Ветер - Страница 46

Ее крылья скрылись под его оперением.

Она так плотно смежила веки, что темнота под ними заполнилась пляшущими бесформенными огнями.

"Водан, - пронеслось где-то среди гула, - я делаю вид, будто это ты".

Но Водан ни за что не ушел бы сразу после случившегося, оставив ее в горечи царапающей землю, дрожащей. Такой и нашел Айат Аринниан.

Тэбби еще спала. Холм еще искал свою несчастную подругу. Драун недавно улетел, обронив замечание, что хочет, если сможет, помочь в поисках. Все остальные разошлись по делам. Земля покоилась в лучах утреннего солнца.

Рошфор потихоньку пробрался в спальню. Табита принадлежала к тем немногим женщинам, которые хорошо выглядят в этот час. Крупное тело, коричневая кожа слишком упруга, чтобы запасть или опухнуть. Короткие белокурые волосы так разбросали свои завитки, что его пальцы так и тянулись поиграть с ними. Она дышала глубоко, уверенно, не сопела, хотя губы ее чуть-чуть разошлись, обнажив белую полоску зубов.

Когда он склонился над ней, то не ощутил никакого кислого запаха, только нежный, девичий. И увидел следы засохших слез.

Рот его искривился, но боль в прикушенной губе не была такой уж сильной, не то, что в сердце. Она плакала из-за него, когда они вернулись домой.

- Сегодня тебе, конечно же, нельзя, - прошептала она, согнув руку в локте и склонившись над ним, в то время как пальцы другой ее руки бегали по его щеке и груди. - А со всеми этими беспокойствами и несогласием - и подавно. Ты же так измучился! Не расстраивайся! Ты сам не знаешь, какая для тебя это травма. Подожди до завтра или до следующей ночи, Фил! Перед нами целая жизнь!

"Самая мучительная часть кошмара в моей душе - это то, что я не могу сказать тебе, почему я так тяжело это перенес, - подумал он.

- 93

Если я поцелую тебя. Но ты можешь проснуться. О, святой Джоан, сожженый за ее народ, помоги мне!"

Он понял, что если помедлит еще, она действительно может проснуться. Он медленно досчитал до ста, прежде чем выскользнул из комнаты.

Крыши строений, возвышающихся за ним, казались невозможно четкими на фоне неба, в котором властвовали только солнце и свежий ветерок. Мягкие зеленые и голубые краски сверкали так, как будто были ярко-алыми. Воздух был напоен запахами зелени и моря, чьи волны перекатывались вдали. "Нет, эта дивная красота непрочна". Рошфор быстро пошел прочь. По тропинке он направился через фруктовый сад. Скоро она должна была слиться с главной дорогой, ведущей к посадочному полю.

"Это не может окончиться удачей. Кто-то должен быть на страже, или же я не смогу проникнуть внутрь. Или же еще что-нибудь случится и окажется, что я просто вышел на прогулку. Ведь нет никакого вреда в том, чтобы посмотреть, не так ли?

Просто посмотреть и вернуться к завтраку. И никакого зла в этом нет, только вот ее авалонянам будет позволено убить себя; может быть, и она окажется в их числе. Еще мои товарищи по флоту тоже могут умереть - без пользы, без всякой на то причины, кроме гордыни, хотя, быть может, все это можно спасти. И тогда она поймет, что я сделал это ради того, чтобы война быстро закончилась, и чтобы Табита могла жить".

Кругом было тихо. В это время года никто не работал на плантациях.

И посадочное поле тоже было пустынным. Для того небольшого количества транспорта, которое принимал Сент-Ли, вполне было достаточно автоматического контроля.

Космический флиттер был неподалеку. Рошфор стоял неподвижно, пока в памяти его не всплыл разговор: "Только погода может быть врагом". Насчет воров здесь не беспокоятся.

А как насчет любопытных детей?

"Если кто-нибудь появится и увидит меня здесь, я смогу объяснить, что просто обеспокоился этим обстоятельством. Тэбби поверит мне".

Он подошел к небольшому трапу, используемому для разгрузки грузовых кораблей, и подвез его к корпусу ракеты. Вход был очень похож на те, к которым он привык, и он немедленно отыскал щит, который должен был скрывать внешний контроль. Он не был защищен и легко отошел в сторону. За ним была только одна кнопка. Он нажал на нее. Открылся главный клапан. Трап отъехал в сторону.

"Господи, укажи мне волю твою!"

Рошфор скрылся внутри.

Итрианское судно было весьма похоже на земную лодку. И в этом не было ничего удивительного, если вспомнить, что летающая раса училась искусству кораблестроения у человека, и что на Авалоне суда часто водили именно люди. В кабине пилота сиденья и аппаратура были пригодны для особей обеих рас.

Надписи были на планхе, но Рошфор разобрался в них. Через пять минут он знал, что может поднять и вести эту лодку.

Вначале он сжал кулаки. Потом принялся за дело.

- 94

ГЛАВА 16

Аринниан вел Айат обратно по земле. Его гравипояс был недостаточно надежен, чтобы удержать их в воздухе вдвоем.

Дважды она говорила ему, что может лететь или идти с какой угодно скоростью, но говорила это таким слабым шепотом, что он отвечал: "Нет". Если не считать этих слов, они больше не разговаривали.

Он не мог долго нести ее на руках. Она повисла на нем, прижавшись килевой костью к его спине, свесив руки по его плечам, как это делают маленькие итрианские дети, и он помогал ей хоть немного преодолеть притяжение планеты. Крис разорвал свою рубашку на лоскуты и смочил ее раны водой с листьев, а оставшимися "бинтами" перевязал их, чтобы остановить кровотечение. Раны не были опасными. Он ощущал тепло (даже жар) ее любовной поры, окружавшее его подобно тяжелому аромату.

"Это самое худшее, - размышлял он. - Такие условия продлятся несколько дней, а может, и пару недель. Если она неожиданно снова столкнется с ним. Испытывает ли она угрызения совести? Она, конечно, в шоке, ей больно и стыдно, но чувствует ли она себя смертельно оскорбленной? Может ли чувствовать? Я вдруг перестал понимать свою подругу".

Путь был долгим и трудным. Он и так потратил много сил на поиски. Теперь же все его тело болело, во рту пересохло, голова казалась набитой песком. Весь мир превратился в дорогу, которую ему предстояло одолеть. В длинную-длинную дорогу, и каждый ее километр казался все более долгим. Так же все сужался мир мыслей и памяти, пока не превратился в череду предательств. Он старался не думать об этом; найдя в памяти детские стишки, приноровил их к своим шагам. "Ты срываешь и бросаешь. Ты срываешь." Но это заставило его слишком сосредоточиться на ногах, на их боли, на тяжести в руках, на горечи во рту, и волей-неволей он вернулся к мыслям о череде предательств. Земля - Итри, Итри - Авалон, Табита - Рошфор, Айат - Драун. Эти руки, сомкнувшиеся сечас на его животе, руки, которые он держит в своих, совсем недавно напрягались, стараясь подтянуть поближе к себе Драуна. Этот голос, что пел для него, а сейчас был чуть слышен, извергал в тот момент стоны, как голос какой-нибудь суки. "Прекрати это! Прекрати, я сказал!"