Ветер - Страница 1

Огромная блистающая стеклом и полированной сталью внешней отделки двухсотметровая башня, расположенная едва ли не в самом центре древнего города, изнутри разделена была на десятки одинаковых этажей с похожими друг на друга, как капли воды в море, клетушками офисов, наполненных кондиционированным воздухом, пронзительным светом дешевых экономичных ламп, однотипными строго функциональными столами с миниатюрными тумбами, хранящими одинаковый набор личных вещей, внушающими почтение тридцатидюймовыми мониторами на идеально гладких столешницах, тщательно затертыми ухоженными чистыми пальцами клавиатурами и – многочисленными, по сути своей похожими друг на друга, как близнецы, работниками с гордыми прозвищами младших, средних и старших менеджеров, вайзеров и супервайзеров, консультантов и референтов, мерчендайзеров, маклеров, брокеров и прочая, прочая, прочая…

Среди них минисупервайзер второго потока регионального подразделения дирекции развития и продвижения Виталик отличался, разве что, высоким ростом и широкими плечами, доставшимися по наследству от тысяч крестьянских предков и никак не позволяющими красиво вписаться в модную последние годы струю унисекса, органично объединяющую девчонок и мальчишек в возрасте до тридцати лет в некий единый конгломерат, потребляющий одинаковый парфюм, носящий вне службы схожую одежду и говорящий единым, таким модным и эффектно-дешевым жаргоном. Впрочем, в офисных помещениях, где действовал строжайший дресс-код, ни о каком душевном и внешнем единении разнополых сотрудников речи быть не могло: мужчины обязаны были пребывать на рабочих местах в костюмах и галстуках, женщины – в юбках и скромных блузках; яркие, аляповатые украшения даже для самых молоденьких и обласканных судьбой и начальством секретарш не допускались, и даже менеджеры по клинингу обоих полов снабжались строгой униформой с непременным половым различием в пошиве рабочих комбинезонов.

Вот и Виталик, сорвавшийся по знакомому сигналу на обеденный перерыв, был одет в старенький, но еще вполне пригодный для офисного ношения костюм, уже несвежую, третьедневошную сорочку с помятыми и скопившими неистребимую бумажную пыль манжетами, в пестренький узкий галстук, завязывать и развязывать который молодой минисупервайзер наловчился раз в неделю, и удивительно неудобные, разношенные и прихлопывающие при ходьбе башмаки обязательного черного цвета, покрытые многочисленными, едва скрываемыми саламандровским суперэффективным обувным кремом, сделанным в Китае, царапинами.

Быстрей-быстрей-быстрей… через привычный лабиринт столов, набивая привычные синяки на бедрах о давным-давно известные углы, по знакомому до смертной тоски длинному коридору, ведущему мимо курилки-аквариума, в котором собирались только старички, закоренело пренебрегающие своим здоровьем, и распущенная молодежь, пока еще не ценящая данного им природой. Немного попереминавшись с ноги на ногу среди полусотни сослуживцев регионального подразделения дирекции развития и продвижения на маленьком пяточке перед рядом скоростных лифтов, Виталик втиснулся в просторную, но уже до предела забитую людьми кабинку, оказавшись едва ли не последним, кто сумел поместиться туда до того, как пронзительный звонок и красные сполохи тревожной лампы сообщили о перегрузке. «Уф, как же повезло, – подумал минисупервайзер. – Не придется ждать следующего, терять еще пару-другую минут из обеденного получаса. Уж лучше это время постоять на высоком крылечке у подножия башни-офиса, поглазеть на бесконечный поток машин, ползущий в вечной пробке мимо здания…»

В огромном холле, безобразно разделенном на две неравные части полосой вертушек-проходных, лениво слонялись из угла в угол одетые в черное с яркими шевронами на рукавах охранники с непременными дубинками, наручниками и баллончиками со слезоточивым газом в казенных грубых кобурах, подвешенных к широким ремням. Кое-где по углам жались не успевшие получить до обеда пропуска посетители, прибывшие решать неотложные и важные вопросы с многочисленными везучими менеджерами, которым не приходилось даже по самым серьезным делам перемещаться далее, чем в соседнюю комнату.

Приложив к сканеру висящий на длинном шнурке пропуск с фотографией, микрочипом и зачем-то обозначенной в уголке группой крови владельца, Виталик, подбодренный чьим-то аккуратным, но безоговорочным толчком в спину, буквально пролетел через вертушку, но оглядываться – кто же так невежливо обошелся с ним – не стал, не до таких мелочей тому, кто спешит, а спешка большого города уже въелась в плоть и кровь молодого человека. Утром он спешил встать, побриться и выпить чашечку суррогата под названием «растворимый кофе», потом спешил к остановке и торопился в душе даже устроившись у окошка автобуса, разглядывая привычный индустриальный пейзаж промышленного района. Спешил, поглядывая на часы мобильного телефона, в вагоне метро, нетерпеливо притоптывая на месте, когда поезд вдруг тормозил или даже останавливался внутри темного зловещего тоннеля, спешил, выходя из подземки и устремляясь по широкому тротуару к офисной башне, спешил в холле, чтобы пройти «вертушку» на пару секунд раньше, спешил у лифта, спешил в коридоре, чтобы, наконец-то, чуть-чуть, самую малость, расслабиться, плюхнувшись в разбитое его – от природы сильным – телом креслице на колесиках. Но долго расслабляться не позволяла работа и чувство ответственности, привитое еще в детстве воспитателями и учителями. Впрочем, именно сейчас Виталику было куда спешить не ради исполнения сложных, иной раз и самому непонятных обязанностей минисупервайзера, а для ублажения собственного желудка – если сразу при выходе не бежать с общей массой сослуживцев к ряду коротких, пестреньких от рекламы тележек с готовым ленчами, гамбургерами, чисбургерами и шаурмой, а свернуть влево, в узкий проход между башней и пристроившейся к ней коробкой длинного параллелепипеда неизвестного назначения, то можно было выскочить к маленькому, чудом, наверное, сохранившемуся в городе трейлеру то ли китайца Вана, то ли бурята Вани, у которого та же растворимая лапша быстрого приготовления в пластиковом стаканчике стоила совсем чуть-чуть подешевле, а от того и казавшаяся чуть-чуть повкуснее, чем у его бесчисленных, как песчинки на пляже, собратьев по фастфуду.

Привыкший понемногу экономить почти на всем – от еды до зубной пасты, Виталик свернул на залитую потрескавшимся от времени, серым асфальтом и удивительно пустынную для города в обеденный час дорожку между двумя зданиями, уже прикидывая в уме, что будет брать сегодня у Вана – лапшу с соевым мясом, фасоль, пару булочек… как вдруг, из ниоткуда, прямо перед ним возникла чудная фигура невысокой, смуглой до черноты женщины в невероятно пестром одеянии из множества шелестящих и, кажется, даже посвистывающих при движении, юбок, узкой, в обтяжку, блузки с заманчивым вырезом, демонстрирующим небольшую, но крепкую и упругую грудь.

– Эй, молодой, красивый, – натурально завопила женщина, бесцеремонно хватая Виталика за рукав пиджака. – Не проходи, счастье свое пройдешь… дай погадаю. Что было, что есть, что будет – всю правду скажу, счастья-удачи нагадаю… позолоти-ка, родной, ручку…

– Ты чего, ты чего… – беспомощно забормотал Виталик, безуспешно пытаясь выцарапаться из рук цыганки – а кто же это еще мог быть? – Не надо мне ничего, не надо, слышишь…

– Ай, красивый, что так боишься, не укушу, – засмеялась задорно женщина, все теснее и теснее прижимаясь к минисупервайзеру и пытаясь развернуть своими руками его поджатую ладонь. – Гляди, что у тебя на руке-то…

С замиранием сердца оглядываясь на затерявшуюся среди многочисленных менеджеров всех видов и фасонов фигуру полицейского в серо-синем мундире, обязательно присутствующего на просторной площадке перед входом в башню и днем, и, как надеялся Виталик, ночью, молодой минисупервайзер обреченно расправил ладонь, невольно уступая настырным, назойливым действиям женщины в пестром. А она уже водила грязными смуглыми пальцами с удивительно ухоженными ногтями по белой ладони Виталика, приговаривая какие-то свои, цыганские слова, а поодаль, на только что пустом и спокойном месте крутились, завивая вокруг ног широкие пестрые юбки, её товарки, бренчали на скрипках и гитарах какие-то бородатые сумрачные мужики в алых шелковых рубахах, подпрыгивали, стараясь достать что-то невидимое и непонятное, детишки…