуться прокол Предела был обнаружен немедленно. Конечно же, все четверо последовали в Запределье, махнув рукой на то, что бросились туда днем. Никаких результатов эта вылазка не дала. А парень из С.В.А .едва-едва смог говорить.

— В больницу, к нему, — распорядился Эйно.

— Ты бы хоть Лукманову позвонил. Нас там совсем не ждут и не хотят видеть, — предупредила Настя.

— Ничего, сейчас захотят, — беспечно проговорил Эйно, набрав номер своего врага-союзника. — Василий Сергеевич! Нам бы надо повидать вашего паренька… раненого.

— Нет проблем, — отозвался Лукманов. — Где лежит, знаете?

— Да, но я не о том. Там же наверняка ваши люди.

— А зачем? — удивился шеф московского С.В.А. — Что им там делать?

— Ну, как зачем…

— Понятно с вами. Нет, там никого нет. Можете вытрясти из этого остолопа всю информацию. Я не возражаю.

— Но он же ваш! — Даже Эйно не знал, что ответить, видя такой цинизм.

— Вы поймите, — говорил Лукманов, — у нас закон один. Этот парень оказался слабым, а слабаков — бьют. Так что если вы вытряхнете всю нужную информацию вместе с его душой — я тоже не стану возражать, не поймите меня превратно.

— Нет, Василий Сергеевич, точно не поймем превратно!

— Нет, ну каков! — присвистнул Эйно, отложив мобильник.

— Да уж, такое водится только у них, — сказала Настя, занимавшая переднее сиденье и слышавшая весь разговор.

— Тем лучше, — решил Эйно. — Будет сговорчивее.

Но ничего нового от пострадавшего оперативники

так и не узнали. Настя попыталась облегчить его боль, но он лишь посмотрел на оперативников с отвращением.

— Идейный! Крепкий марксист! — зло рассмеялся Эйно, выйдя из больницы.

— Ты лучше скажи, какие у нас теперь будут версии? Я не имею в виду версии официальные, — уточнил Редрик. — Думаешь, только Кари творил все эти дела? Мы копали материалы за несколько месяцев. А могли бы — и за год, и за два. И наверняка нашли бы что-то похожее.

— Твое мнение, Ред?

— Я же говорю — подозреваются все. В Питере магов такого плана — человек двадцать. Включая всех здесь присутствующих. Или это — заезжий гастролер, или…

— Или — кто?..

— Или, Эйно, не пора ли нам создавать систему внутренней безопасности?..

— Ред, но почему ты так убежден? Ты посмотрел информацию в мозгу этого парня из С.В.А.? Ведь напал Кари и никто иной!

— Вот поэтому и убежден. Слишком много на Кари висит собак. И поэтому убийца — не он.

Истина в этом споре так и не родилась.