Витки - Страница 3

Изменить размер шрифта:

– Дай мне пять минут, и мы сойдем на берег в поисках протеина.

Она улыбнулась. Я выключил терминал. Возвращение домой все еще согревало душу.

Кликлик.

В Детройте мы пересели на самолет до Эсканобы, что на северном берегу Мичигана. Яркое зеркало озера, по крайней мере вдоль береговой линии, словно конфетти было усеяно парусниками – меня будто током ударило. И чем ближе становилось мое пасторальное детство, тем больше наплывало воспоминаний. Я постоянно указывал Коре то на одну, то на другую достопримечательность, занимательные истории сами собой возникали в голове и просились с языка.

Багажа у нас не было – только сумки через плечо. Сойдя с самолета, мы сразу взяли напрокат машину и по автостраде № 41 поехали вдоль берега к северу, к выезду из города.

Солнце нанесло по зеркальной поверхности озера скользящий удар, и тотчас, словно трещины в стекле, побежали волны. Через несколько миль мы свернули на шоссе Джи-38 к Корнеллу. Темно-зеленый косматый горизонт казался удивительно близким, и мое воображение, опережая события, устремилось вперед.

– Все же я думаю, что надо было предварительно позвонить, – уже не в первый раз сказала Кора. – За пять лет многое могло измениться.

Пять лет?.. Неужели так долго меня не было дома? Я выпалил цифру не задумываясь. Так сколько же лет прошло? Ни в прошлом, 1994-м, ни в позапрошлом году я Флориду не покидал, точно. В 1992-м… Я не мог припомнить, что делал в девяносто втором.

– Знаешь, я немного боюсь знакомства с твоими.

Дорожный указатель обещал Багдад через пятнадцать миль после Корнелла. Как мне и подсказывала память.

Я повернулся к Коре.

– Тебе нечего бояться, все будет хорошо.

Да и как иначе? Чем ближе мы подъезжали к Багдаду, тем меньше я беспокоился о дальнейшем. Главное… я улыбнулся… главное, что мы вместе.

Крошечный Корнелл, очевидно, за несколько лет сильно изменился – я ничего не мог узнать. Но шоссе в окружении высоких деревьев, старая железнодорожная ветка, водонапорная башня там или сям – все было до боли знакомо.

– А вот это что-то новое, – сказал я, помолчав.

Бензоколонка на краю Багдада оказалась маленькой и обветшалой, а не крупной станцией от «Ангро энерджи», которую я так отчетливо помнил. У въезда стоял новый знак: «Багдад. Нас. – 442».

Я притормозил до требуемых тридцати миль в час и поехал по единственной дороге, которую в черте поселка с известной натяжкой можно было бы назвать улицей. Незаасфальтированные дорожки, поросшие кое-где травой, развалюхи сараи и скособоченные домики с облупившимися фасадами…

Беда была в том, что эта улица не имела ничего общего с той, которую я помнил. Впрочем, возможно, на другой стороне поселка…

Ее мы достигли неприятно быстро. Промелькнуло последнее здание, и начались поля.

Население – 442. Нет, не может быть. В детстве меня окружало некое подобие если не столичной жизни, то уж во всяком случае мира, в котором существовали города, – не эта Богом забытая дыра. Я помнил… что-то большее. Где красная кирпичная школа с покрашенными в черный цвет пожарными лестницами, где белая церковь со шпилем, театр с большим шатром? Где дом моих родителей?

Я вел машину, растерянно глядя по сторонам, и Кора, наверное, догадалась, что что-то не так. Вернее, то, что все это время было не так, теперь обрело осязаемые очертания.

Я затормозил, прижавшись к правой обочине, развернулся – движения, собственно, не было никакого, даже сейчас, в разгар лета, – и медленно поехал назад, в ту часть, которую условно можно было бы назвать центром. Мимо проплыли старые фасады четырех магазинов, совершенно мне незнакомых.

«Кафе». Хорошая идея. Я припарковал машину – с таким же успехом можно было оставить ее посреди улицы, – и мы зашли в кафе.

Кроме нас, посетителей не было. Мы сели у стойки и заказали охлажденный чай. День выдался жаркий, и, наверное, неудивительно, что я вспотел.

– Вы не знаете здесь в округе семью Белпатри? – спросил я усталую официантку с голубым лаком на ногтях.

– Кого?

Я повторил по буквам.

– Нет. – В этой женщине – владелице или совладелице кафе – безошибочно угадывался старожил. – Вроде в Перронвиле есть Беллы, – добавила она.

Мы не спеша пили чай и наблюдали за отвратительно опытной мухой, залетевшей за стекло на кокосовый орех, украшавший что-то сухое и желтое. Я не хотел смотреть на Кору и на ее ни к чему не обязывающие фразы отвечал односложным мычанием.

Расплатившись, мы сели в машину и медленно поехали по шоссе к югу. Я внимательно всматривался в боковые улочки – ничего. Все выглядело совершенно иначе.

На краю поселка я свернул на заправку и залил бензин. Подзарядкой здесь и не пахло – так далеко на север от Солнечного Пояса электромобили, как видно, не дошли. А на новой станции «Ангро», которую я вроде бы помнил – действительно помнил! – подзарядочные устройства были.

Заправщику пришлось выдержать ту же серию вопросов о семействе Белпатри. Увы, эту фамилию он слышал впервые.

Не успел я завести двигатель, как Кора спросила:

– Ты помнишь улицу, на которой стоял твой дом?

– Конечно. Беда лишь в том, что это ложная память.

Я был потрясен открытием – да. Но не до такой степени, как можно было ожидать. Где-то глубоко внутри я все время знал, что и запечатленный в памяти дом, и мое детство – изощренная ложь. Важно было приехать сюда и убедиться. И главное, чтобы при этом рядом была Кора.

– Конечно, я помню улицу и дом. Но они не в этом городе. Улицы другие, и дома другие, и люди… А все, что я вижу вокруг, – я этого не помню. Я никогда в жизни не был в Багдаде.

Наступило молчание.

– А может, их два? – произнесла Кора.

– Два города с одним названием? Оба в Мичигане, оба в нескольких милях к северо-востоку от Эсканобы по одной дороге? Причем дорогу я помню, все сходится. Все до края поселка. Потом… словно вживили что-то чужеродное. В географии или в памяти – не знаю…

– А твои родители, Дон? Если их здесь нет…

Они по-прежнему стояли у меня перед глазами, но не близкие, а будто с киноэкрана или страницы книги. Мама и папа. Милейшие люди.

Я больше не хотел думать о родителях.

– Ты нормально себя чувствуешь?

– Нет, но… – Я понял, что в каком-то отношении мне сейчас даже лучше, чем там, во Флориде, без единого облачка на горизонте. – Вернешься со мной во Флориду?

Кора хихикнула – видимо, от облегчения, что я держу себя в руках.

– Да уж. Честно говоря, не хочется остаток отпуска проводить здесь.

Я выехал на знакомое шоссе. Прощай, Багдад, вор моей юности.

Глава третья

Закат и вечерняя звезда, горизонт, увенчанный гирляндой увядших роз…

Нам повезло с рейсом на Детройт и недолго пришлось ждать самолета до Майами. Кора попросила меня сесть у иллюминатора, и я наблюдал, как чернильную тьму прокалывают светящиеся колодцы звезд.

– Ты не собираешься обратиться к помощи, когда мы вернемся?

– К чьей помощи? – спросил я, уже догадываясь. – И по какому поводу? – догадываясь и об этом.

– Тебе нужен врач, разумеется. Специалист по подобным вопросам.

– Думаешь, я сумасшедший?

– Нет. Но мы оба знаем, что-то у тебя определенно не в порядке. Если автомобиль барахлит, его показывают механику.

– А если правый глаз обманет тебя?

– В роль Эдипа можешь не входить. Я говорю о психиатре, а не о психоаналитике. Предположим, какое-то повреждение органического характера… Куда-нибудь давит осколок кости – последствие твоего несчастного случая – или что-нибудь в этом роде.

Я долго молчал. Ничего лучшего в голову не приходило, однако…

– Просто душа не лежит, – признался я.

– «И остается лишь разгладить эту прекрасную пустоту», – почти что с горечью сказала Кора.

– Что?

– «Тихая Лета – моя обитель. Я никогда, никогда, никогда не вернусь домой!» Сильвия Платт, из поэмы об амнезии. Предпочитаешь жить без памяти?

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com