Витязь без шкуры - Страница 27
– Ты на женщину не наговариваешь? – спросила у нее Кира с осторожностью. – Все-таки вы с покойницей не были так уж близко знакомы.
– Да-да, ты сама говорила, что с Диной в школе не дружила, сошлась с ней лишь за последние годы.
– И что? Динка в разводе три года, мы с ней тесно дружим года два с половиной… Уж нагляделась! И на нее, и на ее маму, да и на братца тоже успела посмотреть. Нет, я не говорю, что они были ужасные люди, но предприимчивость была у них просто в крови. Ну не могли они нормально общаться с людьми, всюду им цифры мерещились.
– Какие цифры?
– Ну, рубли и доллары. И желательно, чтобы с несколькими нулями. Вот этот может тем-то и тем-то быть нам полезен. Этот то-то и то-то для нас сделает. А того мы так-то и так-то развести можем. Так и жили. Серьезно, никого они не обижали, но всюду, где только могли, свою выгоду старались поиметь.
Что ж, хотя подругам и трудно было поверить в существование подобной меркантильности, они понимали: Анжела лучше знала покойную Дину и ее мать, теперь тоже покойную.
– Плохая или хорошая, а надо разобраться, что с ней случилось!
Но в случившейся с Людмилой Петровной трагедии уже разбирались специалисты. Из подъезда вышли несколько полицейских. Среди них был и тот следователь, который вел дело об убийстве Дины. Следователь задрал голову вверх и смотрел на окно, из которого выпала женщина.
– Высота тут приличная. Говорите, летела молча?
Вопрос был задан молоденькому участковому, которому довелось оказаться на месте происшествия в числе первых.
– Да, – кивнул он головой. – Никто из свидетелей во дворе не слышал ни единого звука до тех пор, пока тело не упало на землю. Тут уж закричали женщины и дети заплакали.
– Есть два варианта, почему она молчала, – хмыкнул следователь. – Либо вжилась в роль, настроила саму себя, что умирает, и не хотела своими воплями портить мгновение. Либо… Либо потому, что просто не могла кричать.
– Почему не могла?
– Была уже мертва или, как предположение, находилась без сознания.
– Но тогда должен был быть кто-то, кто сначала ее этого сознания лишил. А затем помог женщине выпасть из окна.
– Думаете, убийство? Она была в верхней одежде, словно собиралась на улицу. Может, к окну подошла, да голова закружилась, она и бухнулась вниз?
– Так или иначе, с этим будут разбираться эксперты…
– Товарищ следователь! – окликнула его Кира. – Добрый день, вернее, вечер!
Следователь окинул троих девушек далеко не дружелюбным взглядом.
– А-а-а… И вы тут. Какими судьбами?
– Чисто случайно, мимо проходили.
– Говорите, оказались на месте преступления по чистой случайности?
В голосе следователя слышался откровенный сарказм. Он явно в такие случайности не верил и верить не собирался.
– Ну, не совсем случайно, – исправилась Кира. – Вообще-то мы хотели поговорить с Людмилой Петровной.
– И как? – оживился следователь. – Поговорили?
– Не успели.
Следователь помрачнел.
– То-то и оно, что не успели. А похоже, покойнице было что рассказать…
– Нам тоже есть что рассказать вам.
Следователь замер.
– Мы только что разговаривали с женщиной, у которой жил Гермес – брат Дианы. Так Алиса говорит, что Гермес сегодня с утра отправился куда-то по настоянию своей матери. И до сих пор от него нет никаких известий. Ни трубку он не берет, ни сам не звонит. У Алиски дурные предчувствия на его счет.
– Стойте, стойте, – перебил следователь. – Ничего не пойму из вашей трескотни.
– Если хотите, мы вам более подробно расскажем об этом.
– Ну, рассказывайте.
– Только не тут, а там… наверху. В квартире.
И что было делать бедному следователю? Будь он человеком строптивым, начал бы сопротивляться, осложнив жизнь и самому себе, и подругам. Но Кире с Лесей повезло, следователь бы человеком покладистым, так что он лишь кивнул головой:
– Идите за мной. Эксперты осматривают квартиру, а мы с вами пообщаемся. Но учтите, тут вашего защитника нету, так что будете путаться под ногами – я вас мигом выставлю вон.
– Не будем!
– Мы тихонько!
Подруги не могли толком сказать, что они надеялись обнаружить в квартире погибших матери и дочери. Но им не давала покоя мысль о том, что сначала Дина поехала куда-то на белой «Ауди» и была убита, потом Гермес пропал, а теперь вот и Людмила Петровна погибла, а перед этим повела себя странно, совсем нехарактерно для нее. Выдворила дядю Володю из квартиры, а потом надела уличную одежду и сиганула в окно кухни. Нет, вряд ли она выпала из окна по своей воле.
– Если Дина оставила матери телефон человека, с которым в субботу утром ее познакомил Салим, и адрес дома, куда он ее возил, нам надо их найти.
– Будем надеяться, что Дина не стала слишком далеко прятать эти записи. Иначе нам их не найти.
– Но с другой стороны, если Дина не спрятала улику надежно, то преступник мог взять ее первым. Он ведь побывал в квартире до нас!
Этого нельзя было не учитывать. И Кира с Лесей ощутили внутри себя поднимающуюся горечь. Что, если они опять не успели? Что, если преступник снова опередил их?
Дверь в квартиру погибшей женщины оказалась приоткрыта. Дядя Володя, который уже несколько пришел в чувство, скромно сидел в уголке и лишь время от времени обращался к снующим мимо него полицейским:
– Чего хоть ищете-то?
И в конце концов один из них с досадой отозвался:
– Если бы мы это сами знали, старик!
– Ну а как это хоть выглядит?
– Отстань, дед. Сидишь себе и сиди.
Дядя Володя замолчал, но, улучив момент, дернул Анжелу за рукав:
– Анжелка, чего они все ищут, а?
– Хотят понять, куда Дину утром возил тот человек на белой «Ауди».
– А-а-а… – пригорюнился сосед. – Этого я не знаю. А что? Это важно?
– Важно, дядя Володя. Дина туда не одна поехала, кроме владельца белой машины с ними были еще два человека, двое мужчин. И они оба пропали.
– И чего? Полицейские ищут их теперь?
– Да.
– Небось, важные шишки эти двое?
– Наверное.
Дядя Володя снова примолк. А потом неожиданно встал и поковылял куда-то по коридору. Никто его не остановил, никто не спросил, куда он направляется. А дядя Володя, дойдя до тумбочки, где раньше стоял телефон, тихонько поманил Анжелу рукой:
– Иди-ка сюда!
И когда Анжела подошла, он кивнул ей на стену:
– Гляди.
Анжела взглянула на неровно поклеенный кусок обоев, на который указывал ей дядя Володя. Что и говорить, ремонт в квартире Дины и ее матери следовало бы сделать еще лет этак десять назад. Уже и тогда ободранные стены, серые от грязи двери и пожелтевший, в паутине потолок требовали шпатлевки, побелки и покраски. Но Дина с матерью подобную статью расходов не предусматривали, их возмущала одна только мысль: что ремонт они сделают вдвоем, а пользоваться им будут все четверо. Эти двое – дядя Володя и Гермес, который, сказать откровенно, старался ничего из своего заработка не отдавать матери. Ну а уж про дядю Володю и говорить нечего.
Так что ремонт Дина с матерью сделали лишь в своей комнате, а прихожую оставили в первозданном виде. Теперь старые обои местами отклеились от стен и кем-то были содраны, но местами они еще держались: пожелтевшие, засиженные мухами, покрытые жирными пятнами – гадкие до невозможности. И сейчас Анжела с недоумением смотрела на дядю Володю, который взглядом указывал ей на эти обои. Что он хочет чтобы она там увидела?
Но, проследив за его взглядом, Анжела заметила, что над тумбочкой обои вроде как покрыты какой-то вязью. А приглядевшись, поняла, что это не вязь, а записи, сделанные рукой Дины, ее матери и даже Гермеса.
– Телефон-то они давно в свою комнату переставили, – хихикнул дядя Володя, – мол, раз я за него не плачу, нечего мне им и пользоваться. Ну, да это шут с ними, штришок к портрету твоей подружки. Только к чему я тебя сюда привел: память-то у них всех не ахти какая крепкая, а поговорить они любили, да только друг от друга таились. Понадобится Люде с кем-то посудачить, она трубку с блока возьмет и сюда чешет. Тут у них и стульчик, меня-то они совсем не стеснялись, думали, если я выпить люблю, то целыми днями пьяный валяюсь. А я, может быть, просто рожи их видеть не хотел, вот и торчал у себя в комнате!