Византийская тьма - Страница 3

Все зашумели, обсуждая, а майор все более заинтересовывался нашими сведениями.

— И что же Владимир Дмитриевич?

— О! — вновь опередила всех Алла. — Уж он-то понимает толк в этих вещах! Кроме всего прочего, у него знаменитейшая бабушка — Елена Блаватская, основательница «Тайной доктрины». Она лично читала Книгу судеб в неприступных Гималаях.

— Значит, он согласился с мнением Дениса?

— Он сказал: как бы ваш византийский мистагог не занялся перетаскиванием к себе кого-нибудь из вас. Он же чувствует там, у себя, как его щупают через время и пространство.

Наступило молчание. Бился глупый мотылек о горячее стекло «летучей мыши». Журчал стекающий с горы ручей.

— Ну и ну, — удивился майор. — Оказывается, это и не преступление и не несчастье, как можно было бы предположить. Оказывается, это целый научный переворот.

— А почему бы и нет? — вступила другая сотрудница, Вероника, похожая на бестужевку в пенсне на красном шнурке. Она ранее работала в Музее религии и атеизма, поэтому всякую мистику считала своей специальностью. — У нас по страницам газет порхают всякие НЛО, полтергейсты, разгуливают снежные человеки, а как до нас, бедных археологов, тут жестокое табу. Одна унылая реальность.

Все засмеялись, и напряжение спало. Я согнал мотыльков с «летучей мыши», стало посветлее, а майор лукавым тоном сообщил:

— А вы знаете, что в сводках МВД сообщается цифра пропавших без вести и неразысканных граждан? Их несколько десятков человек по стране. Будем знать, что археологи Бореады нашли научное объяснение — их перетаскивают к себе мистагоги прошедших времен!

— А что? — тоном полемиста отвечала ему серьезная Вероника. — Можно при желании и источники найти. Вот в Христологии — известно ведь, что эта отвергнутая церковью книга пользовалась громадным авторитетом в Средние века, — в Христологии упоминается некий подвижник Дионисий, смотрите, и имя ведь совпадает…

— Может быть, потом про Христологию? — просили некоторые. Видно было, что такие дискуссии здесь не редкость. Другие считали, что надо дать высказаться и Веронике. Да и сама Вероника в мужественном пенсне была не из тех, кого можно заставить замолчать.

— Этот подвижник Дионисий, живший при императоре Константине Первом, то есть в четвертом веке, он ужасно страдал, что не живет в одно время с Христом. А был он, до обращения в христианство, как раз ученым мистагогом в языческом храме. И тогда он достиг искусства переселяться на триста лет назад, в век, когда жил Христос, и даже сумел омыть слезами его светлые ноги. А потом, чтобы доказать, что он не врет, одного ритора перетаскивал туда и обратно, который тогда и описал всю эту историю.

Она порылась в рабочей папке и нашла там бумажку.

— Вот я и выписку оттуда сделала: «Он ушел по ту сторону разума, а тень его оставалась с нами, блуждала тут, как собака, потерявшая хозяина, оставались и осколки эха, многие охи, вздохи и сожаления…» Девочки, подтвердите, ведь у нас все так и было — три дня после ухода Дениса мы приходили ночью сюда и слушали, как он плачет за стеной пространства…

Сээнэсы и мээнэсы закивали головами.

— Погодите, погодите, — заволновалась Алла, видя, что майор смотрит на наручные часы. — Это не глупости! Иван Никифорович, скажите же товарищу. Мы так переживаем, это же понятно… Пусть выслушает наши мнения, хотя бы вкратце. Теперь ты, Зоя, говори. Товарищи, у нее самые веские основания, она же математик!

Разговор стал явно напоминать профсоюзное собрание. Третья оппонентка, Зоя, похожая на сельскую методистку, говорила, как солому тянула, все «а», да «э».

— Каждый, хоть понаслышке знающий, что мы живем в мире трех измерений, так сказать — длина, высота, ширина, — знает также, что число измерений в природе бесконечно. Но в силу своего несовершенства человек пока {она голосом подчеркнула это «пока») способен воспринимать только три измерения пространства. Для него остальные как бы не существуют, но это не значит, что объективно их нет вообще, они есть, они пронизывают его самого, подобно радиоволнам, они сосуществуют где-то рядом, проявляя себя в виде привидений, барабашек, вещих снов, парапсихологии, наконец. Минуточку, минуточку! Я хочу сказать, что, подобно пространству, и время может иметь не только одно измерение, не только движение вперед, но и назад. Теоретически это возможно!

Майор, поглядев на меня, хотел встать, но она просто схватила его за локоть.

— Еще хоть пару слов! Для перевода из одного состояния в другое, из одного измерения в иные, из одного направления в противоположное вовсе не нужно сложнейших механизмов или сооружений, как полагают некоторые. Достаточно хорошо разработанных и усвоенных исполнителями словесных воздействий — гипноза, заклинаний, заговоров. История кишит достоверными примерами этого! В наше время скульптор и антрополог Герасимов — я слушала его! — защищая свою концепцию палеолитического мальчика из пещеры Тешик-Таш, убедительно доказывал, что современный человек в ходе эволюции многое потерял, а не приобрел, по сравнению со своим ископаемым предком. А именно, потерял способность к словесным воздействиям.

Майор все-таки с извинительной улыбочкой встал — торопился на последнюю электричку, приехал ведь не на машине. Женщины, перевозбужденные, говорили все враз. Майор им обещал, что каждую вызовут к следователю, а пока можно изложить свои доводы письменно.

Я повел его к себе в штаб-квартиру, которая располагалась в колхозной сторожке. Мы поднимались вдоль ручья, который струится здесь с самого ледникового периода, а у стены раскопанного эргастирия учиняет шумливый водопад.

— Я тороплюсь, — напомнил майор.

— А я должен показать, именно показать последний довод, по-латыни — ультима рацио, имеющийся у нас. Довод, который, мы думаем, сногсшибательнее всех других версий.

— Что же это?

— Письмо от самого Дениса.

— Как? Вроде предсмертного, что ли?

— Нет, уже оттуда.

— Неужели… С того света?

— Скажем так. С того света.

— Тогда уж не лучше ли признать, что его божьи коровки скушали? Такие вещи, говорят, случаются.

Я завел майора в свою комнату, включил свет и открыл сейф, который имеется в каждой экспедиции — а вдруг золотишко, монетишки… И предъявил свой ультима рацио. Это была пухлая от древности желтая книга, переплетенная сгнившей веревкой. Мыши, черви и сырость за восемьсот лет оставили от многих страниц лишь клочья.

— Что это? — настороженно спросил майор.

— Палимпсест.

— Палимпсест?

— Да, да. Палимпсест — это рукопись, в которой прежний текст выскоблен.

— Как выскоблен?

— А очень просто — стальным лезвием, скребком или пемзой. Знаете, окаменевшая есть морская пена — называется пемза.

— Пемзу знаю. А лучше скажите, зачем выскоблен?

— Пергамен, телячья кожа, был невообразимо дорог. Поэтому в ненужных рукописях соскабливали текст и писали новый.

— И здесь был старый текст?

— Был. По-видимому, это — Евангелие Апракос, девятого или десятого века на греческом языке, почерк крупный. Евангелия редко выскабливали, чтобы такое случилось, надо, чтоб текст их страдал серьезными идеологическими недостатками.

— Иван Никифорович! Скажу и я, как ваши ученицы, зачем мне лекции читаете? Объясните лучше, какое отношение имеет ваш палимпсест к делу этого Дениса?

— Самое прямое. Новый текст здесь написан нашим Денисом и на самом современном русском языке.

— И вы беретесь точно доказать это?

— Берусь. Для этого мне нужно только время.

— И вы в состоянии здесь что-нибудь прочесть?

— Укажите, что именно?

— Ну, хотя бы вот здесь… Здесь поменьше клочьев.

— Пожалуйста. В этом месте — на самом верху страницы — написано так: «Мгла сгустилась, и тишина стала плотной, как тело старого дуба…» Смотрите, вот явно русские буквы гражданского почерка — «д», вот «у», «б», это, надо полагать, «а», а тут плесень сильно попортила. А дальше надо читать с сильной лупой, все-таки двенадцатый век. Но чернила, глядите, ах какие были тогда чернила! Можно и под рентген, есть такой метод.