Ветер в ивах - Страница 6

– Не уговаривай меня, – упрямо сказал Рэт. – Я всё равно не поеду. Это моё окончательное решение! Я и вправду хочу торчать на моей старой реке, и жить в норке, и плавать в лодке, как делал всегда. Более того, Мол тоже собирается торчать там вместе со мной и делать то же, что я. Правда, Мол?

– Да, это так, – сказал преданный крот. – Я всегда буду торчать там вместе с тобой, Рэт. И как ты скажешь, так и будет. Но всё-таки, согласись, – прибавил он тоскливо, – твои слова звучат так, как и должны звучать подобные слова, а именно – довольно смешно, знаешь ли!

Бедный Мол! Жизнь, полная приключений, казалась ему такой волнующей, такой желанной, и то, что она таила, было так соблазнительно! Вдобавок ко всему он с первого взгляда влюбился в этот замечательный фургон канареечного цвета со всеми его кастрюльками, столами и шкафчиками.

Рэт увидел, что происходит в душе друга, и заколебался. Он ненавидел разочарованных, и он любил Мола, поэтому готов был сделать почти всё, чтобы ему угодить. Тод внимательно наблюдал за обоими…

– Пошли в дом, перекусим немного, – дипломатично сказал он. – Договорим позже. Подобное дело не стоит решать впопыхах. Поверьте, я не собираюсь вас уговаривать. Я только хочу доставить вам удовольствие. «Живи для других!» – вот мой девиз.

Тем не менее во время завтрака, который, как всегда, был превосходным, впрочем, как и всё остальное в жабьей усадьбе, Тод позволил себе пойти в атаку. Не обращая внимания на Рэта, он играл на чувствах бесхитростного крота, как на арфе. Будучи существом красноречивым и с живым воображением, он обрисовал панораму путешествия, радостей вольной жизни на дороге и рядом с ней такими яркими красками, что Мол от волнения с трудом мог усидеть на месте. Как-то само собой получилось, что вскоре всем троим стало казаться, будто путешествие – дело решённое. И Рэт, хотя и не был в этом убеждён, позволил, добрая душа, подавить свои возражения. Он бы не смог вынести разочарование друзей, которые уже с головой погрузились в проекты и пребывали в состоянии ожидания, составляя распорядок каждого дня на несколько недель вперёд.

Когда они были полностью готовы, счастливый триумфатор Тод повёл своих компаньонов в загон и поставил перед ними задачу обуздать старого серого коня, которого он без всякого согласия этой клячи и к крайней её досаде, отобрал для самой пыльной работы в этой пыльной экспедиции. Конь откровенно предпочитал оставаться в загоне и не давал себя захомутать. Тем временем Тод ещё сильнее набил всем необходимым шкафчики в фургоне, а корзины, торбы, сетки с луком и охапки сена закрепил под днищем. Наконец конь был пойман и запряжён, и они тронулись в путь, занимая друг друга разговорами. Кто-то из них плёлся рядом с фургоном, а кто-то сидел на козлах. В общем, как кому нравилось.

Стоял золотой полдень. Запах поднятой ими пыли был богатым и приятным. Из глубины фруктовых садов по обе стороны дороги до них доносились приветливые крики и щёлканья птиц. Каждый встречный радостно приветствовал их или останавливался, чтобы сказать что-нибудь хорошее об их фургоне. А кролики, сидящие у входа в свои владения, воздевали кверху лапы и восклицали:

– Вот это да! Вот это да!

Поздно вечером наши путешественники, усталые и счастливые, остановились наконец на каком-то лугу вдали от жилья. Они оставили коня пастись, а сами, усевшись на траве рядом с фургоном, устроили скромный ужин. Тод, пока они ели, долго рассказывал о том, что он собирается делать в ближайшие дни, а звёзды, которых становилось всё больше, и жёлтая луна, выплывшая как-то вдруг и неизвестно откуда, с удовольствием поддержали их компанию и слушали их беседу. Наконец друзья улеглись в фургоне на спальные полки, и Тод, сладко потянувшись, сказал сонным голосом:

– Ну до чего же хороша ночка, ребята! Вот это настоящая жизнь для джентльмена! Давайте поговорим о вашей старушке-реке!

– Я не стану говорить о моей реке, – тихо сказал Рэт. – Ты и сам знаешь, Тод, что я не говорю о ней. Но я о ней думаю. – И, вздохнув, добавил ещё тише: – Я думаю о ней всё время!

Мол высунулся из-под одеяла, схватил в темноте лапу Рэта и пожал её.

– Я сделаю всё, что ты захочешь, Рэтти, – прошептал он. – Хочешь, мы завтра утром, рано-рано, убежим и вернёмся в нашу родную старую норку на реке?

– Нет-нет! Мы должны довести дело до конца! – так же шёпотом ответил ему Рэт. – За поддержку большое тебе спасибо, но я обязан быть с Тодом до последнего. Оставлять его одного небезопасно. Путешествие долго не протянется. Увлечения Тода всегда быстро заканчиваются. Спокойной ночи!

Конец наступил даже раньше, чем Рэт предполагал.

После долгого пребывания на свежем воздухе и перевозбуждения Тод спал очень крепко. Как ни трясли его друзья, на следующее утро им так и не удалось поднять Тода с постели. Поэтому Мол и Рэт спокойно и решительно принялись за дела сами, и, пока Рэт ухаживал за конём, разжигал костёр, мыл оставленные с ночи чашки и тарелки и готовил завтрак, Мол потащился в ближайшую, но тем не менее далёкую деревню за молоком, яйцами и прочими необходимыми продуктами, которые Тод, конечно, забыл захватить. Когда они, совершенно измученные, сели наконец отдохнуть, появился весёлый и посвежевший Тод. Одарив друзей лучезарной улыбкой, он заметил, что жизнь, которую они ведут, легка, безмятежна и не идёт ни в какое сравнение с беспокойной, утомительной и полной хозяйственных забот домашней жизнью.

В этот день путешествие по травянистым равнинам и узким тропинкам было столь же приятным, что и накануне. И снова друзья остановились вечером на каком-то лугу, только на этот раз гости позаботились о том, чтобы хозяин тоже сделал свою довольно значительную часть работы. В результате, когда на следующее утро пришло время отправляться в путь, Тод был совсем не в восторге от всей этой простоты первобытной жизни и желал лишь одного – поскорее улечься на спальную скамью, с которой его стащили силой. Компания, как и прежде, ехала по узким, переходящим одна в другую тропинкам и ещё до полудня выехала наконец на настоящую дорогу, первую настоящую дорогу в путешествии. И там стремительно и неожиданно на них обрушилась беда, – беда, не только поменявшая все их планы, но и повлиявшая на всю дальнейшую жизнь Тода.

Путешественники неспешно двигались по дороге. Крот, усевшийся на голову коня, дружески беседовал с ним. Конь пожаловался кроту, что ему ужасно не хотелось в это путешествие отправляться, но с ним ведь никто не считается. Тод и Рэт шли позади фургона и тоже были заняты разговором. Точнее, говорил один Тод. Рэт время от времени только вставлял что-нибудь вроде: «Да, это так! И что ты ему сказал?» – а сам думал совсем о другом. И тут вдруг где-то далеко позади послышалось слабое жужжание, похожее на жужжание пчелы. Обернувшись, они увидели облачко пыли, в центре которого темнело что-то мощное, двигавшееся в их сторону с невероятной скоростью, и из этого облачка вылетало слабое «биб-биб!», похожее на крик изнемогающего от боли раненого зверя. Друзья было вновь вернулись к разговору, но тотчас (так им, во всяком случае, показалось) их идиллия была нарушена. Могучим порывом ветра, налетевшего со свистом, их сбросило в канаву. «Биб-биб!» – медным звоном ударило им в уши. В то же мгновение они были ослеплены сверканием зеркал и дорогим сафьяном. И великолепный легковой автомобиль, огромный, пыхтящий, необузданный, за рулём которого сидел внимательный водитель, в долю секунды заполнил собой землю и небо, подняв облако пыли, ослепившее и окутавшее их, а затем уменьшился до размеров пятнышка вдалеке и вновь превратился в жужжащую пчелу.

Старый конь, который еле тащился по дороге, погружённый в мечты о родном загоне, в этой новой для него непростой ситуации позволил себе предаться естественным эмоциям. Встав на дыбы, скакнув вперёд, шарахнувшись назад и не обращая внимания на Мола, всё ещё сидевшего у него на голове и доступным языком взывавшего к его лучшим чувствам, конь понёс фургон прямо к глубокой придорожной канаве. Раздался душераздирающий треск, и фургон канареечного цвета, предмет их гордости и счастья, рухнул в канаву и упал набок, безнадёжно разбитый.