Витки - Страница 5
Она кусала губы и глядела на распечатку, словно на невесть откуда взявшегося покойника.
– Что все это значит? – в конце концов выдавил я.
Прежде чем ответить, Даггетт раскурил трубку.
– Я думаю, над вами кто-то поработал, – проговорил он. – Не могу сказать, была ли умышленно нанесена травма головного мозга. Но фальшивую память вам, безусловно, имплантировали.
– Кто?
– Любой мой ответ был бы на данном этапе достаточно беспочвенным предположением.
– Так предполагайте!
Даггетт слегка пожал плечами.
– Известно, что так относятся к людям некоторые правительства. Но потом эти люди, как правило, не ведут беззаботную и обеспеченную жизнь. – Он сделал паузу. – Судя по вашему говору, вы коренной уроженец Америки.
– Я тоже так думаю. Однако не из Верхнего Мичигана.
– Истинные воспоминания о том периоде пока не появились?
На миг, лишь на какой-то краткий миг, пока он говорил, мне почудилось, что я сумел что-то ухватить, почти уже держал в руках – и вдруг все. Исчезло. Капут. Истина издевательски скалилась мне из-за угла.
Я состроил зверскую гримасу – плотно сжал веки, свел брови, стиснул зубы.
– Черт побери!
На мое плечо легла рука Даггетта.
– Придет, придет в свое время. Не мучайтесь так.
Доктор отвернулся и стал чистить трубку над большой пепельницей.
– Я мог бы загипнотизировать вас глубже, – сообщил он. – Но существует опасность создания новой конструкции. Если отчаянно пытаться что-то найти, можно вызвать к жизни иную фальшивую память – для восполнения нужды. Так что на сегодня все. Приходите через три дня.
– Я не в силах ждать три дня. Завтра.
Даггетт отложил трубку и скребок.
– Лед тронулся, – сказал он. – Лучше бы некоторое время не торопиться. Дать настоящим воспоминаниям, если можно так выразиться, шанс, возможность проявить себя.
– Завтра, – повторил я.
– Я не хочу вмешиваться так скоро.
– Доктор, мне необходимо знать.
Он вздохнул, признавая поражение.
– Хорошо. Завтра утром. Условьтесь о встрече с моим секретарем.
Я взглянул на Кору.
– Полагаю, мне следует пойти в полицию.
Даггетт то ли фыркнул, то ли хохотнул.
– Не могу, разумеется, вам указывать, – медленно произнес он, – но позвольте заметить, что, если вы не в состоянии рассказать полиции больше, чем знаете сейчас, они лишь порекомендуют вам обратиться к врачу.
Уловка 22 не пропала даром. Секретарь Даггетта, которая, должно быть, привыкла ко всякому проявлению эмоций у пациентов, и глазом не моргнула, видя несоответствие между выражением моего лица и непрерывным хихиканьем. Она назначила мне время и кивнула на прощанье.
Выход – в сопровождении наряженных клоунами фурий, толпой рванувшихся мне вслед.
Реакция наступила через несколько кварталов.
– Мне страшно, Дон, – сказала Кора.
Она вела машину. Я сидел, понуро свесив голову, и вызывал демонов, чтобы с ними бороться. Тщетно – те не обращали на меня внимания.
– Мне тоже.
И это была правда, хотя и не вся. Кора, судя по ее поведению, была напугана сильнее меня. Я же глубоко внутри стал испытывать чувство, от которого совсем отвык. Отвык настолько, что первые его прикосновения казались почти незнакомыми.
Это была злость.
Ангелы? Может быть, я мертв и нахожусь в раю? Нет. Мелодичные звуки не напоминали струнное пение арф, да и не должна бесплотная душа чувствовать кислый привкус во рту.
Я простонал и вернулся на бренную землю, к тренькающему телефону – забыл поставить его в режим записи, когда, ложась спать, еще надеялся на возвращение демонов. Если они и являлись, то конечный счет был примерно таким: демоны – 6, Белпатри – 0.
Часы показали 8.32 и повели отсчет дальше. Я ответил на звонок.
Знакомый голос. А, секретарь Даггетта… Но что-то определенно стряслось.
– …вынуждены отменить вашу встречу, – говорила она. – Доктор Даггетт ночью скончался.
– Что?!
– Доктор Даггетт скончался. Мы… я обнаружила его в кабинете утром, когда пришла. Сердечный приступ.
– Неожиданно?..
– Совершенно неожиданно. Он никогда не жаловался на сердце.
– Допоздна работал?
– Изучал истории болезни некоторых пациентов. Прослушивал записи…
Больше она, по сути, ничего не знала. Разумеется, я не мог отрешиться от мысли, что именно мои записи прослушивал он перед смертью.
Я встал, умылся, оделся и приготовил кофе. Кора с благодарностью приняла его и бросила на меня вопросительный взгляд. Я рассказал все, что только что узнал.
– Это дело дурно пахнет, – проговорила Кора после паузы. – Что… как… Черт побери! Начинать сначала с другим врачом? Или, быть может, попытаться заглянуть в твою историю болезни?
Я покачал головой.
– Сегодня это точно не получится… А другой врач лишь повторит то, что сделал вчера Даггетт, – зачем? Даггетт ведь предупредил, что воспоминания скоро вернутся. Мне кажется, он прав, поэтому лучше подождать. Я уже чувствую себя иначе, будто в моей голове что-то приходит в порядок, проясняется.
– Но, черт побери, мы были так близко – к чему-то! Просто невероятное совпадение! Может, стоит обратиться в полицию? Рассказать им все, и пусть проверят…
– Слухи и догадки, – перебил я. – К тому же исходящие от предполагаемого душевнобольного. Даже если они отнесутся серьезно, за что ухватиться? Сердечный приступ – это не удар тупым орудием. Для полиции у нас ничего нет. Как и у них для нас.
Кора сделала глоток кофе, опустила чашку на прикроватную тумбочку.
– Ну и что ты собираешься делать?
– Вернуться в Ки-Уэст. Послезавтра в банк должен поступить следующий платеж. Мы можем позволить себе успокоиться и ждать результатов лечения.
– Успокоиться? – переспросила она, сбросила ноги с постели и встала. – Как это возможно, зная то, что мы узнали?
– А что же еще делать?
– Когда уляжется шум, постараться заглянуть в твою медицинскую карту. Даггетт мог записать туда больше, чем сказал нам.
– Навести справки можно по телефону через несколько дней, уже из дома. Приводи себя в порядок и пойдем завтракать – если ты не предпочитаешь поесть здесь. Потом складываем вещи и уезжаем.
– Нет, – сказала Кора, решительно откинув назад волосы. – То есть да – завтраку и нет – «уезжаем».
– Что ж, одевайся. Остальное обсудим за завтраком.
Сошлись на компромиссе: мы задерживаемся здесь, ночуем, днем пытаемся добраться до моей истории болезни и, если ничего не получится, утром уезжаем.
Ничего не получилось.
Я хочу сказать, что приемная Даггетта была закрыта. Справочная не могла или не хотела связать нас с его родственниками. Разыскать его секретаря я не сумел. В конце концов нашел медсестру, и она сообщила, что то, что мне нужно, получить немедленно я не смогу. Архивы носят весьма деликатный характер; они опечатываются в случае кончины психиатра и выдаются лишь по решению суда или запросу нового лечащего врача. Ей очень жаль, но…
Ничего не получилось.
– Давай обратимся в суд, – предложила Кора.
– Нет, – ответил я. – Не надо вмешивать посторонних. Я сдержал свое обещание – мы ждали, мы пытались. Завтра уезжаем.
– Так и не узнав?
– Все придет. Я чувствую.
– Ты и Багдад «чувствовал».
– Иначе.
– Вот как?
Тяжелый был вечер. Вдобавок ко всему снова вернулись демоны, прихватив с собою запас кошмаров. К счастью, большинство из них с первыми лучами солнца бесследно исчезли. За исключением сценки последнего танца войны вокруг бензоколонки «Ангро энерджи» с участием всевозможных ужасов; и земля разверзлась под ногами, когда какой-то толстяк пылающим топором разрубил гигантскую голограмму моего мозга… Словом, были все те маленькие прелести, которые превращают сон в захватывающее приключение.
Кора не очень радовалась нашему отъезду, но я выполнил свои обязательства, и она сдержала обещание. Почти всю дорогу нас преследовал моросящий дождь. Патетично – природа будто прониклась нашими чувствами. Мы оба были далеко не в блестящем настроении, когда приехали домой.