Визит лейб-медика - Страница 10

Ревердиль постоянно возвращался к своей мечте о том, что свет просвещения сможет разгореться медленно, исподволь: картина приближающегося рассвета, медленно встающего над водой.

Это была мечта о неизбежном. Он, похоже, долго считал переход от тьмы к свету неизбежным, мягким и свободным от насилия.

Позднее он от этого откажется.

Господин Ревердиль пытался с величайшей осторожностью заронить в сознание престолонаследника несколько семян, которые, как он, будучи просветителем, надеялся, принесут свои плоды. Когда мальчик с большим интересом спросил, нельзя ли ему переписываться с кем-нибудь из философов, создавших большую французскую Энциклопедию, Ревердиль ответил, что некий господин Вольтер, француз, возможно, и заинтересовался бы юным наследником датского престола.

Тогда Кристиан написал господину Вольтеру письмо. Ему ответили.

Таким образом и возникла столь удивлявшая потомков переписка между Вольтером и душевнобольным датским королем Кристианом VII; Кристианом, наиболее известным благодаря оде, которую Вольтер написал ему в 1771 году, восславив его как северного монарха — носителя света и разума. Оде, которая попала к нему как-то вечером в Хиршхольме, когда он был уже совсем конченым человеком; но он ей очень обрадовался.

К одному из своих первых посланий господин Вольтер приложил книгу собственного сочинения. На вечерней прогулке Кристиан, — а ему было наказано Ревердилем держать свою корреспонденцию в строжайшей тайне, — продемонстрировал гувернеру эту книгу, которую он сразу по получении прочел, и процитировал отрывок, особенно ему понравившийся.

«Но разве не является высшим проявлением безумия, когда человек полагает себя способным обратить людей в иную веру и принудить их мысли к повиновению, очерняя их, преследуя, отправляя на галеры и пытаясь уничтожить, таща их на виселицы, пыточные колеса и костры».

— Так думает господин Вольтер! — торжествующе воскликнул Кристиан, — он так считает! Он послал эту книгу мне! Книгу! Мне!!!

Ревердиль шепотом велел своему ученику понизить голос, поскольку следовавшие за ними на расстоянии тридцати локтей придворные могли что-нибудь заподозрить. Кристиан тут же спрятал книгу у себя на груди и шепотом поведал, что господин Вольтер рассказал в своем письме, что его как раз привлекли к суду за свободомыслие, и что у Кристиана, как только он прочел книгу, сразу возникло огромное желание послать тысячу риксдалеров, чтобы поддержать господина Вольтера в защите свободы слова.

И теперь он спрашивал своего учителя, разделяет ли он его мнение. Следует ли ему посылать деньги. Господин Ревердиль, придя в себя и подавив удивление, поддержал престолонаследника в этой мысли.

Позднее эта сумма действительно была отослана.

Во время той же беседы Ревердиль спросил Кристиана, почему он хочет объединиться с господином Вольтером в борьбе, которая далеко не безопасна. И которая может быть неверно истолкована не только в Париже.

— Почему, — спросил он, — по какой причине?

И тогда Кристиан очень просто и с удивлением ответил:

— Во имя чистоты! почему же еще? Чтобы очистить храм!!!

Господин Ревердиль пишет, что, услышав этот ответ, он преисполнился счастьем, к которому, однако, примешивались недобрые предчувствия.

Похоже, в тот же вечер его опасения подтвердились.

Сидя у себя в комнате, он услышал страшный шум, доносившийся со двора, какие-то звуки, словно ломают мебель, и крики. К этому добавился звон бьющегося стекла. Он вскочил и увидел, что во дворе стала собираться толпа. Он помчался в покои принца и обнаружил, что Кристиан, в явном приступе безумия, поломал мебель в гостиной, расположенной слева от его спальни, и повыкидывал обломки в окно, что повсюду валяется битое оконное стекло, и что двое «фаворитов», как именовались некоторые придворные, безуспешно пытаются утихомирить престолонаследника и заставить его прекратить эти «извращения».

Но только когда Ревердиль обратился к нему решительным и умоляющим голосом, Кристиан перестал бросать мебель в окно.

— Дитя мое, — спросил Ревердиль, — возлюбленное дитя мое, зачем ты это делаешь?

Кристиан при этом молча уставился на него, словно не понимая, как Ревердиль может задавать такие вопросы. Все ведь совершенно очевидно.

В тот же миг в комнату ворвался приспешник вдовствующей королевы, профессор из Академии Сорё по имени Гульберг, служивший учителем и опекуном принца Фредерика, маленький человек со странно холодными голубыми глазами, не имевший иных отличительных черт и бывший весьма небольшого роста; Ревердиль лишь успел шепнуть Принцу:

— Возлюбленное дитя мое, только не так! Только не так!!!

Мальчик был совершенно спокоен. Во дворе начали собирать в кучу выброшенные обломки.

После этого Гульберг взял Ревердиля под руку, попросив разрешения побеседовать с ним. Они вышли в дворцовый коридор.

— Господин Ревердиль, — сказал Гульдберг, — Его Величеству необходим лейб-медик.

— Зачем?

— Лейб-медик. Мы должны найти кого-нибудь, кто сможет завоевать его доверие и препятствовать его… вспышкам.

— Кого же? — спросил Ревердиль.

— Мы должны поискать, — сказал Гульберг, — поискать с величайшей тщательностью самого что ни на есть подходящего человека. Не еврея.

— Это почему же? — поинтересовался Ревердиль.

— Поскольку Его Величество страдает душевной болезнью, — сказал ему Гульберг.

Возразить на это Ревердиль не смог.

18 января 1765 года министр Бернсторф сообщил юному престолонаследнику, что во вторник правительство на своем заседании, после почти двухгодичных переговоров с английским правительством, решило, что он должен вступить в брак с тринадцатилетней английской принцессой Каролиной Матильдой, сестрой английского короля Георга III.

Свадьба должна была состояться в ноябре 1766 года.

При упоминании имени нареченной, Кристиан тут же полностью сосредоточился на своих привычных телодвижениях: стал постукивать кончиками пальцев по коже, барабанить по животу и судорожно подергивать ногами. Дослушав сообщение, он спросил:

— Следует ли мне ради такого случая выучить особые слова или реплики?

Граф Бернсторф не вполне понял смысл этого вопроса, но с любезной улыбкой ответил:

— Исключительно любовные, Ваше Королевское Высочество.

Когда Фредерик умер и Кристиан был благословлен, суровое воспитание прекратилось: молодой король был готов. Он был подготовлен к роли самодержавного и полновластного правителя.

Он был готов. Он мог приступать к своей новой роли. Ему было шестнадцать лет.

Ревердиль проводил его к смертному одру отца, засвидетельствовал благословение и вывел Кристиана на улицу. Держась за руки, они долго стояли в полном одиночестве посреди дворцового двора, окутываемые легкой метелью, пока рыдания мальчика не стихли.

Тем же вечером Кристиан был провозглашен королем Кристианом VII.

Ревердиль стоял на балконе позади, наискосок от него. Кристиан и тут хотел держать его за руку, но Ревердиль заявил, что это было бы неподобающим и противоречащим этикету. Прежде чем выйти, дрожавший всем телом Кристиан спросил Ревердиля:

— Какое чувство я сейчас должен выразить?

— Скорбь, — ответил Ревердиль, — а затем радость от приветствия народа.

Кристиан, однако, запутался, забыл о скорби и отчаянии и все время демонстрировал не сходившую с губ радостную улыбку и приветственно махал народу руками.

Многих это задело. Только что коронованный король не выказал подобающей скорби. Когда ему сказали об этом, он был безутешен; он сказал, что забыл свою первую реплику.

Нареченную королеву звали Каролина Матильда. Она родилась 22 июля 1751 года во дворце Лестер-Хаус в Лондоне и была бесхарактерной.