Висельник из Сен-Фольена - Страница 2
Минут через десять перед гостиницей остановился автомобиль, и двое в штатском вошли в комнату. Один из них, молодой еще человек, криминалист, розоволицый, с бритым черепом, одетый в мягкую куртку и полосатые брюки, время от времени протирал носовым платком стекла очков в золотой оправе. У второго было такое же розовое лицо и светлые волосы, но он держался менее торжественно и внимательно обшарил комнату, ведя при этом беседу с Мегрэ на плохом французском языке.
Мегрэ продолжал держать в зубах свою потухшую трубку. На его крупном лице застыло выражение недоумения и растерянности.
— Я прошу разрешить мне вести собственное дознание одновременно с вами, — обратился комиссар к полицейскому. — В настоящее время ясно лишь одно: этот человек — француз, и он покончил жизнь самоубийством…
— Вы за ним следили?..
— Это долгая история… Мне нужно, чтобы ваши эксперты сделали как можно более четкие снимки тела во всех положениях…
Обыск не дал ничего, если не считать, что был найден паспорт на имя Луи Женэ, механика, уроженца города Обервилье. Револьвер был бельгийской марки. Подавленный роковым стечением обстоятельств, нахмурив лоб, с потухшей трубкой во рту, молчаливо наблюдал Мегрэ за действиями своих немецких коллег, фотографов и судебных врачей.
Около трех часов утра, уже в полицейской префектуре, куда они прибыли после осмотра комнаты, комиссару вручили ничтожные трофеи: одежду мертвеца, его паспорт и дюжину фотографических снимков, сделанных в комнате гостиницы при вспышке магния. Мегрэ был совершенно уверен, что стал причиной самоубийства этого человека, человека, о котором ничего не знал, которого подозревал в каком-то преступлении, не располагая против него никакими доказательствами, позволяющими ему начать полицейское преследование.
Все это началось накануне в Брюсселе при самых неожиданных обстоятельствах. Мегрэ находился там по приглашению бельгийской уголовной полиции для разработки совместных мер против группы недавно высланных из Франции террористов, действия которых вызывали у полиции обеих стран серьезное беспокойство.
Деловая сторона встречи оказалась намного короче, чем предполагалось, и комиссар неожиданно получил несколько часов свободного времени, которое и решил использовать для своего удовольствия. Прогуливаясь по городу, он зашел в кафе. Было еще довольно рано, и поначалу Мегрэ показалось, что в кафе совершенно пусто, но, приглядевшись, он заметил в глубине плохо освещенного зала человека, занятого довольно странным делом. Его жалкая одежда изобличала одного из тех безработных, которых часто можно встретить во всех больших городах и столицах в тщетном ожидании постоянной работы. А между тем он вынул из бокового кармана солидную пачку тысячефранковых билетов, пересчитал их и, положив в конверт из серой бумаги, заклеил его, надписав предварительно адрес. В конверте было не менее тридцати денежных купюр! Тридцать тысяч бельгийских франков! Meгрэ нахмурил брови. Быстро выпив кофе и расплатившись, комиссар последовал за незнакомцем к почтовому отделению. Через плечо сдавшего письмо мужчины он прочел адрес, написанный изысканным почерком, не соответствующим внешнему виду оборванца: «Господину Луи Женэ, 18, улица Рокет, Париж». Но особенно потрясло Мегрэ, что бандероль отправлялась без объявления ценности.
«Тридцать тысяч франков отправлены, как простые бумаги, как обыкновенные журналы! Он даже не потрудился отправить их заказной почтой!»
Почтовый служащий взвесил бандероль и сообщил:
— С вас семьдесят сантимов…
Отправитель заплатил и вышел на улицу. Мегрэ, записав себе в книжку адрес и фамилию, последовал за ним.
И тут ему в голову пришла забавная мысль: а не сделать ли подарок бельгийской полиции? Сейчас он зайдет к начальнику полицейского управления в Брюсселе и как бы невзначай скажет ему: «Кстати, когда я сидел за рюмкой вина в одном кафе, то обнаружил там преступника… Вам остается лишь взять его там-то…»
Комиссар был в веселом настроении. На небе светило осеннее солнце, воздух сильно нагрелся.
Незнакомец зашел в маленький магазинчик, купил себе там за тридцать два франка фибровый желтый чемодан, и Мегрэ шутки ради купил себе точно такой же, никак не ожидая, к чему впоследствии приведет этот поступок. Человек вошел в гостиницу в переулке, название которого комиссар не успел заметить. Он довольно быстро оттуда вышел, направившись на Северный вокзал. Там он сел в поезд, идущий в Амстердам. Мегрэ заколебался. Но непреодолимое желание узнать, кто этот человек, боязнь пропустить что-то интересное, значительное, взяло верх. «Это может оказаться крупным и важным делом. Ничего серьезного и спешного меня в Париже не ожидает», — убеждал он себя.
На голландской границе Мегрэ был удивлен тем, с какой ловкостью, явно изобличающей привычку к такого сорта упражнениям, человек забросил в сетку свой чемодан перед тем, как подъехать к пограничному посту.
В Амстердаме человек взял себе билет третьего класса до Бремена. На всякий случай Мегрэ решил поменять чемоданы.
В течение двух часов Мегрэ пытался квалифицировать незнакомца. Слишком нервен для международного бандита. Мелкий мошенник, прохвост, одиночка, но почему он так плохо одет и, располагая такими большими суммами денег, довольствуется тем, что проглатывает на стоянках стакан кофе с маленькими хлебцами или бриошью. Он не производил впечатления человека, обладающего большой физической силой, но его руки носили следы физической работы. Понемногу Мегрэ стал забывать о своем намерении выдать бельгийской полиции злоумышленника. Загадочное поведение этого человека захватило комиссара, он уже не жалел о начатом преследовании. Он как бы убеждал сам себя: «От Амстердама до Парижа не так уж и далеко!», а затем: «Из Бремена скорым поездом я доберусь обратно всего лишь за тринадцать часов…»
И вот теперь человек этот был мертв, и у него не оказалось ничего компрометирующего, ничего, указывающего на преступную деятельность, никаких документов, кроме паспорта да револьвера самой распространенной в Европе марки. Очевидно было одно: до прихода в гостиницу Женэ не собирался лишать себя жизни. Иначе зачем он купил в вокзальном буфете булочки, которые так затем и не съел? Иначе зачем было совершать путь из Брюсселя сюда. Оставалось лишь предположить, что он застрелился из-за того, что у него пропал чемодан. И поэтому после того, как тело увезли в фургоне, предварительно сфотографировав и исследовав покойника с головы до ног, Мегрэ заперся в своей комнате.
Лицо у комиссара осунулось. Большим пальцем руки он набивал трубку табаком и пытался немного прийти в себя.
Воспоминание о страдальческом лице умершего угнетало Мегрэ. Он беспрерывно видел перед собой Женэ, ломающего в отчаянии пальцы. Он все еще надеялся найти в чемодане доказательство своей правоты. Доказательство того, что этот человек был опасным злоумышленником и совершенно недостоин сострадания. Наконец Мегрэ открыл чемодан и вынул оттуда темно-синий костюм, гораздо менее поношенный, чем тот, который был на мертвеце, там же лежала сильно измятая грязная рубашка с изношенным пристежным воротником и манжетами в розовую полоску. Мегрэ тщательно обыскал карманы костюма и дно чемодана, но ничего больше не нашел. Ни одной бумаги, ничего похожего на какой-нибудь документ, позволяющий предположить что-либо о прошлом покойника. Горло комиссара перехватило от отчаяния.
Комната, в которой находился сейчас Мегрэ, была оклеена новыми дешевыми обоями в ярких цветах. Мебель старая, вся в сальных пятнах. На столе лежала такая грязная скатерть, что без отвращения к ней нельзя было прикоснуться. Мегрэ покосился на соседнюю дверь, к которой он не решился теперь подходить, вспомнив, что эксперт обрисовал на полу контур лежавшего трупа. Он ходил на цыпочках, чтобы не разбудить жильцов. Но когда он попробовал сложить пиджак и брюки обратно в чемодан, то чуть не прокусил от неожиданности мундштук своей трубки. Одежда оказалась по крайней мере на три размера больше той, которая могла принадлежать покойнику. Итак, то, чем бродяга так дорожил и так высоко ценил, что потеряв это, лишил себя жизни, оказалось старым костюмом, принадлежавшим не ему, а кому-то другому.