Visum et Repertum
(Документы первых вампирических расследований c приложением некоторых извести - Страница 12

Нетрудно было понять, кто повинен во всех бедах. Однако ничто не совершалось поспешно — были собраны Судьи, оглашен Приговор в отношении трупа Кунце, каковой (будучи воодушевлены похожим случаем, произошедшим за несколько лет до того в той же провинции Силезии; как я полагаю, имеется в виду Бреслау, где было сожжено тело Сапожника) решили они предать огню.

Для этого Каменщикам потребовалось проделать отверстие в стене у Алтаря, чтобы вытащить тело, которое стали было волочить на веревке, и оно оказалось таким тяжелым, что веревка порвалась, а тело едва удалось пошевелить. Но когда его вытащили и положили снаружи на Повозку, то Конь, каковой некогда лягнул Кунце (весьма крепкая Лошадка) и должен был везти ее, принялся раскачиваться взад и вперед, и то и дело готов был упасть, и весь запыхался, пытаясь сдвинуть столь невыносимую ношу; и несмотря на это, вскоре после того способен был бежать, в то время как в той же Повозке сидели двое мужчин, таким незначительным казался их вес в сравнении с его силой.

Тело, положенное на огонь, так же не желало гореть, как ранее быть сдвинутым с места, и потому Палачу пришлось извлечь его, воспользовавшись крючьями, и разрезать на куски, дабы сжечь. И когда он разрезал тело, кровь, весьма чистая и насыщенная на вид, брызнула ему в лицо; но наконец, не без помощи двухсот шестнадцати больших поленьев, все было обращено в пепел. Его старательно собрали, как и в предшествующей Истории, и бросили в Реку, после чего Призрак более не появлялся.

Должен признаться, что я никак не могу догадаться и даже представить себе, какую увертку или объяснение может измыслить Атеист, столкнувшись со столь ясными и убедительными Доводами.

Теолог, врач, историк, собиратель древностей и плодовитый автор ученых сочинений Лев Аллатий или Леон Алаччи (Allatius, 1586–1669), ставший в 1661 г. хранителем Ватиканской библиотеки, дал в своем труде De Graecorum hodie quorundam opinationibus («О некоторых воззрениях современных греков», Кельн или Амстердам, 1645) один из первых образчиков вампирологических исследований. В рассказах о вруколаках и других демонических существах Греции Аллатий использовал различные источники из Ватиканской библиотеки; возможно, автор добавил к ним и кое-какие детские впечатления — по происхождению Аллатий был грек и первые девять лет жизни провел на родном острове Хиос. Ниже приведен отрывок из довольно длинного рассуждения Аллатия о вруколаках, переведенный по изданию 1645 г.

XII. Но все сие бледнеет пред Вуркулаками, которых иные называют Вулколаки, или Вутролаки[106]; невозможно вообразить что-либо более чудовищное, более губительное для рода человеческого. Само их имя говорит о нечистоте. Βούρκα есть водоем, но не всякий, а заполненный испорченной затхлой водой, испускающей, так сказать, малярийные миазмы. Λάκκος означает ров или пещеру, наполненную подобной же грязью. Это тело человека злодейского и преступного, каковой нередко бывает отлучен от церкви своим Священником; в отличие от прочих мертвых тел оно не растворяется и не обращается в прах, но, точно обладая более плотной кожей, раздувается и расширяется во все стороны, так что конечности его становится нелегко согнуть, и кожа натягивается, как на тимпане и, подобно барабану, издает при касании такой же звук, отчего его именуют также τυμπανιαίος[107]. В такое обезображенное тело входит Дьявол, и чинит беды несчастным смертным. Часто в подобном мертвом теле выходит из могилы, и направляется в города и другие населенные места, в особенности ночью, и идет к дому, какой ему понравится, стучит в дверь и зовет одного из обитателей по имени. Кто ответит, с тем покончено: на следующий день умрет. Кто не ответит, тому не грозит беда. И потому все жители того острова (Хиоса), если зовет их кто по ночам, никогда в первый раз не отвечают: ибо, если призывают их вторично, означает это, что не Вурколак то был, но кто-либо другой. И чума эта столь смертоносна, что и днем, и даже в полдень, и не в домах только, но и в полях, и посреди дорог, и в огороженных виноградниках нападает на прохожих и умерщвляет их одним своим видом, без слова или прикосновения. И если люди, видящие его, заговаривают с ним, призрак исчезает; те же, кто говорил с ним, умирают. Вот отчего жители, видя, что многие умирают без особенной причины, начинают подозревать (Вурколака) и раскапывают недавние могилы, и порой тотчас же, порой по прошествии времени находят неразложившееся, раздувшееся мертвое тело; его вытаскивают из могилы и с молитвами, читаемыми священниками, бросают в пылающий огонь, и не успевают еще те завершить молитвы, как члены мертвого тела начинают таять на глазах и все остальное обращается в прах. Другие верят, что Дьявол принимает облик умершего и в этом облике умерщвляет всех, кого захочет.

В книге польского ученого, историка, библиографа и одного из первых польских этнографов Лукаша Голембиовского (Gołębiowski, 1773–1849) Lud polski, jego zwyczaje, zabobony («Польский народ, его обычаи и суеверия», Варшава, 1830) рассказывается, в частности, о польских упырях и о полесском ревенанте, прозванном Курейко.

Упырь. Румяный труп, называемый в простонародье martwieć[108], из гроба встает, народ страшит, девичью кровь сосет.

Лучи месяца указывают ему путь. Народ поведал об упырях в стихах:

Бывает, что торопливости ради ездит упырь и верхом на палке. Дьявол принимает порой его облик. Исчезает упырь, когда запоет петух.

Прежде и в высших сословиях верили в упырей. Труд Богомольца Дьявол в своих проявлениях[110] и распространение образования уничтожили это суеверие, не искорененное до сих пор у простого народа. Во времена Станислава Августа[111]водился упырь в Белоруссии. Был и на Полесье в Лосицах Курейко, прозванный так из-за подражания петуху. Он повесился на чердаке в 1824 году. С тех пор каждый вторник вел он себя, словно при жизни: пел, свистел, танцевал. На этом примере и в повсеместно распространенном поверье мы видим, что самоубийцы чаще всего становятся упырями, так как сатана получает полную власть над их душою и телом. В Слупце[112] под Св. крестом бился парень с упырем и одолел его в конце концов святым крестным знамением. В Кракове угрожал жене муж-упырь.

Имеются различные средства против упырей, одни будут помягче, другие построже. Затыкают дыры на кладбище, чтобы не могли они вылезти. Есть также люди сведущие, которые знают упырей и умеют их отчитывать; такие выкапывают тела упырей, кладут гвозди и осиновый крест им на грудь, втискивают в руку записку со словами из евангелия св. Иоанна и говорят им: «Ты, что встаешь из гроба, не помня грехов Адама и Евы, не избываешь их, но преумножаешь, проклятый упырь». Затем берут упыря за ухо и что-то в него шепчут. Такое отчитывание, щедро оплачиваемое семейством упыря, обыкновенно действует. Но не везде обращаются с упырем столь ласково, и в иных местах с этим нарушителем людского спокойствия поступают строже; упырю связывают руки ремнем, чтобы не мог ими двигать (Czacki т. 2, с 25), или липовой лозой, какую и сам дьявол не порвет, и закапывают в землю головой вниз, дабы не видел лучей месяца. И наконец, в качестве наиспособнейшего средства, отсекают ему голову лопатой, кладут ее между ног, а сердце протыкают осиновым колом. Бывали даже смельчаки, что растворяли в напитке и пили кровь упырей, после чего и самого страшного черта одолеть могли, и несчастья никакие им не грозили.