Виски по-ирландски (СИ) - Страница 4

— Ты догадываешься?

— Да, — она распределяла дыхание, чтобы не расплакаться. — Ты поможешь мне?

— Я постараюсь. Я сделаю всё, что будет от меня зависеть, правда! Вы для меня не посторонние люди, вы моя семья, — Билли знала, что Фел не любит проявлять эмоции, но когда девушка обернулась, стало ясно, что сейчас она или расплачется, или обнимет. Фелиса убрала ногу со станка, развернулась и стремительно приблизилась к Билли.

— Конечно мы твоя семья. Ты наша мама! — чуть надломившийся голос выдал волнение Фел, которая редко терялась и редко плакала. — Не оставляй меня, когда он приедет.

— А ты не оставляй меня. Я одна не справлюсь, он захочет меня выгнать, а Пандора на мою сторону не встанет, — Билли знала, как жалко это может звучать. Она почти жаловалась и просила защиты у вчерашнего ребёнка, юной девушки, потерявшей отца, и такой уязвимой.

— Я знаю. Она слишком его любит, но я — нет. Просто… не оставляй нас. Я помню, что сказала бабушка, — Фелиса окончательно потеряла свою изящную надменную манеру. Она снова стала простой девочкой, ищущей поддержки. — Я помню, она упомянула, что ты можешь… ну, словом, влюбиться снова. Я знаю, это глупо, но ты же так с нами не поступишь?

— Прости? — Билли нахмурилась. Её не возмущало это, не оскорбляло. Она просто искала откуда растут ноги у этих просьб, прежде чем давать обещания.

— Ну, папа… ты же его любила, и я подумала…

— Фел. Я очень любила твоего папу, и я не собираюсь менять эту память на кого-то. Не сейчас, не через год или два. Я не поступлю так с тобой и с Агне.

— Но так не будет всегда. Я просто надеюсь, что он будет достойным…

— Я пока об этом не думаю, и ты не думай. Я пойду поцелую Агне перед сном, хорошо? Я с вами, и вы можете на меня рассчитывать, — она снова что-то обещала.

Обвешана обещаниями, как новогодняя ёлка, даже на спину давит. Она осознала, что место Хавьера не займёт Пандора, как старшая дочь. Не придёт Валерия решать все вопросы, не вернётся в виде рыцаря-спасителя Тео, не объявится хоть один человек, который погладит по голове и успокоит.

Билли вышла от девочек и не успела сделать и пары шагов, когда вспомнила о Боно. Он сидел в своей комнате, одинокий четырехлетний малыш. Ещё неделю назад его мама уделяла ему восемьдесят процентов своего времени, а остальное делили между собой все взрослые в доме. Неделю назад его носил на руках дедушка Хавьер, с ним возились и беспрестанно баловали и целовали, а теперь его только кормят, моют и укладывают спать, будто забытого после дня рождения, подаренного хомяка.

— Боно, уже так поздно, почему ты не спишь? — Билли подошла поближе к кроватке и заметила, что мальчика переодели в пижаму, умыли и причесали. Видимо, кто-то из слуг выполнил свои обязанности и оставил его без сказки и поцелуя.

— Ждал маму. Она совсем грустит, да?

— Да, милый, прости её. Это скоро пройдёт, — Билли поцеловала Боно в пухлую щеку и погладила его соломенного цвета волосы. Он очень хорошо и правильно говорил, был умным и самостоятельным, но очень чувствительным ребенком.

— Ты расскажешь сегодня сказку, да?

— Да, давай это сделаю я, — Билли взяла книжку с полки - это всегда был «Питер Пен», не по годам взрослый для малыша Боно.

— Тетя, а ты будешь делать так, когда мама не сможет? Обещаешь?

— Обещаю, милый, — новое обещание на натруженные плечи.

***

— Бабушка, я так устала. Я не могу уже, а прошла только неделя. И меня так пугает этот Тео! Пандора бы не стала говорить просто так! — Билли лежала на кровати, раскинув ноги и руки, будто и правда тащила за спиной рюкзак с обещаниями весом в двадцать килограмм. Телефон на громкой связи лежал рядом, откуда доносился голос Оливии Фосс, старой блудницы и тусовщицы. — И я ненавижу Валерию! Она меня не просто пугает, она бесит! Что делать? Ты же мастерица решать такие проблемы!

— Ну, во-первых, спасибо что не ревешь сегодня в трубку! Я не слышала от тебя ни одного слова за эту неделю, надеюсь, это положительная динамика, а не транквилизаторы, которые прописала Анна, — Оливия откашлялась и явно сделала глоток виски. — Во-вторых, с Валерией я бессильна. Твоя свекровь старше меня, твоей бабки. Думать нужно было, дорогуша! Я могла разобраться с кем угодно, пока твоим врагам было по тридцать-сорок лет, но семидесятилетняя старуха со связями… не обращай на неё внимание. Ей нужны деньги, а тебе нет. Защити детей, не уходи из этой семьи. А по поводу этого Тео… ну, чего тебе бояться?

— Не знаю. Мне тревожно, надеюсь, это пройдёт к тому моменту, как он приедет. Я готова отказаться от всего, если он захочет. Кроме Фел и Агне, за них я поборюсь.

— Не слишком ли много для тебя проблем?

— Они мне как дети.

— Фел тебя ненамного младше. Ты была в её возрасте, когда выходила за Хавьера.

— Я знаю. Но он оставил их мне. Агне нужна моя помощь, она не знает других матерей. А Фел я должна защитить от этой идеи с браком. Она не должна выходить за кого попало, — Билли посмотрела на экран телефона, где застыло в улыбке лицо бабушки.

— Защити. Я помогу чем смогу, но я уже не та, что раньше. Вот когда мы выдавали замуж твою мать, я была в ударе. Сбыть с рук это пьющее чудовище - было настоящим подвигом! Даже Саймон мне апплодировал! — усмехнулась Оливия.

Несколько лет назад отгремела свадьба сорокалетней Франчески Фосс, невестки Оливии Фосс и матери Билли. Это было примечательным событием, так как женихом был молодой красавец-футболист. После того, как брачные договоры были подписаны, Оливия прошипела Билли на ухо: «Бежим, пока этот парень не понял, что под видом молодой телки ему подсунули старую говядину!». Гуляли на празднике все, даже бывший муж Франчески Саймон, в числе первых гостей, от души радуясь, что бывшая жена теперь не его головная боль.

— Спасибо, Ба. Если ты сможешь приехать и побыть тут недолго, будет неплохо, как думаешь? Дети говорят, что скучают.

— Приготовьте мне комнату с хорошим видом и балконом!

Бабушка скинула вызов, а Билли стало одиноко без её голоса. Хотелось выйти из спальни и пробраться в ту, где жили они с Хавьером, но она сама потребовала заколотить дверь. Было противно до дрожи, до тошноты. Горло скребли и душили слезы, это было настолько постоянное чувство, что без него Билли будто никогда не жила. В закрытом помещении было страшно, поэтому приходилось впускать ночной воздух, прохладный в марте. От вечно открытого окна успела появиться простуда, начинался бронхит. От слез, нервного расстройства и болезни не спадала температура, но все это приходило в минуты одиночества, когда семья засыпала, а Билли оставалась наедине с собой. Никто не просил о помощи и поддержке, не сообщал о важных делах, которые решал Хавьер. В минуты покоя приходил ужас, страх и пытка, которой не было конца.

Билли подняла голову с трудом, горло, кажется, опухло. Воспалённые глаза сильно болели. Стена напротив кровати превратилась в алтарь: много, очень много фотографий Хавьера, его записки и телеграммы. Он обожал писать телеграммы из командировок, и слать старомодные открытки. Подаренные им украшения. Столик у стены завален бумагой и ручками - тут она пишет Хавьеру письма, которые потом убирает в ящик стола. Письма полные чувств, боли и страха.

Билли повернулась лицом к собственному отражению в огромном зеркале на стене. Как же она осунулась, как бледно и безжизненно выглядит. Какие тусклые волосы, какие красные глаза, какие красные щеки. Больная, усталая, почти не спит. Нужно спать, завтра снова будут проблемы и обещания.

Билли дошла до своего столика, убрала в конверт очередное письмо, спрятала его в ящик. В соседнем ящике нашлись таблетки, выписанные Анной; полторы таблетки и запить стаканом воды. А потом будет глубокий здоровый сон минимум на восемь часов. Билли убрала половинку, чтобы не повторять прошедшую ночь, когда ей снился кошмар, а тело никак не могло проснуться и отпустить его. Она не спала, но видела сны наяву и была все время начеку.

Одну таблетку, чтобы спать.