Ветер в ивах - Страница 5

– Не представляю, смог бы я так много думать над такой маленькой песенкой? – осторожно заметил Мол.

Он не был поэтом и поэтому не мог понять того, кто это представлял. Зато он был честен.

– Ты не одинок. Точно так же считают и утки, – смеясь, заметил Рэт. – «Почему одним, ну, например, нам, говорят они, нельзя делать то, что хочется, когда хочется и как хочется, в то время как другим, тем, которые сидят на берегу, и всё время наблюдают за нами, и учат нас жить, и сочиняют про нас стихи, и всё такое прочее, это делать можно? Получается какая-то чепуха, ерунда какая-то!» Вот что говорят утки.

– Да, это так, именно так! – совершенно искренне сказал крот.

– Нет, не так! – возмутился Рэт.

– Ну хорошо, не так так не так, – мягко ответил Мол. – Но вот о чём я хотел тебя попросить. Ты бы не представил меня мистеру Тоду? Я столько о нём слышал, что очень хотел бы с ним познакомиться.

– Что ж, это можно, – добродушно сказал Рэт, вскакивая на ноги и уже на весь день выбрасывая стихи из головы. – Спускай лодку на воду и поплыли! Нет такого времени, когда Тода нельзя было бы навестить. В ранний час или в поздний он всегда один и тот же. Всегда в хорошем настроении. Всегда рад тебя видеть. Всегда огорчается, когда ты уходишь!

– Должно быть, он очень славный! – заметил Мол, залезая в лодку и берясь за вёсла.

– Он и в самом деле лучше всех! – ответил Рэт, устраиваясь поудобнее на корме. – Такой простой, такой добродушный и такой сердечный! Правда, он не слишком умён, но не всем же быть гениями! Кроме того, он хвастлив и самонадеян. Однако есть у него и превосходные качества, у нашего Тода!

Миновав излучину реки, друзья поплыли туда, где невдалеке был виден красивый, величественный старинный особняк из красного кирпича. Ухоженные лужайки спускались от него к самой воде.

– Вот это и есть Тодхолл, усадьба моего друга, – сказал Рэт. – А в той бухте слева, где стоит табличка: «Частное владение. Причаливать запрещено!» – находится лодочный сарай Тода. Там мы и оставим лодку. Справа – конюшни. А теперь ты смотришь на павильон, где устраиваются банкеты. Он очень старый, этот павильон. Как известно, наш Тод богат и его дом, несомненно, один из лучших домов во всей округе, но мы Тоду никогда об этом не напоминаем.

Они проскользнули в бухту, и, когда лодка вошла в тень большого лодочного сарая, Мол перестал наконец махать вёслами. В сарае они увидели несколько больших лодок, подвешенных к балкам или лежащих на стапелях, но в воде не было ни одной. Место это имело вид заброшенный и забытый.

Рэт огляделся.

– Понятно, – сказал он. – Тод в лодочки больше не играет. Ему надоели и они, и всё, что с ними связано. Хотелось бы знать, какая у него новая причуда? Однако, чем гадать, лучше пойдём найдём его. Мы наверняка об этом услышим.

Друзья высадились на берег и отправились по ярким, покрытым цветами лужайкам на поиски Тода. Вскоре они его нашли. Тод с озабоченным видом сидел в плетёном садовом кресле, а на коленях у него была развёрнута внушительных размеров карта.

Увидев Рэта и Мола, он подскочил от радости и завопил:

– Ура-а! Это же просто замечательно!

Он тепло пожал обоим лапы, хотя Мол ещё не был ему представлен.

– Как мило с вашей стороны! – танцуя вокруг друзей, продолжал Тод. – Я как раз собирался послать за вами лодку и велел немедленно привезти вас сюда, как бы вы ни были заняты. Вы мне очень нужны! Оба! Ну а теперь… чего бы вам хотелось? Давайте пройдём в дом, и вы получите всё, что ни пожелаете! Вы не представляете, какое счастье видеть вас у себя именно сейчас!

– Позволь нам немного посидеть, Тодди, – сказал Рэт и плюхнулся на стульчик.

Мол уселся рядом с ним на такой же стульчик и, обращаясь к хозяину, произнёс несколько вежливых слов про его «очаровательную резиденцию».

– Мой дом – лучший на реке! – гордо воскликнул Тод и добавил, не дожидаясь, пока с ним согласятся: – Да что там на реке! Во всём свете не найти дома лучше, чем мой!

Тут Рэд слегка толкнул крота в бок. К несчастью, Тод это заметил и густо покраснел. На мгновение наступила гнетущая тишина, а затем Тод вдруг разразился хохотом.

– Всё правильно, Рэтти, – сказал он. – Есть у меня такая манера, что уж скрывать. Но всё же не так он и плох, мой дом, правда? Ты и сам говорил, что он тебе нравится. А теперь выслушайте меня и постарайтесь понять! Вы как раз те, кто мне нужен. Я жду от вас помощи. Это очень важно!

– Насколько я понимаю, это касается твоей гребли? – с невинным видом спросил Рэт. – По-моему, ты сделал в ней колоссальные успехи, если не считать того, что ты слишком сильно брызгаешься. Побольше терпения, почаще тренировки – и ты сможешь…

– Что ты! Какая гребля! – раздражённо оборвал его Тод. – Глупая мальчишеская забава! С ней я давно покончил. Напрасная трата времени, вот что это такое! И я прямо-таки огорчён, что такие умные парни, как вы, которые давно должны были это понять, тратят свою энергию на столь бесполезное занятие. Нет, я нашёл совсем другое дело, единственное сто́ящее дело в жизни. Я намереваюсь посвятить ему свои оставшиеся дни и могу только сожалеть о напрасно прожитых годах, о времени, потраченном впустую. Идём со мной, дорогой Рэтти, и пусть твой друг будет столь любезен, что присоединится к нам. Идти нам недалеко, на конский двор. И там вы увидите то… Впрочем, вы сами увидите что!

И Тод направился прямо на конский двор. Рэт недоверчиво последовал за ним. У входа в каретный сарай они увидели новенький цыганский фургон с красными колёсами. Фургон был яркого канареечно-жёлтого цвета, кое-где переходящего в зелёный.

– Ну, что я вам говорил? – воскликнул Тод, надувшись от гордости. – Ваша настоящая жизнь таится в этом маленьком фургоне. Дальняя дорога, пыльный большак, степи, пастбища, горы и долины! Привалы, деревни, посёлки, города! Сегодня здесь – завтра там! Путешествия, перемены, волнения, страсти! Весь мир перед вами и вечно меняющийся горизонт! И ещё, могу сказать без хвастовства, этот фургон – лучший из всех, которые когда-либо были построены. А теперь войдите и посмотрите, какой он внутри. Там всё придумано мной, лично!

Необычайно заинтересованный и взволнованный, Мол торопливо поднялся вслед за ним по ступеням и вошёл в фургон. Рэт только фыркнул, сунул лапы в карманы и не двинулся с места.

Внутри и в самом деле всё было удобно и уютно. Маленькие спальные скамьи, небольшой стол, откидывающийся от стены, кухонная плита, шкафчики, книжные полки, птичья клетка, в которой уже сидела птица. Горшки, кастрюли, сковородки, кувшины и чайники разного размера и вида.

– Здесь есть всё, что необходимо, – с победоносным видом сказал Тод, открывая шкафчик за шкафчиком. – Вот бисквиты, крабы в банках, сардины… Вот содовая вода. Вот – табачок. А там писчая бумага, бекон, джем, карты и домино… – продолжал он перечислять, когда они сходили вниз по ступеням. – Вы увидите, что я ничего не забыл, когда мы сегодня в полдень отправимся в путь.

– Прошу прощения, – медленно сказал Рэт, поскольку он жевал соломинку, – не послышалось ли мне? Это правда? Ты сказал что-то насчёт того, что «мы», да ещё «отправимся в путь», да ещё «сегодня в полдень»?

– Дорогой мой Рэтти! Дружище! – взмолился Тод. – Прошу тебя, не говори со мной таким жёстким и презрительным тоном. Ты же знаешь, тебе всё равно придётся поехать. Я не смогу без тебя обойтись. Поэтому перестань сопротивляться и не спорь. Это единственное, чего я не выношу. И потом, неужели ты хочешь всю свою жизнь проторчать на этой скучной, протухшей, старой реке и жить только в своей норке, а ездить только в лодке? Я хочу показать тебе мир! Я собираюсь сделать из тебя настоящего парня, старина!