Вхождение в Церковь. Первая ступень: Воцерковление - Страница 2

Ведь слово «потом» неоднозначно. Оно может иметь конструктивный и деструктивный смысл. Про деструктивный мы уже сказали выше – постепенное превращение в «поздно». Но бывает и «правильное» отлагательство. Отложенная мысль. «Я потом приду. Я знаю, в мире есть смысл и красота, знаю, в Церкви есть святость. Но я пока не готов это вместить. Я обязательно доберусь туда потом…» В этой мысли есть признание немощи, то есть смирение. Оттого она вызывает сочувствие.

Правда, сложность в том, что мы напрочь лишены возможности определить, в какой степени готовности мы находимся. Адекватно дать оценку своему состоянию мы не в силах. В состоянии ли человек сам в себе разобраться? По большей части за отказом идти к Богу может стоять просто трусость. И нужно понимать, что труса сделать храбрым – это великое искусство.

Какой можно сделать вывод? Того, кто в ответ на призыв к молитве, покаянию, приходу в храм говорит «потом, не сейчас», тянуть не надо. Нужно признать, что не может человек только своими силами, без помощи Бога, врачевать другого человека. Надо дать Богу место и время. Ему, Премудрому, доступна педагогика обстоятельств. Язык повседневных событий – именно тот язык, которым Господь разговаривает с людьми. Стоит быть внимательным ко всему происходящему, ибо это форма диалога с Тем, Кто нас создал.

Festina lente – так говорили древние римляне, мудрые люди: спеши, но медленно. Наверное, это и есть рецепт прихода в Церковь. Ведь чтобы сделать шаг, нужно… остановиться.

Сегодня «вечные», бытийные вопросы заслаиваются таким уровнем внешней шелухи, что будто бы и вовсе исчезают. Человеку очень трудно пройти внутрь себя. Ему не до себя – то есть ему, казалось бы, только и есть дело, что до себя, но не до настоящего себя. Он боится заглянуть внутрь, туда, где ему придется снять покров с «портрета Дориана Грея»: отдернуть занавесочку и увидеть подлинное «я». Слишком много страхов, задавленных страхов, среди которых – страх встречи с самим собой. Человек может заниматься чем угодно, лишь бы только не заниматься самым главным. И хотя многие привычно жалуются на суету и перегруженность, но нередко внешняя суета втайне любима, поскольку очень кстати отвлекает нас от важных вопросов.

Нужно остановиться. У пророка Иеремии читаем: «Остановитесь на путях ваших и рассмотрите… где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим»[1].

Остановимся, сядем, услышим. Помните Христа в гостях у Марфы и Марии? Марфа бегает, Мария сидит. Мария сидит не потому, что она лентяйка, а потому, что ей хорошо сидеть и она понимает: в этот момент надо сидеть у ног Мессии. Смотреть на Него снизу вверх любящим взглядом и ловить каждое слово. Причем Мария не говорит Иисусу: «Скажи сестре, пусть и она сядет!» Мария просто молчит и слушает. А Марфа не только бегает, но еще и сетует: что ж сестра сидит, пусть мне помогает!

Пока бегаем – никогда не услышим. Вот прийти в Церковь – это и есть остановиться.

У протестантов можно прочитать много таких вот историй: «Я был пьяницей, валялся под забором, курил, ругался матом. Конечно, обо мне печалилась вся семья и я был изгоем общества. И вдруг я услышал проповедь – и поменял свою жизнь. Иисус спас меня, Иисус вошел в мое сердце, теперь я конечно же не пью и не курю и даже не выражаюсь матом. Я стал полной противоположностью тому, чем был год назад! Теперь я всем проповедую то же». Вот в принципе одна из типовых протестантских историй обращений, которая может быть тиражирована миллионами экземпляров под разными именами. Ничего намеренно плохого в этих историях нет. Просто они шаблонны и рисуют слишком простую картину. Дескать, был без Бога – было все плохо. Услышал проповедь, стал жить с Богом – стало все хорошо.

Нам, православным людям, стоило бы проработать какой-то свой массив историй обращенных людей. Мы получим картину более живую, более драматичную, сложную и богатую на сюжеты. В нее может быть вплетена вся пестрота жизненных событий: война, роды, ушедший муж, изменившая жена, болезнь ребенка, смерть родственника, случайная встреча, неожиданная служба, которую посетил человек в церкви. Мы тоже смогли бы выделить из этих историй какие-то серьезные принципиальные линии. Линия критическая, крайняя, например: ушел сбрасываться с моста и… Господь ведь на краю ловит людей. Я действительно слышал такие истории от самих участников: человек шел бросаться с крыши, и его остановил Господь. Буквально остановил. С этого момента жизнь двинулась в иную сторону.

Есть и промежуточные, «серединные» сюжеты, когда критической ситуации не было, но просто было очень плохо. Есть сюжет «встречи» – когда встретил, узнал, поговорил, услышал, понял, почувствовал… Или бывают такие периоды, когда вообще ничего не предвещает перемен в жизни: было обычное утро, человек собрался на работу, надел пальто и шляпу, вышел из дома и вдруг… Все, как у Клайва Льюиса[2]: «был настигнут радостью».

И вот если бы все эти истории вычленить, собрать, мы, может быть, смогли бы уловить, как Господь находит Своих учеников. В критических состояниях Он, видимо, ловит тех, у кого в иных случаях просто не возникло бы вопросов о смысле бытия; более чуткие души Он находит на внутренней грани, хотя снаружи у них все хорошо, казалось бы.

По сути, всех нас ловит Господь, когда мы находимся на грани. Только эта грань у одного очевидная, она существует в виде крыши, с которой он решил прыгнуть, в виде ножа, таблеток, сумасшедшего дома. А у другого – какая-то внутренняя грань, ее не видно. Причем ведь, смотрите, есть люди, вроде бы знающие о Христе, и есть люди, никогда не слышавшие о Нем. Но находит Бог и тех и других. Те, которые знали что-то о Христе, имеют шанс искать именно Его, потому что они о Нем слышали. Но самое удивительное, когда Он находит тех, кто вообще о Нем не слыхал или даже научен думать о Нем что-то плохое. Как апостол Павел, который поначалу был гонителем христиан.

В конечном итоге речь идет о встрече человека и Бога, где третьи лица, косвенно участвующие в этой сложной истории, должны не помешать. А по возможности даже помочь, стать проводниками, с помощью которых может передаваться благодать.

Способ обретения Бога, характер первой встречи накладывает печать на всю последующую христианскую жизнь человека. Например, кто-то принимает Христа, познав Его через литургию. Литургическая мистерия, таинство может

открыть человеку Господа, хотя он к этому не готовился. У другого человека умирает родственник, и он попадает на заупокойную службу. И вдруг это богослужение в его разодранную скорбью душу что-то зароняет. Он что-то познает. Впоследствии человек будет искать Христа именно через богослужение, он будет искать Его там, где уже однажды встретил.

Причем, если он слышал проповедь и проповедь ему пробила сердце, он будет искать проповедника. А если он услышал службу и она легла ему на душу, он будет искать именно службу. И ему будет не очень важно, кто там служит – епископ или священник, старый или молодой, строгий или добрый. Если человек через книгу нашел Бога, то он будет жадно искать и познавать умом Господа и дальше. Был у Августина Блаженного такой сложный момент, когда головой он прекрасно знал, что Бог есть, что Господь Иисус Христос – это Путь, и Истина, и Жизнь и что нужно идти по этому пути, – а сердце не соглашалось, сердце хотело еще удовольствий, славы, женской любви… И Августин, как честный человек, находился в жуткой раздвоенности. Его сердце говорило: «Не могу я идти ко Христу сейчас!» А голова говорила: «Но больше идти некуда». Тогда, по преданию, ему был голос: «Бери, читай». Он взял книгу – Послание к Римлянам, где как раз говорилось о его состоянии. Он почувствовал Христа, говорящего с ним, и это был момент решительного склонения чаши весов в сторону служения Богу. Так Блаженный Августин и стал великим книжником, и писателем, и читателем, и толкователем, и экзегетом. Через книги он пришел к Богу, и книги стали полем его деятельности.