Витпанк - Страница 40

Из своего объемистого, как у любого волшебника, кармана, Блейк вытащил электрическую лампочку.

— И у меня есть собственные маяки, — сказал он.

Джонс испустил хриплый гортанный рев и набросился на собеседника, сбив его с ног. Лампочка выпала и разбилась об пол. По линолеуму, издав короткий лай, метнулось черное, отливающее металлом, похожее на ящерицу существо.

Джонс и Блейк боролись, катаясь по полу. Внезапно тело Блейка обмякло, и Джонс поднялся на ноги.

— Ах ты сукин сын, — пробормотал он и принялся речитативом бормотать заклинание, призывающее демонов-уборщиков.

Блейк, все так же лежа на полу, открыл глаза. Затем он вытащил маленький серебристый револьвер и на полуслове застрелил Джонса.

Затем Блейк вызвал свою собственную нечистую команду, чтобы прибрать труп. И пока те хрустели бренными останками соперника, Блейк методично уничтожал уложенные в коробку лампочки, давя сапогом каждое паукообразное существо, появлявшееся из разбитой оболочки. Вновь заполняя коробку маяками своего Хозяина, он вполголоса напевал:

— О, старая черная магия,

Возьми меня в свои заклятья…

Для Луизы деревенская жизнь была внове, и она сразу возненавидела ее. Это была молодая, цветущая двадцатидвухлетняя женщина; она оказалась не готова к тому, чтобы довольствоваться верандой, затянутой сеткой от москитов, креслом-качалкой и общением с несметными полчищами насекомых.

Переехать сюда ее уговорил Джонни. Он сказал: «Это ведь мне, а не тебе придется каждый день ездить на работу за пятьдесят миль. Все, о чем я прошу — это чтобы ты сделала попытку».

И где были ее мозги? — теперь удивлялась она. «Запомни, Луиза Риверс, — сказала она, обращаясь к пустой комнате, — в твоей голове должен раздаваться сигнал тревоги сразу же, как только Джонни начинает что-либо словами „Все, о чем я прошу…” Все, о чем я прошу — это один раз сходить со мной в кино. Все, о чем я прошу — это один поцелуй. Все, о чем я тебя прошу — это снять колготки, чтобы я мог полюбоваться на твои колени.Старые песни!»

И вот пожалуйста: она торчит здесь в деревне, до убогого занюханного местного магазинчика пять миль, а машины нет! К тому же жара стоит такая, что как бы не расплавились темные очки, которые она оставила лежать на стуле, на лужайке перед домом.

Луиза вышла на дорогу и двинулась по направлению к Вардам — чувствуя, как полуденное солнце, словно бешеный пес, дышит ей в затылок. Варды жили на старой, глубоко вросшей во флоридскую пыль ферме, с пальметто по обеим сторонам двери и стареньким пикапом под единственным дубом во дворе.

В руке у Луизы был список продуктов, а в мозгу наготове слова: «Если вы собираетесь в магазин, не могли бы вы прихватить кое-что и для меня?»

Семейство Вард казались ей довольно милыми стариками — из тех пар, что, кажется, были женаты всегда; они даже с виду были немного похожи друг на друга, как бывает у давно поженившихся супругов.

Луиза постучала в дверь. Ей никто не ответил.

— Эй! — позвала она. Может быть, они решили вздремнуть? Деревенская жизнь располагает ко сну…

Луиза постучала громче. Потом повернула ручку и толкнула дверь. Та распахнулась вовнутрь и навстречу женщине хлынул яркий пульсирующий свет.

— Миссис Вард! — крикнула Луиза. Гостиная была залита серебряным светом, высасывавшим цвета из стен, из дивана, из резных кресел. Миссис Вард поднялась с дивана ей навстречу. Из-за стробоскопических вспышек света казалось, что она движется рывками: один образ накладывался на другой.

— Входите, моя дорогая, — сказала миссис Вард.

Она взяла Луизу за руку и подвела к дивану.

В комнате было холодно, словно в вагоне-рефрижераторе. На миссис Вард было надето несколько свитеров, а на голове — шерстяная шапочка, закрывавшая волосы.

Миссис Вард повернулась и крикнула:

— Гарри, посмотри, кто пришел! Это наша соседка!

Луиза посмотрела на верхушку лестницы и увидела мистера Варда. Он начал спускаться по ступенькам, двигаясь немного неуклюже из-за большой картонной коробки, которую сжимал в руках.

— Добрый день, добрый день! — с улыбкой крикнул ей мистер Вард. Как и его жена, он был закутан с головы до ног, чтобы противостоять холоду.

Луиза понемногу привыкла к свету. Краткое мгновение, когда ее охватил страх и трепет, миновало, и теперь свет казался ей очаровательно пытливым — словно детские пальчики, застенчиво ощупывающие ее лицо, скользящие по ее рукам, мягко гладящие волосы.

— У вас очень светло, — сказала Луиза. Она забыла, зачем пришла сюда.

Миссис Вард наклонилась вперед и потрепала ее голубое джинсовое колено.

— Более чем недостаточно, — сказала она. — Здесь пока что более чем недостаточно света. Здесь темно как ночью, с точки зрения Дивного Народа. Мы с Гарри делаем что можем, но нас ведь всего только двое. Ты поможешь нам, правда?

— Э-э, ну конечно… — сказала Луиза.

Гарри прошаркал к ним и поставил коробку на пол. Он засунул в нее руку и достал электрическую лампочку.

— Моя дорогая, — сказал он и протянул лампочку Луизе с изысканным полупоклоном, словно преподносил ей розу.

Луиза была очарована.

— О, спасибо! — сказала она. Она приложила лампочку к щеке — она была холодной и, казалось, вибрировала.

— Прошу вас, когда будете уходить, возьмите с собой всю коробку, — сказала миссис Вард. — У нас их много.

«Деревенские жители так щедры!», — подумала Луиза.

Было уже темно, когда Джонни свернул с магистрали на поворот к Полк-Хилл. Один раз ему пришлось остановиться, потому что жучки-любовники залепили ему лобовое стекло; их было столько, что он не мог ничего разглядеть. Как ни странно, в брошюрах для путешественников, посвященных Флориде, ничего не говорилось об этих маленьких ублюдках, которые черными тучами висели над автомагистралями, постоянно совокупляясь — отсюда и появилось их название. Эти мерзкие насекомые породили здесь целую отрасль промышленности: щитки-предохранители от любовников на решетку радиатора, растворитель любовников для лобовых стекол, шуточные стикеры с любовниками, прикрепляемые на бампер…

Однако Джонни любил Флориду — как только может ее любить парень из Миннесоты. Он ничуть не возражал против того, чтобы никогда больше не увидеть снегопада или обледеневшего дерева. И Луиза думала так же. Первым местом, где они поселились, была Тампа — но там оказалось слишком многолюдно, и он уговорил Луизу перебраться в Полк-Хилл. Здесь была уже настоящая деревня — с коровами, чертополохом и красношеими фермерами с собаками.

Джонни полюбилось это место, но Луиза до сих пор была немного удручена переездом. Тампа ей нравилась больше.

Он свернул возле Уэплс-драйв и снизил скорость, приноравливаясь к залатанному асфальту. Впереди, у Вардов, в каждом окне дома сверкал свет. «По какому бы это случаю?» — удивился Джонни.

Джонни завернул за угол и увидел свой собственный дом. Свет лился изо всех окон. Вот ведь интересно: здесь, в деревне, электрический свет кажется ярче — он уже и раньше отмечал это, но сейчас, безлунной ночью, это было еще более заметно.

Джонни остановил машину и выключил зажигание.

Идя по поднимающимся ступеньками каменным плитам, он заметил, что свет в окнах словно бы пульсировал. Странно… Посмотрев себе под ноги, Джонни увидел на земле сотни — нет, тысячи бьющихся мотыльков. Некоторые из них были не больше центовой монеты, другие — довольно крупными, с бледно-зелеными или желтыми крыльями.

Да, насекомых во Флориде хватало.

— Я бы на вашем месте не стал туда входить, — произнес чей-то голос.

Джонни обернулся и увидел высокого человека в смокинге, дополненном цилиндром и плащом-накидкой, с роскошными усами щеткой. Рядом с ним стояла девушка в расшитом блестками купальнике и туфлях на высоких каблуках.

Незнакомец сделал шаг вперед.

— Боюсь, один из моих знакомых допустил небрежность. Джонс — неплохой волшебник, но демонам третьего круга он не ровня. Увы, его надули так же легко, как мы с вами могли бы надуть ребенка при помощи спрятанной в рукаве карты или монетки с двумя орлами. Теперь он исчез — съеден, полагаю, — но ущерб уже нанесен…