Ветра Унтара (СИ) - Страница 90

Кто действительно чувствовал себя в своей тарелке, так это Эрик. Не лишенный тщеславия, Эрик всегда легко находил пути к крестьянским сердцам. Не один промозглый осенний вечер провел он в таверне дядюшки Сима, черпая вдохновение среди простых рыбаков, их песен, морских историй и удивительно крепкого моряцкого братства. Теперь он распахнул свой талант для лесных конвоиров, и те благодарно вернули ему бесценный клад своих песен и росказней, которых не суждено услышать никому, кроме нас.

Вот тут и выяснилось, что Мирон всего лишь пускал пыль в глаза, пел он ничуть не хуже остальных и далеко не самые приличные песни. В репертуаре загадочного гвардейца хватало забористого фольклора, который привел Эмиля в недоумение, а Эрика в неописуемый восторг.

Его гитара легко вторила несложным мотивам, бочка с элем истощилась, и конвоиры без промедления выкатили еще одну. Что касается Эмиля и Ив, то они, сыграв песню-другую, убрали инструменты и вернулись за стол. Нынче у Эмиля не было ни малейшего желания ни играть Бешеный Блюз, ни дурачиться. Вечером Тигиль передал мне записку, которую я с замиранием сердца перечитала раза три. В записке говорилось:

"Бешеный Блюз послужит знаком оказаться тебе по ту сторону зеленой ограды у Светлого Озера. Первое свидание после возвращения волшебника!"

Вот это было в духе Эмиля! Оставалось ждать, когда Эрик разойдется настолько, что не сможет обойтись без музыки ребят из Кивида. Я согласна была ждать сколько угодно, любовь Эмиля того стоила. Он молча посматривал на меня и чуть заметно улыбался, Эмиль умел оттягивать удовольствие, простоты и обыденности он не терпел. Я смутно догадывалась, что имел в виду Эрик, говоря о "совсем других планах" Эмиля. Эмиль соскучился по мне, я чувствовала, как по его венам вскипает обновленная кровь. Я боялась прикоснуться к нему, но душа дрожала, улавливая пульс любви…

Как и предполагалось, не прошло и трех часов, как после восьмого тоста за Отуила Эрик вспомнил про Бешеный Блюз. Весьма захмелев, наш малыш, расхрабрился и решил подивить конвоиров никому не известной музыкой. Благо конвоиры были достаточно пьяны, чтобы слушать все что попало. На то у Эрика был особый нюх. Теперь звучала неистовая какофония, от которой поморщился бы даже Эмиль, если бы к тому моменту уже не исчез. Под грохот Бешеного Блюза и мне нетрудно было потеряться.

По ту сторону зеленой ограды меня уже ждали. Ночь выдалась светлой и теплой, почти такой же теплой, как ночь после дня окончания Туона.

- Немного сентиментально... - смутилась я, но Эмиль обнял меня, терпение оставило его вовремя.

Волосы рассыпались по вышитой жилетке, рука остановилась и соскользнула вниз. Из-за молочных туч вынырнула Малая Луна, и в ее чарующем свете глаза Эмиля измерили в моих долгую и затаенную страсть ...

- Оставь руку там, где стоит ее оставить... - расстегивая мою шелковую рубашку, произнес он. И я потекла по телу Эмиля словно податливая и упругая вода.

Вплетались в косу расстояния время и память, вплетались туманы, дожди и не осиленные версты. То дивная королева Воспоминание ткала свой пышный убор для грядущего. Мой друг, мы всегда останемся на шаг впереди того, что происходит, того, что хотелось бы оставить себе. Миг не догнать. Все, что мы можем - оглянуться и смотреть, смотреть пока не заслезятся от пристального взгляда глаза. Я спала, мне снились хороводы угрюмых фей и было жаль только одного - уходящей ночи.

По животу Эмиля торопливо семенил заспанный паук, он направлялся по своим важным утренним делам, и ему было, в сущности, все равно, что спящий юноша, которого придется переползать до полудня, спас его маленькую паучью жизнь. Паук позабыл о смерче, позабыли и мы.

Эмиль был беспечен и счастлив так, как бывает счастлив человек, исполнивший все, что задумал, и проснувшийся на плече любимой. В это утро мой друг проснулся с улыбкой, стряхнул в дырявый ботинок перепуганного паука, спустил с приставленной скамьи ноги и вышел во двор.

-- Опять сбежал с праздника? - услышала я хрипловатый от вчерашнего веселья голос Эрика.

Я посмотрела в окно, Эрик умывался у рукомойника под березой и расплескивал воду в радиусе трех метров от себя. Эмиль молча посторонился, но от Эрика так просто не отделаешься.

-- Похоже, эти жилетки, братишка, и впрямь побуждают тебя к романтическим приключениям! - продолжал Эрик. - По мне для таких дел лучше потертой кожаной куртки и не сыщешь. По крайне мере выглядит мужественно...

-- Тебе не все равно? - зевая, спросил Эмиль.

-- Разумеется, нет! - улыбнулся во все тридцать два зуба Эрик. - Во-первых, счастье моего брата - в моих руках, во-вторых, это же Итта Элиман! Уверен, я не хуже тебя знаю, чего она хочет.

От такой наглости я чуть не задохнулась. Подумать только, что он себе возомнил. Эрик и впрямь напрашивается!

-- Я гляжу, ты совсем распоясался, - оттесняя брата от рукомойника, ответил Эмиль. - То, что я остался в живых, еще не значит, что ты можешь продолжать совать нос, куда не следует.

-- Да брось, - рассмеялся Эрик, - от воспоминаний о первой ночи с темной девой у тебя взыграла кровь! Согласись!

-- Иди ко всем ведьмам! - взвился Эмиль и окатил Эрика водой из рукомойника...

-- Ах, так! - Эрик не заставил себя ждать.

Когда ребята явились на порог, сухого места на них не осталось. Костюмы, которые они так и не потрудились снять, оказались насквозь мокрыми. Так что мне не пришлось разбираться с Эриком, Ив прекрасно справилась и без меня....

Видимо, так уж водится у Белой Гильдии: не успеешь всласть отпраздновать победу, как старые раны напоминают о себе и приходится мириться с ноющим сердцем, поглядывать на распахнутую дверь и, отпивая щедрый глоток эля, знать, что утро снова встретит тебя в дороге.

Утро после праздника оказалось последним беззаботным утром. Не успели ребята получить взбучку за испорченные жилетки, как пришел Талески и сказал, что пора собираться в путь. Путь, ведущий прямиком к королю и его продажному Совету.

Впопыхах собрали вещи и сели завтракать. Улена не было.

-- Где Учитель? - спросил Эмиль.

-- Учитель ушел! - помешивая в кружке кофе, ответил Тигиль. У него-то, в отличие от нас, ничуть не болела голова.

-- Что значит ушел? - Эмиль отставил в сторону кофе.

-- Теперь, когда ветра больше не угрожают королевству, Улен решил вернуть себе честное имя. Чуть свет он отправился в столицу. Это его выбор, и я не стал бы ему мешать...

-- Как это не стал? - возмутился Эрик. - Он же отправился прямиком в тюрьму!

-- Ты недооцениваешь Улена, Эр!

-- Погодите! - сердито перебила Ив. - А как же Унтар? О нем-то мы позабыли! Ведь арбалет Учителя притягивает ветер. Об Унтаре ни слова, точно его и нет, а ведь за все путешествие галки не оставляли нас!

-- Твоя правда, Ив Тадеуш... - Тигиль взглянул на Ив исподлобья и хлебнул кофе.

-- Значит Улен приведет свой ветер в Алъерь? - растерянно обратилась ко всем Ив.

Вопрос повис в воздухе, между щекочущим запахом кофе и не менее щекочущим запахом слишком близко подкравшейся тайны. Я смотрела на своих друзей, не сдерживая ехидной улыбки, иногда они забывали о том, что начальник Белой Гильдии известен не только как опытный и справедливый воин, но и как самый мудрый человек королевства.

-- Похоже, Учитель понял ошибку Отуила! - поглядывая за окно, сказала я.

Мои друзья знали: когда я так говорю, я продолжу, потому что это не я, а мой дар говорит то, что видит. И все же Эрик не удержался:

-- Что ты имеешь в виду, Итта? - он откинулся на спинку стула и вызывающе зевнул. - Поясни для простых смертных!

-- Я имею в виду, что Улен отпустит Унтара!

-- Отпустит?

-- Да! Унтар ни в чем не провинился перед людьми, он не заслуживает участи остальных ветров!

-- Итта права, - сказал Тигиль. - Сегодняшней ночью Улен бросил свой арбалет в Светлое Озеро. Бросил, а затем уехал.