Вид на доверие (СИ) - Страница 3

— Хорошо. Я пока уйду. Позвонишь, как решишь что-то. На этот раз я не буду выключать телефон.

Взгляда Виктор сначала не поднял, упрямо пялился то ли за окно, то ли на пластиковую раму. В груди клокотала странная смесь из злобы, отчаяния, непонимания, ощущения запутанности, потери и ревности. Когда язык Эштона коснулся саднящего места, мужчина на выдохе прикрыл глаза. Отрицательно покачал головой и лишь тогда перевел на него взгляд.

“Я с тобой, пока с тобой”.

Это “пока” врезалось в память и отекло отвратительным осадком. “Пока” мужчину не устраивало. Да, многие отношения ненадолго, но Виктор хотел быть сейчас уверен в завтрашнем дне, а не думать о потенциальном будущем.

“Пока” лишало Виктора его законного “завтра”.

— Звонить не стану, — Хил снова покачал головой и отнял от рук парня свою ладонь. — Если ты не собираешься исчезать, то остаешься здесь, — снова кивок головы в сторону комнаты. В конце концов, он именно это имел в виду, когда неопределенно махал рукой в эту сторону. Тон Виктора, конечно, был приказным, но в глазах читалась просьба.

— И можешь снять ошейник, — он взглядом указал на забытую (видимо, в спешке) на шее вещь. Не совсем в спешке… Они оба и так знали причину.

— Если я ухожу куда-то — это не значит, что я собираюсь исчезать, пойми, — Эш посмотрел на Виктора уже как-то устало. Убеждать мужчину было слишком сложно. — Я не могу сидеть тут постоянно. Ты же не тюремщик, а я не преступник, — парень снова сделал к Виктору шаг и обхватил его лицо ладонями.

— Послушай меня, Вик, я могу сейчас остаться, — он очень серьёзно посмотрел ему в глаза, заставляя смотреть в ответ. Он должен был убедиться в том, что его слушают и, главное, слышат. — Я могу даже не снимать твой чертов ошейник. Но это не изменит главного. Ты не можешь полностью меня контролировать, как бы ты ни хотел этого. Мне нужен глоток свободы - и не один глоток. Я хочу знать, что я могу уходить и возвращаться. Не только потому что мне так хочется, но и потому, что ты нормально реагируешь на это, а не связываешь меня по приходу домой.

Виктор поймал Эштона за руки и отцепил от себя и своего лица. Мотнул головой, зажмуриваясь, и отодвинул парня.

— Просто иди в комнату, — Вик отвернулся к столу, вплелся пальцами в свои волосы и расставил на столешнице локти.

— Иди! — повторил он настойчивее.

Эш посмотрел на Хила долгим взглядом, потом покачал головой и вздохнул. Делать было нечего — ему действительно пришлось уйти. Но ушел он не в комнату, а в ванну. Сняв с себя ошейник, он критически осмотрел следы от шипов и скривился. Пару дней точно придется носить водолазки, такие отпечатки просто так не пройдут. Отшвырнув ремешок в угол, он быстро разделся и полез в душевую кабину. Только через десять минут он вернулся в комнату.

Виктор с момента освобождения ванной просидел на кухне еще полчаса, докурив всю оставшуюся пачку и пытаясь принять решение. Мысли в голову не лезли совершенно, сосредоточиться было и того сложнее.

На пороге Хил появился с найденным в ванной ошейником, который, впрочем, почти сразу отправился на ближайшее кресло. Мужчина выдохнул и подошел к Эшу, чтобы обнять его со спины и крепко прижать к себе. Смотревший телевизор парень лишь незаметно хмыкнул, понимая, что его взяла. Хоть в чем-то он победил. Конечно, победа была негласной. Но Виктор к нему пришел, обнял, и это можно было считать примирением.

Эштон откинулся к мужчине на грудь и положил голову на плечо, чуть сползая, чтобы было удобнее.

— Все? Тему можно считать закрытой? — он запрокинул голову и глянул в лицо Виктору. Но Хил не настолько смирился с произошедшим, чтобы слушать. Фразу он зажал ладонью между губ Эштона, чтобы потом спуститься ниже и обнять пальцами горло запрокинутой на плечо головы.

— Ты — мой, — шепнул Виктор, чуть сжимая пальцы и касаясь губами плеча, — весь. Весь мой, Эш. Я дам тебе свободу, если ты сам четко обрисуешь ее границы. Я хочу знать, куда, с кем, зачем и на сколько, пока меня нет рядом. Не как в этот раз. Позволь мне быть за тебя ответственным.

Такая формулировка далась ему достаточно сложно, но сейчас это был единственный компромисс, на который Виктор готов был пойти. Готов отпустить при условии полной информированности. Брови Эша сошлись на переносице, когда он нахмурился.

Он не победил. То, что просил сделать Вик, не было свободой. По крайней мере, в том смысле, в котором привык считать сам Эш.

— Боооже, — проговорил он, когда молчание с его стороны слишком уж затянулось Настолько, что еще чуть-чуть - и Вик наверняка сжал бы пальцы сильнее, нетерпеливо ожидая ответа. — Почему из всех людей мне попался самый ненормальный? — Эштон картинно вздохнул.

— Хорошо. Я согласен на это условие, — правда, он был совсем не уверен, что сможет его выполнить. Не из-за того, что не хочет — просто когда-нибудь точно забудет.

Виктор с затаенным ликованием чуть сильнее придавил Эштона, тут же разжимая руки и выпуская парня. Теперь, когда тот принял решение и дал ответ, можно было его выпустить. Когда Эш ускользал морально, хотелось прибить его гвоздями к стене, дополнительно посадив на цепь. Всего лишь одно “да” разжимало пальцы Виктора, давало свободу движения. Всего-то нужно было предупреждать и спрашивать разрешения, всего-то держать в курсе. Вик не понимал, что Эштона в этом не устраивает и зачем эти “показательные акции”. По его мнению, он давал Эшу максимум.

— Так или иначе, но он тебя устраивает более других, — отозвался Хил теперь гораздо спокойнее, усевшись позади Эштона по-турецки.

Эштон усмехнулся беззвучно и лишь после этого повернул голову к Виктору, а следом и все тело.

— У меня есть встречное условие. Никаких ошейников, — он показал на свою шею, на бледной коже которой были отчетливо видны следы от шипов. — Мне еще как минимум надо иногда заглядывать на работу. А ходить с такими отметинами на горле не комильфо, — Эш чуть сбавил в конце фразы тон на менее категоричный, вспомнив, что во всем нужно знать меру.

Тем более, с Виктором ее надо знать два раза. Мужчина глубоко вдохнул и выдохнул, проигнорировав все, что можно было. Загораться снова не было никакого желания, хотя… нет, без всяких “хотя”, иначе плохо кончится. На сегодня с него хватит.

Виктор сжал и разжал кулаки, а потом ответил кратко и с жирной точкой в обсуждении:

— По ситуации.

Пальцы вплелись в волосы Эштона, и мужчина, сжав пряди, потянул назад. Не опрокидывая, просто немного болезненно пропуская волосы между фаланг. Снова зарылся, массирующим движением проходясь по голове.

— Можешь пойти домой, — предложил Виктор в конце второго — и последнего — повтора измывательств над шевелюрой Эштона. — Только отзвонись, как доберешься. И если соберешься выходить куда-то — тоже.

Поморщившись от действий с его волосами, Эш чуть отсел.

— Тогда я предупреждаю сразу. Я еду не домой. У Мартина вечеринка в клубе “Золотое руно”, и я буду там. Сколько — не знаю. Как минимум, до утра. Такой отчет тебя устраивает? — спросил он, чуть улыбнувшись.

Эштон не был бы собой, если бы не действовал в своей манере. Но он и правда понятия не имел, через сколько его ждать. Клубная жизнь его затягивала бесповоротно. И противиться этому у него не было ни сил, ни желания. Он любил ночную жизнь.

Соскочив с дивана, парень мимолетно коснулся губ любовника и направился в коридор.

— Телефон выключать не буду, — послышалось уже оттуда.

На скулах Виктора снова заиграли желваки. Он направился следом и, пока Эш обувался, встал у входной двери, опираясь на нее спиной.

Вот уж куда, но в клуб в одиночку он его не выпустит, это не то “свободное время”, о котором говорил Виктор. Это чертово “Золотое руно”.

— А не домой тебя никто не отпускал, — заметил Вик, рассматривая парня.

Эштон мог бы спокойно поехать к себе, а уже оттуда свалить в клуб, совершив все формальности и ничего не говоря. Виктор достаточно доверял, чтобы не трезвонить в три часа ночи теоретически спящему человеку. Но Эш прямо заявил о своих намерениях, отлично зная, как на желтую овцу среагирует мужчина. На многие другие клубы среагировал бы мягче, чем на Руно.