Ветер - Страница 40
- Если бы Авалон отошел Империи, а нам бы не понравились условия, то мы могли бы иммигрировать в Доминион.
Палец марчвардена указал на пейзаж за окном.
- А где ты найдешь близнеца вот этому? И что останется именно от этого общества, которое строили наши предки и мы сами?
Некоторое время он молча курил, потом сказал:
- Как-то мне довелось читать книгу об истории колонизации. Автор сделал интересный вывод. Он сказал, что приходится оставлять большую
- 80
часть поверхности под покровом самой разнообразной растительности, она нужна для поддержания атмосферы. Эти растения являются частью экологии, так что приходится держать большое количество животных, а так же почвенные бактерии и так далее. И пока необходимость поддерживать биосферу остается в силе, часть продовольствия и тому подобное необходимо синтезировать. Вот почему колонисты на земноподобных планетах почти всегда являются фермерами, ранчерами, лесниками, а также шахтерами и текстильщиками.
- И что же дальше? - Спросил его сын.
- А то, что ты выращиваешь в своем мире поколение за поколением. Речь идет не о стенах или машинах, но о живом мире, о природе: о дереве, на которое ты впервые в жизни влез, когда был мальчишкой; о поле, которое возделывал твой дед; о том самом холме, на вершине которого ты впервые в жизни поцеловал девушку. Твои поэты воспели это, художники изобразили, на этом основаны твоя теория жизни, история, твои предки вернули этой земле свои останки, и так будет с тобой. И ты не сможешь отказаться от всего этого добровольно, только вырвав сердце из груди.
И снова Холм посмотрел на сына.
- Я думал, что ты сильнее меня, Аринниан, - сказал он. - Что с тобой случилось?
- Тот человек, - пробормотал он. - Он не угрожал всякими ужасами, он предупреждал, умолял! Это приблизило ко мне их дома. Я увидел. Мать, ребятишек, тебя, моих товарищей по чосу.
"Айат, Хилл, Хилл, которая Табита! Все эти недели мы вместе работали: она, Айат и я. Три дня назад я летел между ними на проверку этой подводной военной базы. Сверкающие бронзовые крылья, развевающиеся золотые волосы. Глаза золотистые, глаза зеленые. Чистая линия килевой кости. Очертания полной груди. Она чиста. Я знаю, что это так. Я придумал массу причин, чтобы побыть с ней, встретиться с ней! Но этот проклятый речистый землянин, который живет в ее доме, со своей мишурой космополитического очарования - он слышит ее хрипловатый голос неизмеримо чаще, чем я!"
- Сделай скидку на их неимоверную гордость, - сказал Холм.
"Айат скорее умрет, чем сдатся".
Аринниан расправил плечи:
- Да, конечно, папа!
Холм наконец-то улыбнулся.
- В конце концов, - сказал он, - это ведь ты первый заложил камень той удивительно сложной интриги, плести которую мы намерены.
- По сути дела. План не является всецело моим. Мне пришлось поговорить с. Табитой Фалкайн, ты ее знаешь? Она полушутя обронила замечание. Вспоминая его позже, я подумал, а что если. В общем, все было именно так.
- Гм! Похоже, это интересная девушка! Особенно учитывая то, что в такие дни она может оставаться веселой! - Холм, по-видимому, заметил мелькнувший в глазах сына огонек, потому что быстро отвернулся и сказал: - Давай-ка приниматься за работу. Прежде всего составим карту. Хорошо?
Нетрудно было угадать течение мыслей сына. Интонации его голоса, морщинки, собравшиеся вокруг его глаз - все это выдавало его. "Так, так, Крис! Наконец ты встретил девушку, которая является для тебя не просто секс-машиной. Но посмею ли я сейчас сказать об этом Ро? Я лучше скажу, что наш сын и я снова вместе!"
- 81
В окрестности Сент-Ли зима принесла дожди. Они струились, они гремели, они смывали, они ласкали, омовение их струй было приятно, а когда на какое-то время они прекращались, то оставляли после себя радугу.
И все же большую часть времени приходилось проводить в помещении, слушая музыку или разговаривая. А вечера были такими ясными, что невозможно было терять эти часы.
Табита и Рошфор брели вдоль берега. Пальцы их рук были сплетены. Воздух был теплым, и на нем был только кильт и принадлежащий ей кинжал у пояса, который она ему дала.
На востоке поднялась над водами Моргана. Ее почти неразличимое поле все застлало белой дымкой, так что те звезды, которые оставались еще видимыми, сияли матово и нежно.
Свет этот лился от горизонта к скалистым выступам, обращая их в подобие затухающих костров. Люди под ним тускло светились, а деревья сливались в единую туманную полосу. Ветра не было, и шум прибоя был уверенным и ненавязчивым, как биение сердца. Запахи листвы и почвы смешивались с запахами моря. Песок отдавал воздуху дневное тепло и слегка шелестел под их ногами.
Рошфор с тоской сказал:
- И это должно быть разрушено? Сожжено, отравлено, испепелено? И ты?!
- Мы надеемся, что этого не случится, - ответила Табита.
- Я говорю тебе, я знаю, что должно последовать.
- Враг непременно применит бомбардировку?
- Без охоты. Но если вы, авалонцы, с вашей бессмысленной гордыней не оставите им выбора. - Рошфор прервал начатую фразу. - Прости меня. Мне не следовало этого говорить. Просто нервы чересчур напряжены.
Ее рука вздрогнула в его ладони.
- Я понимаю, Фил. Ты не враг!
- Что плохого в том, чтобы присоединиться к Империи? - Он указал на небо. - Смотри! Там солнце, а потом еще одно, а потом еще! И все они могут быть вашими!
Она вздохнула:
- Я хотела бы.
Очень внимательно она слушала его сказки о мириадах миров.
Внезапно она улыбнулась, и лицо ее как будто осветилось.
- Нет, я бы не хотела, - сказала она. - Я заставлю тебя сдержать свое обещание и показать мне Землю, Анзу, Хоупвелл, Цинтию, Воден, Диомерес, Викоен - все, о чем ты мне рассказывал, когда снова наступит мир.
- Если это будет еще возможно.
- Будет! Эта ночь слишком хороша для того, чтобы можно было думать о другом.
- Боюсь, что не могу разделять с тобой итрианское отношение к жизни, - медленно проговорил он. - И это тоже ранит!
- Разве? Я имею в виду то, что ты храбр, я же знаю, что это так, и я знаю, что ты умеешь наслаждаться жизнью. - Голос ее сделался тихим, ресницы опустились. - Да, можешь!