Вид на жительство в раю - Страница 10
В дверь робко, бочком вошла женщина средних лет с бледным ненакрашенным лицом. Хлынов, сравнивавший всех со своей красавицей женой, невольно вздохнул. Эта небось скандалов супругу не закатывает. Тихая, скромная, одета непритязательно.
– Присаживайтесь.
– Если вы насчет телефона, то Бог с ним. – Она махнула рукой. Так и не присела, и во время всего разговора косилась на дверь. Словно хотела сбежать.
– То есть как? – оторопел Семенов.
– Это все муж. Телефон – его подарок. Должна же я была как-то ему объяснить? Я и сказала: украли. А он: «Иди в милицию! Или ты врешь!» Мне все знакомые сказали, и на работе тоже, что дело безнадежное. Только время зря потратила. Но я ради мужа…
– Ну, это вы не правы, гражданка! – разозлился вдруг Хлынов. – Хотите сказать, что мы даром хлеб едим? Все так говорят! Ругают милицию! А преступник меж тем пойман! Сейчас вы должны будете его опознать.
– Как это? – испугалась женщина. И торопливо заговорила: – Темно было. Я его почти не разглядела. И лицо не запомнила. Я вообще его не видела!
– Преступника? – усмехнулся Хлынов.
– Лицо.
– Но хоть что-нибудь?
– Высокого роста, волосы светлые, – неохотно сказала женщина. – И еще нос картошкой. Он его портил.
– Преступника?
– Лицо. Что вы меня путаете?
– А зачем вы обманываете? Говорите, что не разглядели!
– Не разглядела. Я замужняя женщина. Чего мне чужих мужиков рассматривать?
– Хорошо. Как говорится, проехали. Как дело было? Подробнее.
– Шла вечером с работы. Темно уже было, десятый час. На улице почти никого. Вижу – навстречу идет мужчина. Я о своем думаю. Дети, работа. Когда он меня за плечо схватил, я даже не сразу поняла, что происходит.
– А он?
– Пригнулся и шипит: «Давай сюда сумочку». И тянет за ремешок. Я испугалась и отпустила. Говорю: «Только не убивайте! У меня дети!»
– Почему вы так сказали?
– Не знаю. У него было такое лицо…
– Страшное?
– Этого словами не выразишь. Он взял сумочку, открыл и начал в ней копаться. А меня словно парализовало. Я только потом сообразила: надо было бежать. Что мне в этой сумочке? Жизнь-то дороже! Но от страха все позабыла. Даже о том, что умею ходить. Ноги отнялись. Стою ни жива ни мертва. Над нами был фонарь…
– А сказали, что темно! – не выдержал Семенов.
– На улице да, темно. Но он же искал кошелек. Потому вышел на свет. На пальцах я заметила татуировку. Пять букв. «Толян», кажется. Я не отрываясь смотрела, как он копается в сумочке, потом в кошельке. А там ничего не было. В кошельке. Мелочь. Рублей пятьдесят. Я все потратила на продукты. А телефон у меня дорогой. Подарок мужа на день рождения. Он увидел телефон, обрадовался, схватил его, а сумку бросил. Потом прошипел: «Кому расскажешь, сука, найду и пришью». И убежал. Я подняла сумочку, кошелек и пошла домой. Все.
– Гражданка Милованова, сейчас мы пройдем в соседнюю комнату.
– А что там? – испугалась женщина.
– Обычная процедура. Главное: ничего не бойтесь.
Ее пришлось подталкивать в спину, женщина шла неохотно. Увидев трех мужчин, выстроившихся вдоль стены, невольно попятилась. Лицо у нее стало испуганным.
– Вы кого-нибудь узнаете? – с нажимом спросил Хлынов, придержав ее за плечо.
– Нет.
– Вы уверены?
Ее взгляд уперся в Пенкина. Из всех троих он был самый симпатичный. Семенов гадал: она смотрит на Пенкина по этой причине или узнала?
– Я… Темно было.
– Ну же, Мария Федоровна. Соберитесь.
– Я… Вроде бы… – Она решилась и ткнула пальцем в Пенкина. – Вроде бы он.
– Вы уверены? По каким приметам вы его узнали?
– Нос… Похож… – прошептала женщина. – Волосы светлые… И вообще… Ой, я не знаю!
– Чего вы боитесь? Преступник пришел с повинной.
– Олег! – предупреждающе сказал Семенов.
– Я не… Татуировка на правой руке. Вроде бы он.
Семенову показалось, что Пенкин вздохнул с облегчением. Во время всей процедуры у него был такой вид, будто «да» из Миловановой он хочет вытащить клещами.
– Значит, вы узнали его по следующим приметам: высокого роста, светловолосый, нос характерной формы. На правой руке татуировка.
– Да.
– Подпишите протокол, – со вздохом обратился к женщине Семенов. – И понятые.
Женщина ушла. Следующей была яркая блондинка, полная противоположность Миловановой. Но с фамилией Тихих. Она после короткого колебания указала-таки на Пенкина:
– Этот похож больше всех!
– По каким приметам вы его узнали?
– Да по всем! – фыркнула блондинка. – Я ж сказала: похож!
– Так он похож на человека, который сорвал у вас с шеи мобильный телефон, или это он? Пожалуйста, уточните.
– Тот был симпатичнее!
– Значит, не он?
– Он!
«Мать твою…» – мысленно выругался Семенов.
– Да я это, я, – с усмешечкой сказал Пенкин.
– Молчать!
– Дамочка стесняется.
– Пенкин!
– Я стесняюсь?! – взвизгнула гражданка Тихих. – Да ты, козел, у меня точно сядешь! Ты что мне сказал тогда?! А?! Ты с какими словами ко мне подкатился?!
– Скажи лучше «сделал», – подмигнул Пенкин. – Ты уж и ноги была готова раздвинуть.
– Он это! Он! Пишите!
Проводив блондинку, Семенов сказал Олегу:
– Заметил? Он ее провоцировал. Этот Пенкин великолепно разбирается в людях. При Миловановой молчал, видел, что дамочка робкая. Давить на нее – толку не будет. Испугается и замкнется. А Тихих напротив. Все делает назло. Пенкин ее намеренно оскорбил, и женщина сорвалась. Уверен: она его не узнала.
– Нам-то что? У нас по факту два опознания.
Третья женщина категорически сказала «нет».
– Я никого из этих людей не знаю.
– Внимательнее посмотрите.
– Никого не знаю.
– Я беру свои слова обратно, – сказал вдруг Пенкин. – Ведь я вам угрожал. Теперь я решил добровольно во всем признаться.
– Анатолий Иванович, вы нарушаете правила! Вы должны сидеть и молчать!
– Молчу, молчу!
– Может быть, и он, – неуверенно сказала женщина. – Скажите, а телефон мне в таком случае вернут? Или нет, могу я рассчитывать на материальную компенсацию?
– Милиция денег не выдает, – сердито сказал Хлынов. – Это не к нам вопрос. Здесь давайте по факту. Он или не он?
– Вроде бы он. Если компенсация. Телефон десять тысяч стоил!
– На суде вам придется это повторить.
– Насчет телефона? Так я могу чек. У меня все чеки подшиты. И гарантийный талон. И…
– Что вы нам голову морочите? – рассердился Семенов. – Какой, к черту, гарантийный талон? У нас тут опознание! Скажите точно: по каким приметам вы его узнали? И детали ограбления.
– А вы на меня не кричите, – обиделась женщина. – Вы знаете, какая у меня зарплата?
– Да при чем здесь ваша зарплата?
– При том, что она меньше вашей! А вы мне: денег не выдаем. Зачем вы тогда меня сюда привели? Если есть преступник, должны быть и деньги! Или телефон!
– Так он же его продал, – начал было объяснять Хлынов.
– Тогда – деньги!
Семенов посмотрел на Пенкина: тот уже откровенно смеялся. Следователь сдержался и обратился к женщине почти спокойно:
– Так что нам записать в протоколе?
– Ну, если и другие скажут то же самое…
«Твою мать… – вновь мысленно выругался Семенов. – И что теперь делать?» Зато Пенкин выглядел довольным. Когда женщина ушла, подмигнул и сказал, обращаясь к Хлынову:
– Что с них взять, начальник? Бабье! Взять, к примеру, твою жену…
– Тебе сколько раз можно повторять, что надо сидеть и молчать?! Или объяснять надо?! – ощерился оперуполномоченный.
– Я все понял. Тихо сижу. И молчу.
– А ведь фактически ни одна из женщин его не опознала, – нагнувшись к самому уху Хлынова, шепнул Василий Семенов. – Этот человек никаких телефонов не воровал. Следовательно, он и не Пенкин.
– Он! – тут же сказала девица в обтягивающих джинсах и уверенно ткнула пальцем в Пенкина. – Он украл телефон.
– Вы уверены? Подумайте хорошенько.
– А чего тут думать? – удивилась девица. – А то я его не запомнила! Светло было. Конец апреля. Я отлично его разглядела. Блондин, высокого роста, глаза голубые, нос картошкой. На пальцах правой руки наколка.