Винки - Страница 16

Винки не замечал, что его поведение изменилось в последнее время, разве только, возможно, было принято во внимание его растущее отчаяние. Между ног Финч он разглядел других заключенных, собравшихся у нескольких металлических столов на общей площадке. Рэнди радостно помахала ему рукой.

— Идите, — снисходительно сказал Финч, двигаясь в направлении стола. — Позволь представить тебя твоим товарищам!

Неделя чудес продолжилась двумя сеансами кино, соревнованием по игре в бадминтон, домашним мороженым и концертом местного струнного квартета на общей площадке. Во время антракта Рэнди наклонилась назад и прошептала медведю:

— Я считаю, то, что ты собираешься уничтожить Америку, — просто великолепно. — Она ухмыльнулась, довольно шмыгая носом. Подобные попытки вовлечь Винки в обличительный разговор лишь служили ему напоминанием о том, что он должен быть настороже. Как и всегда, он ничего не ответил.

Он все же не мог не волноваться, слушая музыку, и в конце концерта ему пришлось сдерживать слезы, когда он помогал убирать металлические складные стулья. Он лишь успел положить пятый стул на стойку, как помощница Винг позвала его:

— Ах, мисс Винки, к вам пришел человек, которого вы определенно захотите увидеть!

Медведь обернулся и увидел, как Франсуаз только запустили в тюремный блок. Она выглядела озабоченной и была напряжена, но потом поймала на себе взгляд Винки и улыбнулась.

— Иди сюда, медвежонок, — промолвила она, приседая.

Винки подбежал, забрался к ней на колени и зарыдал.

— Шшш, — успокаивала его она, поглаживая его уши. — Не волнуйся, медвежонок. Не волнуйся.

Винки жалобно смотрел на нее.

— Да, я в порядке, — ответила она, добавив, что ее подруга нашла для нее адвоката через профсоюз медработников. — На следующей неделе у меня слушание дела. Там будут все: наши друзья из Центра представителей нетрадиционной ориентации, люди из профсоюза, наши знакомые-египтяне. Некоторые из них устроят акцию протеста у здания суда! — Винки не знал наверняка значения сказанного, но ее голос успокоил его. Они присели у одного из столов, что стоял подальше, и Франсуаз заметила, как же повезло, что ее перераспределили в этот блок. Рядом кругами ходили заключенные, вслушиваясь, но Винки не обращал на них никакого внимания.

— Мои друзья — это все, что у меня есть, — сказала Франсуаз. — Вчера я получила письмо от сестры из Каира. Его отдал мне мой адвокат, и лучше бы он этого не делал. Она пишет, что наши родители и она сама надеются на то, что мой арест убедит меня в том, что я живу неправильно. — Франсуаз вздохнула. — Письмо очень огорчило меня.

Винки кивнул, кладя лапу на ее руку.

— Пятнадцать лет назад сестра приезжала ко мне в гости из Каира, и, когда она увидела, что у нас с подругой в квартире на двоих одна кровать, она спросила: «Но где же спит Марианна?» Я ответила, что мы с Марианной спим в одной постели, потому что любим друг друга. Сестра заплакала: «Ох, я не верю этому! О нет, Франсуаз, ты должна прекратить это! Должна прекратить!» И я сказала: «Давай, милая, поплачь, потому что все равно ничего не изменится».

Винки было жаль, что он не знает, что сказать ей в такой момент.

— Но мы не должны забывать о том, что у нас было хорошего. Знаешь, медвежонок, однажды я уже попадала в тюрьму — из-за гигантской крысы! — Она рассмеялась, но Винки выглядел озадаченным. — Ты никогда не видел этой крысы? Мы иногда даем ее и другому профсоюзу, пользуемся ею на забастовках. Понимаешь, чтобы выразить протест. Она три или четыре метра высотой, и есть аппарат, который надувает ее. В больнице ее ненавидят — она наше секретное оружие! — Она снова засмеялась, и Винки вслед за ней. — Так что мы с Марианной рано утром идем в больницу, чтобы надуть крысу, но этот аппарат работает ужасно, и даже спустя час в крысе лишь немного воздуха. Марианна твердит ей снова и снова: «Поднимайся, глупая крыса!», но она ни в какую, продолжает лежать на боку, и мы все смеемся. Потом приходит полиция и арестовывает нас видите ли, крыса лежит на больничной собственности.

Когда они вместе смеялись, Винки ощущал чуть ли не гордость за громадную крысу — за способность этого братского полусущества приводить в ужас и одновременно вызывать смех. Тихий смех Франсуаз нежно его убаюкивал, и на мгновение он почувствовал себя прежним.

И в этот момент он увидел Финча и главного следователя в окне двери. Помощник, казалось, никак не мог открыть дверь, следователь кричал, чтобы тот поторопился. Теперь поспешила Винг и провела по замку своей магнитной картой. Дверь издала характерный щелчок, и следователь вошел с воплем:

— Трус проклятый, чертова дрянь, ты здесь, ничтожество, маленький вонючий!..

Он прошел вперед и схватил напуганного медведя с колен его подруги.

Франсуаз закричала, и Винки протянул к ней руки. Следователь держал его за износившуюся шею, а медвежонок болтал ногами в воздухе. Финч надел на его запястья миниатюрные наручники, а затем и на его лодыжки, которыми он изо всех сил отбивался от них. Медведь тут же почувствовал себя уставшим.

— Этот твой маленький друг думал, что у него пройдет номер с тем, что он якобы женщина, — сказал следователь, очевидно, в сторону Франсуаз. Он передал Винки в руки Финча. — Думал, что избавишься от нас? Думал, что здесь будет легче? Тебе нравится гулять с дамами?

— Похабщина, — пробормотал Финч, держа медведя подальше от себя.

Винг фыркнула.

— Сэр, я вам говорила, причем не раз, что этот медведь мужского пола, — вступилась за друга Франсуаз.

— Что ж, тебе повезло. Судебный спектральный анализ подтвердил это, — ответил следователь. — Пойдем.

Когда Винки уводили, ему удалось в последний раз взглянуть на Франсуаз. Она плакала. Закованный в наручники, он смог лишь приподнять свою матерчатую лапу, чтобы как-то попрощаться.

— Эй! — позвала Рэнди. — Я слышала, как они говорили о каком-то секретном оружии.

Следователь тут же остановился.

— Что? — Он приказал увести медведя, а сам остался, чтобы расспросить доносчицу.

Винки все пытался постигнуть, как же так получилось, что его посадили в тюрьму, если в хижине он и так был словно в заключении. Он думал о том, что аресты сменяют один другого, так что куда бы Финч его сейчас ни отвел, его, наверное, задержат и там, и ему придется пройти через следующий уровень наказания. Помощник грубо толкнул его на ледяной пол лифта, и после того как они проехали в нем около десяти секунд (то ли вниз, то ли вверх, Винки не мог понять), тяжелые металлические двери неохотно, с грохотом раскрылись, и из лифта открылся вид точно на такой же белый вестибюль, какой они только что покинули. Винки прищурился. Отличие заключалось лишь в том, что крики были отдаленней да звук свистков звучал ниже.

Еще больше коридоров, охраны, запертых дверей. У Винки было такое ощущение, что все это появляется только сейчас, специально для него, и он поражался, каким бесконечным может быть этот белый лабиринт. Наконец Финч привел его к камере. Но перед ними в помещение заходила группа людей в черной одежде, приобретенной на распродаже.

— В чем дело? — спросил Финч.

— Облава, — отозвался один из них.

Дверь за ними громко захлопнулась, и Винки мог слышать стук их тяжелых ботинок по полу коридора.

— Черт, — сказал Финч. Он повернулся лицом к двум офицерам, стоящим у пульта, но от них не последовало ответа. Через мгновение один из них сделал едва заметный жест подбородком, указывая на другую дверь. — Ребята, — пожал Финч плечами, — я ничего не мог поделать.

Он хотел сказать, что не было его вины в том, что ему пришлось привести столь презренного преступника. Финчу было стыдно даже охранять его. Винки понял это. Два офицера молча открыли вторую дверь, и Финч втолкнул в нее медведя.

Даже отсюда Винки мог слышать приглушенные крики. В примыкающей камере они с Финчем прождали некоторое время. Дверь загудела, и появилась помощница Винг.